НОВО-АРЗАМАССКОЕ ОБЩЕСТВО БЕЗВЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ
НОВО-АРЗАМАССКОЕ ОБЩЕСТВО БЕЗВЕСТНЫХ ЛЮДЕЙ
Название захолустного когда-то городка Нижегородской губернии — Арзамас — прочно вошло в историю русской литературы, хотя в нем не родился и не жил никто из известных наших писателей и поэтов, за исключением А. П. Гайдара, проведшего в нем детские годы.
Но с этим названием связано одно из первых русских литературных обществ, в котором участвовал и юный Пушкин вскоре после окончания им Царскосельского лицея. Находился этот кружок вовсе не в Арзамасе, а в Петербурге, существовал всего три года с небольшим (1815—1818), но успел сыграть важную роль в становлении молодой русской литературы.
Отчего же для этого кружка было выбрано название ничем не примечательного уездного городка?
В 1802 году воспитанник петербургской Академии художеств А. Ступин вернулся в свой родной Арзамас и основал там школу живописи. Эту первую в России провинциальную художественную школу (где впоследствии учился молодой Перов) в шутку прозвали Арзамасской академией. Об этом вспомнили несколько молодых литераторов прогрессивного направления, задумавших бороться с официальной Российской академией — оплотом реакционных писателей. Пусть наряду с Арзамасской академией художеств будет и литературная, тоже Арзамасская!
Есть и другая версия происхождения названия кружка. Один из его основателей, Д. Блудов, проездом в Оренбургскую губернию остановился в Арзамасе и слышал, как посетители тамошнего трактира толковали о литературе, что немало его удивило и навело на мысль написать стихотворную сатиру «Видение в Арзамасском трактире», которая очень понравилась его товарищам, сторонникам нового течения в русской литературе — романтизма, еще только зарождавшегося. И они решили называться «Ново-Арзамасское общество безвестных людей», а короче—«Новый Арзамас». В протоколе организационного собрания 14 октября 1815 года говорится: «Находя невозможным перенести отечественный Арзамас с тех благословенных берегов, на которых его утвердила рука судьбы с помощью нескольких плотников, каменщиков и печников, положено признавать Арзамасом всякое место, в коем будет находиться несколько членов налицо, и сие место, какое бы оно ни было — чертог, хижина, колесница, салазки — должно именоваться в продолжение всего заседания Новым Арзамасом».
Из этой цитаты видно, что атмосфера нового кружка была с самого начала пронизана юмором: его участники подсмеивались не только над своими литературными противниками, но и над самими собою.
Инициаторами создания «Нового Арзамаса» были наряду с Д. Блудовым, В. Жуковский, А. Тургенев, С. Уваров, Д. Дашков и С. Жихарев. Этим молодым литераторам (никто из них не выпустил еще ни одной книги) было от 27 до 32 лет; самым старшим был Жуковский, уже признанный глава романтической школы, автор ряда баллад, опубликованных в журналах и имевших большой успех.
На организационном собрании членами общества были заочно избраны также поэты В. Пушкин, К. Батюшков, П. Вяземский и Д. Давыдов — друзья и единомышленники членов-инициаторов, сами давно уже вступившие на литературное поприще.
На этом же собрании Жуковскому было поручено сочинить проект устава. На первом заседании (22 октября 1815 г.) он доложил, что не успел сделать это «из-за недуга», но обещал «написать на досуге хорошенькие законцы». Спустя год с лишним, на шестнадцатом заседании (24 декабря 1816 г.) Жуковский признался, что до сих пор не выполнил «священного поручения написать законы арзамасские» и вновь обещал: «Я удружу вашим превосходительствам такими законцами, что вы не опомнитесь». Но лишь 13 августа 1817 года, на двадцать втором заседании, «законцы» были представлены и подписаны членами «Арзамаса». Ничего шутейного в них не было: Жуковский очень умело разработал настоящий устав литературного кружка.
Как же были сформулированы его цели и задачи?
В § 1 говорилось: «Цель Арзамаса — двоякая: польза [для] отечества, состоящая в образовании общего мнения, т. е. в распространении познаний [об] изящной словесности, и вообще мнений ясных и правильных; польза [для] самих членов, состоящая в труде постоянном».
Число вновь избираемых членов не должно было превышать двадцати пяти (фактически оно вместе с членами-основателями не превысило двадцати).
Члены общества должны были (§ 4) «наблюдать состояние, успехи и изменения наук, искусств и словесности как отечественной, так и чужеземной; сообщать Публике плоды своих наблюдений посредством постоянного периодического журнала».
Этому журналу придавалось важное значение, ему посвящена вся шестая глава устава. Членам общества вменялось в обязанность представлять статьи и обсуждать их, т. е. все они входили в редколлегию. Главного редактора предстояло избрать. Выпускать журнал предусматривалось с 1818 года, названия для него еще не нашли. Однако он так и не начал выходить.
«Арзамас» возник в противовес другому литературному объединению — «Беседе любителей русского слова», основанному Г. Державиным в 1811 году, где тон задавали писатели консервативного толка во главе с А. Шишковым. Они выступали против сближения литературного языка с разговорным, против новых жанров в поэзии; недаром А. С. Пушкин окрестил этот кружок «Беседа губителей русского слова».
Речи на заседаниях «Арзамаса» были полны нападок на «халдеев» — сторонников Шишкова (которого здесь именовали «Седой дед»): Шаховского, Хвостова и других; все они подвергались беспощадному высмеиванию. Читались и критиковались также собственные произведения членов кружка.
Каждому из них было присвоено шутливое прозвище, взятое из какой-нибудь баллады Жуковского; под этими прозвищами они фигурировали и в протоколах.
Самая известная баллада — «Светлана» — стала источником целого ряда прозвищ: ее автора — Светлана, A. С. Пушкина — Сверчок (там есть строчка «Крикнул жалобно сверчок...»), А. Плещеева — Черный вран («Черный вран, свистя крылом, вьется над санями...»), B. Л. Пушкина — Вот (здесь таится дружеское подтрунивание над автором «Светланы», где это словечко повторяется часто, чуть не в каждой строфе).
Это прозвище дяди нашего великого поэта трансформировалось в Вотрушку (не из-за пухлых ли его щек?) и "Вот я вас" (и горе «Беседе», как сказано в протоколе).
Здесь —литературная реминисценция: так в «Энеиде» Юпитер грозит бушующим волнам.
Из баллады «Адельстан» также было заимствовано не одно, а несколько прозвищ: Н. Муравьева — Адельстан (он же —Статный лебедь), П. Полетики — Очарованный челнок, М. Орлова — Рейн, А. Воейкова —Две огромные руки («Вдруг из бездны появились две огромные руки...»)
Из баллады «Громобой» были взяты два собственных имени: Громобой — для С. Жихарева и Асмодей — для П. Вяземского. Три прозвища обязаны происхождением балладе «Пустынник»: Пустынник — Д. Кавелина, Резвый Кот — Д. Северина, Дымная печурка — второе прозвище А. Воейкова.
С. Уваров именовался Старушкой (из «Баллады о том, как одна старушка ехала на черном коне»), Д. Давыдов — Армянином (одно из действующих лиц баллады «Алина и Альсим»), Ф. Вигель — Ивиковым журавлем, К. Батюшков — Ахиллом, Н. Тургенев — Варвиком, Д. Блудов — Кассандрой (персонажи одноименных баллад).
Не раз повторяемое в них междометие «Чу!» стало прозвищем одного из основателей «Арзамаса» —Д. Дашкова. В. Л. Пушкину, который был старше всех, присвоили титул Старосты и постановили: его поэму «Опасный сосед» переплести в черный бархат и признать арзамасскою «Кормчею книгою» (так назывался один из древнейших сборников церковных и светских законов, составленный в 1282 г.).
Отличительной особенностью заседаний «Арзамаса» была их шутейность, которая противопоставлялась парадной важности заседаний Российской академии и «Беседы». Пародируя участвовавших в них сановников, члены «Арзамаса» титуловали друг друга не иначе, как «ваше превосходительство». Прием новых членов проводился по особому ритуалу: вновь принимаемый произносил торжественную клятву с завязанными глазами, надев красный колпак — «шляпу верности», облачась в «страннический хитон» и подпоясавшись «вервием союза». Он должен был долго потеть под наваленными на него шубами (насмешка над комедией члена «Беседы» Шаховского «Похищенные шубы»), умыться и выпить воды (намек на другую пьесу Шаховского — «Липецкие воды»), облобызать чучело совы (символ истины), выстрелить в чучело Пифона (символ дурного вкуса), держать замороженного гуся (нижегородский Арзамас славился гусями), При этом произносились нарочито высокопарные речи, после которых слово для ответа предоставлялось вновь принятому. К ужину обязательно подавался жареный гусь; провинившийся в чем-либо член общества лишался своей порции гуся, ему вручалась лишь лапка.
Кроме того, он обязан был надеть белый колпак.
Жареный гусь был атрибутом и чествований. Так, постановили в честь В. Л. Пушкина «жарить для него особенного гуся, оставляя ему на произвол скушать его всего или остаток взять с собой на дом» (здесь таились намеки на чревоугодие и скупость автора «Опасного соседа»). Гусь был изображен и на печати общества.
Последний из дошедших до нас 25 «арзамасских протоколов» датирован 13 августа 1817 года. После него состоялось, судя по дневнику Н. Тургенева, еще пять заседаний. Очевидно, на одном из них был избран членом «Арзамаса» А. С. Пушкин, только что окончивший лицей; сведений о его вступлении в кружок в протоколах не сохранилось, однако Жуковский в «Отрывке из арзамасской речи» (1818) упоминает:
...Сверчок, затаившись
В щелку проказы, оттуда кричит, как в стихах: «Я ленюся!»
Чем же объясняется недолговечность «Арзамаса»?
Прежде всего тем, что его главный противник — «Беседа любителей русского слова» — в 1816 году, т. е. уже через год после основания «Арзамаса», приказала долго жить. Эпигонам классицизма пришлось, под напором новых веяний в литературе, выкинуть белый флаг, и осмеивать стало некого... Главная цель создателей «Арзамаса» оказалась достигнутой: враги были дискредитированы и сломлены.
Зато другой важной цели — основать свой журнал, где можно было бы гласно и широко обсуждать не только вопросы литературы, но и проблемы общественно-политической жизни, арзамасцы достичь не успели, а келейное обсуждение не могло принести желаемых плодов.
Распаду кружка содействовал отъезд наиболее активных его членов из Петербурга: Вяземского, Жихарева и Батюшкова — в Москву; Воейкова — в Дерпт; Полетики, Блудова, Вигеля и Дашкова — в Вашингтон, Лондон и Константинополь на дипломатическую работу.
Следует учесть и то, что как раз в эти годы началось приближение Жуковского к царскому двору, что, конечно, отнюдь не способствовало поддержке с его стороны более молодых, революционно настроенных членов, которым хотелось сделать узкий литературный кружок, место веселых дружеских встреч за столом с жареным гусем и бутылкой вина, обществом, отражающим передовые политические стремления эпохи.
Эту линию вели Н. Муравьев, М. Орлов и Н. Тургенев — будущие вожди «Союза благоденствия» и Северного тайного общества. Но им не удалось перевести «Арзамас» на новые общественно-политические рельсы.
Судьбы членов кружка в дальнейшем сложились по-разному. Одни из них разделили участь декабристов:
Муравьев был осужден на 20 лет каторги; Орлов сослан в свое имение под надзор полиции; Тургенев, заочно приговоренный к смертной казни, эмигрировал. Другие же арзамасцы, забыв о либерализме своих молодых лет, сделались видными чиновниками, столпами николаевского режима, верно служившими реакции: Дашков —министром юстиции, Блудов — министром внутренних дел, Уваров— министром народного просвещения (Белинский назвал его «министром погашения и помрачения просвещения в России»). Вигель стал вице-губернатором, писал доносы на Чаадаева, «Ревизора» назвал «клеветой в пяти действиях». Батюшкова сразила душевная болезнь, остальные отошли от «изящной литературы», предпочтя ей либо историю (Кавелин, Давыдов), либо театральную критику (Жихарев).
Тем не менее «Арзамас» оставил по себе память как прогрессивное явление молодой русской литературы начала прошлого века и занял в ее истории скромное, но почетное место.