23

23

23. IV.56

Дорогой Владимир Федорович,

На днях говорил о Вас с Адамовичем, которому очень понравилось Ваше повествование о молодости в «Н<овом> ж<урнале>». А<дамович> выражал сожаление, что Вы так далеко от Парижа. Я к нему присоединяюсь, т. к. давно уже знаю Вас. Имеете ли Вы теперь «Р<усскую> м<ысль>» — с отъездом Г. Струве? — там и А<дамович>, и я упомянули о Вас.

На прошлой неделе, в предисловии к книге Маковского[150] (стихи) я подчеркнул, что с 1939 г. прежняя парижская атмосфера кончена, что теперь нужно ждать, как послевоенные поэты определят свою «ноту», но что до сих пор все они разъединены, уединены (как теперь и бывшие участники «пар<ижской> ноты») и что нового мироощущения, новой атмосферы, несмотря на то что прошло столько лет с 1945 г., еще нет.

Конечно, никакие «надо» не могут помочь делу, но другое — когда «надо» берется не извне, а внутренне чувствуется. Вот как мы в свое время чувствовали, что нельзя, как символисты, утопать в «безднах и словах с большой буквы» или что «акмеизм — скуден, внешен и дает камень вместо хлеба». А отсюда и пошла «нота». Вот скоро «столп» п<арижской> ноты — Лидия Червинская — выпускает новую книгу[151]. Горе ей, если она «осталась, как была в 1936 г.».

Не понимаю — «время индивидуализма прошло», «надо выходить в мир» — как же обойтись без индивидуального, ведь весь мир все-таки мы видим через себя, в себе и «проблемы» — тоже значительны лишь по отношению к нам? Но то, что, м. б., сейчас настает время «большого жанра» — спорить трудно, хотя до сих пор в этом плане не было удачи. И если (лишь отчасти, на мой взгляд) верно, что Г. И<ванов> исчерпал «малую форму» и что вообще «нытье» уже невыносимо, то все же у меня лично нет особенной надежды и на «большую форму»[152], нужно что-то другое, какой-то внутренний поворот, чтобы смотреть со своей точки зрения. Ведь поэзия напоминает бильярдный шар, который катится по плоскости стола, каждый миг пересекаясь с ним в к<акой>-н<ибудь> точке. Это символ «внутренннего — поэта» и «внешнего — мира». А наш зарубежный шар крутится пока на месте, а не катится!

Не очень очарован сходством с Елагиным и надеюсь, что не так уж похож на свои фотографии, хотя для поэта его земной образ не столь уж важен!

Здоровье мое лучше, но еще 1) режим — диета, 2) швы, кот<орые> болят, 3) связанность в движениях и 4) не могу писать на пишущей машинке.

Теперь я больше пишу в «Р<усской> мысли», чем в «Н<овом> р<усском> с<лове>». Решил ответить Ю. Офросимову[153] (новый «неизвестный», болван, очевидно, — ну как написать поэму «На удушение А. Ахматовой»?).

Ирина Николаевна и я шлем Вам поздравления с наступающим праздником Св. Пасхи.

Искренне Ваш Ю. Терапиано