«Недралитет»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Недралитет»

Это было так.

Двое ребят дрались, а трое или четверо их товарищей стояли в стороне и спокойно смотрели на их поединок. Кто-то из взрослых спросил у этих юных зрителей:

— Что же вы их не разнимаете?

— А чего нам разнимать. Это у них драка, а у нас недралитет.

Мне очень нравится это русское простое слово «недралитет» — оно как-то выразительнее, понятнее и свежее, чем старый иностранный термин «нейтралитет», от которого оно происходит. Впрочем, в слове «недралитет» соединились два слова, означающие совершенно противоположные понятия, а именно: «нейтралитет» и «драка».

Я заговорил об этом для того, чтобы высказать одну очень простую мысль: я не сторонник нейтралитета — и особенно в тех случаях, когда на моих глазах дерутся не дети, а взрослые, и не за игрушку, а за что-нибудь очень серьезное.

Возьмем, к примеру, вопрос о художественном воспитании наших детей самых маленьких, четырехлетних и пятилетних, — тех, которые еще только учатся связно выражать мысли и называть вещи своими именами. Казалось бы, о каком художественном воспитании может идти речь в применении к этому возрасту?

Однако этот возраст является самым жадным потребителем картинок, коротеньких стихов, песенок, присказок, считалок. Эти жадные потребители требуют от своих бедных матерей, чтобы те по двадцать раз подряд читали им одну и ту же сказочку или стихи из двадцати строчек. Матерям иной раз становится очень скучно, и они рады бы почитать ребятам что-нибудь новенькое, но под рукой часто ничего новенького нет, и вот приходится припоминать что-нибудь очень старенькое, в таком роде:

Ты лети, мой петушок,

Есть такие дети,

У которых близко нет

Никого на свете.

Мама ласковой рукой

Их не приголубит,

И игрушки никакой

Им никто не купит.

Я сам слышал, как одна родительница учила ребят на детской площадке петь эту песенку. Родительница, верно, никогда не задумывалась над тем, хорошая ли это песенка или плохая. Ничего озорного в песне нет, — она вызывает даже некоторое сочувствие к бедным сироткам, слова в ней понятные, а главное, покуда дети ее поют, они заняты, не шалят и не разбивают носов ни себе, ни другим. Значит, ничего плохого в песне нет.

Я слушал, как женщина напевала вместе с детьми убогие слова этих уныло-приютских стишков, и с грустью думал о том, как трудно доказать ей, что стихи плохи, слащавы, фальшивы по мысли и чувству.

Такие вещи объяснять очень трудно, если твой собеседник никогда в жизни не задумывался над тем, какие стихи хороши и какие плохи.

Человеку, который знает и любит стихи Пушкина, стихи Некрасова, стихи Маяковского, какой-нибудь убогий «Петушок» вряд ли понравится.

Но беда в том, что и Пушкина и Некрасова люди знают только по далекой памяти школьных лет.

Гонимы вешними лучами,

С окрестных гор уже снега…[331] — и т. д.

Или:

Ну, пошел же, ради бога!

Небо, ельник и песок

Невеселая дорога…

Эй! садись ко мне, дружок!..[332] — и т. д.

А такое знание стихов, конечно, ровно ничего не стоит. Ко мне часто приходят поэтессы разных возрастов. Приходят или присылают по почте свои рукописи.

Наш разговор — письменный или устный — обычно начинается так:

Поэтесса говорит или пишет: «У меня есть двое детей — мальчик семи лет и девочка пяти лет. Мне решительно нечего им читать, это и натолкнуло меня на мысль написать для них стишки. Стишки эти ребятам очень нравятся. Вот они…»

Дальше следуют сто — двести рифмованных строчек о чем попало: о плюшевом медведе, о пауках, о жуках, о том, как

Шура чистила зубочки,

или о том, как

Котик вымазался сажей,

Лапочки покрасил даже,

и так далее, и тому подобное.

Иногда бывает, что на сотню самых небрежных, неряшливых и необдуманных строк попадется две — четыре, даже шесть строчек, не лишенных живости, темперамента и остроумия.

Но эти удачи так случайны, нечаянны и редки!

Критиковать произведения этих поэтесс почти невозможно. У них всегда готовы возражения.

1) Дети обожают эти стихи.

2) Стихи очень нравятся всем знакомым.

3) В детских журналах печатаются иной раз стихи гораздо хуже этих.

4) Стихи предназначены для самых маленьких детей, которые предъявляют к стихам гораздо менее строгие требования, чем я, Маршак.

Возражения, конечно, убедительные. Ничего не скажешь.

Действительно, и рассказы в журналах печатаются иногда плохие, действительно, маленькие дети не слишком разбираются в качестве стихов, а среди добрых знакомых всегда найдутся люди, которые будут в восторге от ваших произведений.

Одни будут в восторге, другим стихи просто понравятся. Наконец, третьи примут стихи без всякого удовольствия, но и без возражений — то есть совершенно нейтрально. «Стихи как стихи, — скажут они. — Вон в некоторых местах даже рифма есть, и как будто размер чувствуется, отчего же не дать их детям?»

Эти люди забывают о том, что первые детские книги учат ребенка мыслить, чувствовать, говорить.

А на такую роль имеет право далеко не всякая детская книга.

Отбор и создание лучшей детской литературы — вот какую задачу поставила перед нами партия. Каждый удачный шаг на этом пути — это большая и радостная победа.

Но для того, чтобы победы эти были не случайны, надо преодолеть то холодное безразличие, тот нейтралитет, с которым относятся к выбору детского чтения многие матери и отцы.

Они должны быть в курсе тех споров, которые ведутся у нас вокруг детской литературы, должны стать настоящими ее ценителями, а не только покупателями детских книг.

Для этого им следует проделать серьезную и основательную работу. Работа эта, в сущности, очень приятная, и бояться ее не стоит. Если вашему ребенку через год предстоит счастье читать сказки Пушкина, Андерсена или народные сказки, прочтите их заранее, и не только для того, чтобы объяснить ребенку непонятные слова, но и для того, чтобы самому себе дать отчет, что хорошего в этих сказках.

Надо читать и лучшее из того, что есть в современной детской литературе. И читать не только ради контроля, придирчиво и опасливо, — ас тем напряжением и вниманием, какого требует к себе всякое произведение искусства, даже если оно представляет собою всего только одно четверостишие или рисунок пером.

У нас на заводах от всего работающего персонала требуется так называемый техминимум. Я думаю, что не худо было бы потребовать от родителей, занимающихся воспитанием и развитием своих детей, определенного «литминимума». И тогда сам собой кончится этот обидный для всякого искусства нейтралитет.