Что увидела оператор

Его звали Квачама, и он посвятил жизнь поискам бога. Не того, кого ищут телепроповедники и верящие в воскрешение христиане. Нет, они были не ближе к богу, чем любой человек на улице. Фактически, если они неправильно поняли его знамения и распространили их в массы, то были еще дальше.

На его родной планете бог не упоминался никогда. Его раса верила в самодостаточность и упорный труд, они отвергали дары, прекрасно обходились без симпатии или прощения. И понятие о верховном божестве в их обществе никогда не удерживалось, даже если когда-либо и возникало.

Впервые на идею о боге он натолкнулся в школе, когда изучал разумные расы других планет, и она его восхитила. Если бог есть, то почему он создал эту Вселенную только для того, чтобы наполнить ее такими страданиями и столь многочисленными трудностями? Было ли его целью, чтобы каждый разумный вид преодолел эти препятствия? Если да, то почему столь многие терпят неудачу? А если нет, то зачем он вообще создал разумные существа? Почему он позволил одним расам расщепить атом, одолеть болезни и овладеть космическими полетами, в то время как другие так и остались привязанными к своим планетам, жалкие и примитивные?

Тогда самый очевидный вопрос, который следует задать верующим: если бог не проявил себя полностью, если ваши братья до сих пор страдают и умирают, то почему вы продолжаете в него верить? Но Квачама продвинулся дальше этого вопроса. Он понял, что искренне верит в бога или в какое-то его проявление и хочет встретиться с ним лицом к лицу, чтобы спросить, почему он позволяет кому-либо страдать, терпеть в чем-либо неудачу, голодать или умирать.

И всю свою жизнь он посвятил тому, чтобы отыскать бога, встать перед ним и потребовать ответа.

Первой планетой, которую он посетил, стал Белларнус, расположенный в самом центре звездного скопления Немактон. Это был водный мир, покрытый океаном с редкими точечками островов. Здесь доминировала раса разумных морских млекопитающих, похожих на дельфинов. Они утверждали, что их бог обитает в подводном замке на глубине двух миль под северным магнитным полюсом. Квачама вывел свою лодку в точку над замком, облачился в подводное снаряжение, прыгнул в океан и поплыл к замку. Осторожное погружение заняло почти четыре часа, но когда он достиг места, где должен был находиться замок, то увидел лишь песок и камни. На подъем к поверхности ушло втрое больше времени: Квачама опасался кессонной болезни. Забравшись в лодку, он рассказал о пережитом дельфину, плававшему неподалеку.

— А! — последовал ответ. — Бог не пожелал, чтобы ты его отыскал. Он может перемещать свой замок по всему миру, куда захочет.

— Но почему он не захотел, чтобы я его нашел?

— На это может ответить только сам бог. Оставайся здесь. Я уверен: как только бог решит, что ты не причинишь ему вреда, он вернется.

— Если он бог, то я по определению не могу причинить ему вреда, — возразил Квачама.

— Тогда, наверное, у него имелась иная причина, чтобы переместить свой замок.

— А ты лично этот замок видел?

— Я не религиозен. И у меня никогда не возникало причины его искать.

— А ты знаешь кого-нибудь, кто его видел?

— Возможно. Но в приличной компании такие темы не обсуждаются. Он же бог, в конце концов.

Приняв решение, Квачама начал снимать водолазное снаряжение.

— Спасибо, что просветил меня, — сказал он дельфину.

— Так ты не будешь ждать бога?

— Нет.

— Ничего. Он сам знает, как тебя найти.

— Посмотрим.

То был первый из двадцати семи миров, которые он посетил. Он искал в джунглях Селамуна, в бескрайней пустыне Тиланбо, в подземных пещерах Джебба и всегда приходил к заключению, что на этой конкретной планете бог не живет.

Его веру это не поколебало, но Квачама стал гораздо циничнее относиться к утверждениям самопровозглашенных представителей божества, равно как и верующих. Тем не менее у него не имелось иной альтернативы, кроме продолжения поиска. Каждое утро и каждый вечер он молился, но бог никогда не давал ему знать, что слышит его молитвы, и никогда не являлся Квачаме. Однако это лишь сделало их встречу лицом к лицу еще важнее.

Он едва не погиб в поясе астероидов между шестой и седьмой планетами в системе Аматиро. Ему показалось, что он на мгновение увидел бога на Цинтрепе, но заблудился в лабиринте коридоров и туннелей под Великим храмом. А к тому времени, когда он отыскал дорогу обратно в тронный зал Всемогущего, тот был уже пуст. Никто так и не появился в зале все двенадцать дней, которые он там прождал.

Квачама осознал, что неотвратимо стареет, что у него нет неограниченного запаса времени на поиски бога в бесконечном числе миров. И решил, что отныне будет делать выбор тщательнее, как следует изучать каждую новую планету и посещать ее только в случае высокой вероятности присутствия бога.

По этим критериям Гретеп, Промандиос, Човност и Литания выглядели весьма обещающе. Увы, ни одна из этих четырех планет не оправдала его ожиданий. Теперь его все больше охватывало отчаяние — у него кончались деньги, силы, истекало время.

И тут он обнаружил Землю.

Он давно слышал об этой планетке, обитатели которой вели между собой бесконечные войны, но оставались изолированными от остальной Галактики, потому что все еще пребывали в технологическом младенчестве. Впрочем, сама планета была очень симпатичной — зеленой и золотой, с приемлемой силой тяжести и атмосферой.

Но больше всего его восхитило иное. На всех других планетах была или единственная религия, или вовсе никакой. А на Земле их существовало множество, и в книгах описывались личные встречи с богом (в одной из главных даже имелись свидетельства очевидцев о смерти распятого бога). Это и стало для него ключевым доказательством: разве могли бы адепты стольких религий утверждать, что бог обитает здесь, если бы в этом не было хотя бы толики правды?

Он провел неделю, корпя над священными книгами, и еще столько же изучал географию и культуру планеты. Квачама сознавал, что не может сойти за человека, но выяснил на практике, что его внешность легко маскируется перчатками и плащом с капюшоном. В таком виде его примут за служителя культа, и он сможет беспрепятственно перемещаться в большинстве святых мест.

Он записал из архивов кое-какие аудиофайлы, надеясь выучить местный язык, и с ужасом обнаружил, что языков здесь сотни. Компьютер посоветовал ему овладеть, пусть и в минимальном объеме, английским, французским, испанским, арабским и китайским — тогда он сможет хоть как-то объясняться и понимать других обитателей планеты. К счастью, языки давались ему легко, и с помощью компьютера он осваивал их все шесть недель полета к Земле.

К тому времени у него уже был готов список мест, где следовало побывать, отсортированных по степени важности. Включив маскировочное устройство корабля, он сел на Синае, надел заранее подготовленный плащ с капюшоном и, путешествуя пешком по ночам и прячась днем, в конце концов добрался до Голгофы. Там не было никаких указателей на конкретное место, где столько людей видели бога или его земное воплощение, но Квачама хорошо подготовился и сумел определить, где когда-то стоял крест. Он пришел туда глухой ночью. Осмотревшись и убедившись, что подслушать его некому, он спросил:

— Бог, ты здесь?

Ответа не последовало, и он сообразил, что задал вопрос на родном языке. Тогда он повторил его на английском и арабском, но снова не услышал ответа. Квачама задумался: может, к богу следует обращаться только на арамейском, древнем языке, на котором разговаривали во времена распятия? В итоге он решил, что вряд ли, иначе на арамейском все говорили бы до сих пор.

Он был разочарован, но не обескуражен и через два дня уже стоял на склоне Олимпа, обращаясь и к богу вообще, и к Зевсу. Оба, если и существовали, проигнорировали его.

Далее он направился в Рим. Похоже, тут не имелось единого мнения о том, где живет Юпитер, поэтому он ходил от развалин одного храма к развалинам другого, обращаясь к богу из руин зданий, существовавших еще до того, как Юпитер вышел из фавора, а в сердцах людей его заменил Иисус.

Спустя две недели и еще одиннадцать фальстартов он оказался в Африке — последнем континенте, где еще мог рассчитывать на успех. Когда он увидел размеры египетских руин, у него возникло ощущение, что он приближается к цели — ведь храмы в Карнаке, Эдфу и Ком-Омбо наверняка были построены как жилища всевышнего. Он побывал в каждом из них, взывая к богу солнца Ра, чтобы тот заговорил с ним. Ра так и не отозвался, но Квачама уходил не сразу, а пытался вызвать на разговор Анубиса, Гора и Осириса — с тем же успехом.

Он все больше ощущал, как стареет и слабеет его тело, и знал, что это его последняя планета, его последний шанс задать те вопросы, ответы на которые он жаждал получить всю свою жизнь. Квачама попытал удачи в Абу-Симбеле, не получил ответа и пошел на юг.

Имелось много вариаций ислама, но Квачама уже побывал в Мекке и других святых городах. Поскольку он не получил там божественного отклика, а времени оставалось немного, он решил больше не искать бога Мухаммеда в Африке. Но компьютер сообщил ему о некоторых других религиях, у каждой из которых имелся свой бог, или собственная интерпретация того же бога, и Квачама решил, что они достаточно отличаются от тех религий, с которыми он уже ознакомился, поэтому имеет смысл потратить на них несколько из оставшихся у него попыток.

Первой в списке значилась гора Кириньяга, известная поселенцам и туристам как гора Кения. Но его не интересовали туристы и поселенцы, большинство которых поклонялись богу христиан и евреев, уже отвергшему попытки общения. Кириньяга была священной горой народа кикуйю, потому что на ее вершине жил их бог Нгаи.

Отыскав ровный и пустой участок на высоте трех с половиной тысяч метров, он посадил там корабль и включил маскировку. Антилопа бонго и ее жеребенок с любопытством взглянули на пришельца, когда он спустился из люка. Квачама посмотрел вверх и увидел покрытую льдом вершину примерно в двух километрах над собой. Да, подъем не будет прямым или легким, особенно в темноте (он по-прежнему принимал меры, чтобы никто его не увидел, поскольку эта планета еще очень долго не будет готова к межзвездным контактам), но с этим он уже примирился. Раньше он совершил бы такой подъем за ночь, максимум за две. Но это «раньше» было тридцать пять лет назад. А сейчас у него уйдет почти шесть дней, если подниматься ночью, а днем прятаться.

На высоте четырех километров растительность стала редеть, и скоро ее совсем не останется. Но Квачама устал, ему не хватало воздуха, и он пошел даже медленнее. Вершины он достиг лишь на восьмой день и огляделся, отыскивая признаки того, что здесь живет бог.

— Нгаи, ты здесь? — спросил он. — Я должен поговорить с тобой, а времени у меня осталось мало.

Но если Нгаи и находился здесь, то решил не отвечать.

Квачама провел возле вершины еще день — и чтобы набраться сил, и чтобы дать Нгаи шанс передумать, если он все же здесь, но прячется.

Ничего не дождавшись, он начал спускаться. Добравшись до корабля, он рухнул на койку и проспал двое суток. А проснувшись, понял: следующая попытка станет последней, поэтому место надо выбрать особенно тщательно.

Компьютер считал, что лучший из оставшихся ему шансов — бог зулусов. Но еще до того, как оправиться в Наталь, Квачама понял, что есть религия, похожая на религию кикуйю — в племени, много раз воевавшем с кикуйю и никогда не проигрывавшем. Племя называлось масаи, а их бог Эн-Каи жил на вершине самой большой горы континента — Килиманджаро.

Он стал собирать дополнительные сведения, но его разум уже опережал компьютер. Нгаи и Эн-Каи. Кириньяга и Килиманджаро. Чем больше он размышлял, тем больше склонялся к мысли, что в религиозном плане кикуйю были лишь бледной тенью масаев. Он велел компьютеру дать ему раскладку религиозных предпочтений кикуйю. Двадцать один процент были приверженцами традиционной религии, а семьдесят девять — обращены в одну из форм христианства. Потом запросил те же данные по масаям. Девяносто три процента верили в Эн-Каи, и лишь семь оказались христианами.

Теперь он знал, почему не получил ответа на Кириньяге. Как масаи покорили кикуйю, так и Эн-Каи победил ложного бога Нгаи, который даже пытался украсть его имя. Значит, он отправится на Килиманджаро и в конце поисков, растянувшихся на всю жизнь, наконец-то найдет бога и получит ответы.

Квачама посадил корабль на одном из нижних склонов, включил маскировку и зашагал к вершине. Когда он пересекал лужайку, на него напал слон, и Квачама едва успел забраться на дерево. Слон простоял под деревом четыре часа, но в конце концов потерял к нему интерес и побрел по своим делам. Тогда Квачама слез с дерева и опять направился к вершине.

Он увидел леопарда, затащившего добычу в развилку древесных ветвей, но зверь не обратил на него внимания, и Квачама пошел дальше. Его энергия иссякала, тело постоянно болело, и Квачаме было уже все равно, увидят его или нет. Он решил, что будет подниматься и ночью, и днем, останавливаясь лишь, когда усталость или боль станут настолько сильны, что идти дальше без отдыха он уже не сможет. А как только сумеет, пойдет дальше.

За три дня он поднялся до границы леса. Там он последний раз обернулся и ступил на ледник.

Вскоре силы опять его покинули, и он присел отдохнуть. Съежившись, посмотрел на склон горы, потом обвел взглядом саванну. «Тут должно находиться жилище бога, — подумал он. — Кто еще мог бы сотворить такую потрясающую гору или такое величественное окружение для нее? И все прочие его создания живут на Килиманджаро вместе с людьми. Наконец-то я нашел место, которое искал все эти годы».

Он решил, что пора двигаться дальше, приготовился встать… и обнаружил, что не способен. Попробовал снова, однако ноги отказывались ему повиноваться.

«Я умираю, — подумал он. — Наверное, даже хорошо, что я останусь на горе бога, которого наконец-то отыскал».

И когда его зрение начало затуманиваться, ему показалось, будто он видит, как к нему приближается нечто ослепительно яркое.

«Я ждал тебя, — услышал он в голове слова этого сияния. — Теперь мы наконец-то поговорим».

У Квачамы не хватило сил встать, но он протянул к Эн-Каи руку.