Читайте также
Toila, 5.VII.1921
Мы очень удивлены, дорогая Августа Дмитриевна, что до сих пор не получаем от Вас телеграммы, в которой Вы сообщили бы нам о дне Вашего в Эстию приезда. Получили ли Вы мое заказное письмо и «Вервэну»? Поездка в Берлин отложена до поздней осени, поэтому мы проведем
Toila, 13.11.1923 г.
Дорогая Августа Дмитриевна!В великолепный морозный солнечный день пишу Вам грустные и мрачные новости. Как это досадно! Как хотелось бы сообщить что-нибудь бодрое, хорошее, но, увы!Я съездил в Юрьев, оттуда в Ревель, — третьего дня вернулся в нашу любимую мною
Toila. 22.VI.1925 г.
Дорогая Августа Дмитриевна!На днях вернулся из-за границы. 35 дней пробыл в Берлине, 14 — в Праге. За все это время дал (удалось дать) 2 вечера. Оба в Берлине только. Первый вечер дал 100 нем<ецких> марок, второй… 10 м<арок>! Антрепренер Бран. Та самая Мэри Бран,
Toila, 10.VII.1929 г.
Дорогая Августа Дмитриевна!Я только вчера вернулся из Luunja, где с 25.VI гостил на даче у Виснапу. Почты там вблизи нет (3 версты, а я целодневно сидел на Эмбахе и не мог оторваться от своей рыбы). Вот этим и объясняется запоздание этого письма, что очень обидно для
Toila. 5.IV.1931 г.
Дорогая Августа Дмитриевна!Получил Ваши открытки. Рад, что все выяснилось. Итак, каждое пятое пишу Вам впредь. Да, мы с женой жалели, что, проезжая Берлин, не могли с Вами повидаться, но мы не были в городе, а просто пересели из поезда в поезд в Шарлоттенбурге.
Toila, 5.Х.1932 г.
Дорогая Августа Дмитриевна, очень порадовались мы за Вас, что так удачно путешествовали этим летом, что Ася был с Вами и что его успехи радуют Вас. А помните, было время, когда Вы были сильно обеспокоены его судьбой. Но у каждого юноши бывает такая полоса, когда
Toila, 5.V11.1934 г.
Дорогая Августа Дмитриевна,12-го июня мы, наконец-то, вернулись на милый север, пробыв в отсутствии 1 год, 3 месяца и 12 дней. 7 месяцев пробыли в Югославии, 1 месяц в Болгарии и 7 месяцев (2 в 1933 и 5 в 1934) в Румынии. Поездка не дала в мат<ериальном> отношении ровно
Toila, 1.11.1935 г.
Дорогая Августа Дмитриевна, пишу Вам в день своего тридцатилетнего юбилея. Статьи в газетах некоторых уже появились. Общ<ественные> организации устраивают в середине месяца мой концерт и банкет в Ревеле. Да, как видите, постарел я. Одно утешенье, что
Toila, 30.IV.1937 г.
Дорогая Августа Дмитриевна,не осуждайте меня, пожалуйста, за мое, столь длительное молчание: за эти годы я вообще никому не писал, и да послужит это обстоятельство мне в оправдание. Нечеловеческих, воистину титанических усилий стоит существовать, т. е.
Toila, 12.VI.1931
Светлая София Ивановна!Сажусь писать Вам предварительно распахнув окно в сад, напоенный цветущей сиренью. У Вас уже давно отцвела, у нас в полном расцвете. Вот вишни и яблони уже отцветают, как и рябина. В лесах позванивают бубенчики ландышей, на скалах шелковеют
Toila, 17.IX.1931 г.
Светлая София Ивановна!Пишу Вам в день Вашего Ангела — приветствую Вас! Ваше письмо я получил на днях. Благодарю ч хлопоты и советы. Пока не получил письма из Париж и Берлина, подожду писать в «Баян». Относительно Югославии имею уже два предложения: из Белграда
Toila, 6.X.1932 г.
Дорогая София Ивановна,16 авг<уста> я послал Вам, пользуясь Вашим любезным разрешением, 15 экз<емпляров> «Адриатики», а 18 авг<уста> — длинное письмо. И вот до сих пор не имею от Вас ни строчки.Меня это крайне беспокоит: что с Вами, как Ваше здоровье, все ли у
Toila, 1.1.1936 г.
С Новым Годом, дорогая София Ивановна! Не удивляйтесь ничему: я вне законов. Если не писал, были серьезные причины. Очень серьезные, поверьте. Не хотелось расстраивать кошмарами переживаний. Ваши письма все получил, — очень признателен Вам. Всегда помнил.
Toila, 22.XII.1927 г.
Дорогой Георгий Аркадьевич!Не особенно давно я вернулся из поездки по Латвии: гастролировал семь дней подряд в Риге, дал вечер в Двинске, по пути в Латвию — в Юрьеве. Успех всюду прежний — залы переполнены. Пробыл в отсутствии двадцать шесть дней. Письмо Ваше
Toila, 10.11.1928 г.
Дорогой Георгий Аркадьевич!«Драмы» очищают, углубляют, возносят, проясняют смутное и — я «не боюсь смелости» сказать — обожествляют. Не забудьте, что в «драме» всегда страдание, оно в ней обязательно, на нем основана она, — и что пленительнее него? В каждой