Исключительность

У других народов вопросы чести стоят острей или, точнее, там о ней другие представления. Пастернак писал в одном из писем (другу Штиху), что ни еврейский, ни русский народ не знали института рыцарства. Так оно, может, и слава Богу: сугубо внешний культ чести не ведет ни к чему, кроме убийств и завышенных самооценок. Русское понятие о чести — иное: здесь, наоборот, выиграл тот, кто не дрался, помирился, пошел навстречу, иногда даже впал в самоуничижение. Как Окуджава в «Школяре», когда он мальчиком отказался драться с противником: «Слушай… ну, побьешь ты меня, потом я тебя… и что?» Подраться по пьяни, повторяю, — милое дело, но за принцип? Здесь другие принципы, более гуманные, а что до чести, то в деспотиях и автократиях все более или менее равны перед лицом власти; она кого захочет — того и произведет в рыцари, а расхочет — оденет в шутовской колпак и заставит плясать; и честью считается соответствовать верховной воле. Не вижу в этом ничего дурного, и более того — такие жертвенные и щедрые понятия кажутся мне очень трогательными, хотя не очень христианскими. Какая личная честь в деспотиях, помилуйте? Тут только тот и герой, кто смирил ее перед Троном! Местное начальство само решает, у кого честь, а чей номер шесть. И почти вся сословная аристократия соревнуется за право ниже пасть: они могут поспорить о том, чей род древнее, но если Величество прикажет поцеловать себя в мягкое — будут драться за право поцеловать ближе к дырочке.

И тут возникает литература — среда, где репутация играет особую роль. Начинается нечто неорганичное для русской жизни, а именно — многолетние распри, выяснения отношений, журнальные полемики, руконеподавания, вплоть до дуэлей; причина отчасти еще и в том, что русскую литературу часто делают метисы, люди смешанных кровей, которые, говорят, талантливей скучных однокровок, больше всего озабоченных своей национальной чистотой. И начинают пухнуть скандалы, которые в обычной, нелитераторской жизни разрешились бы, скорей всего, совместной попойкой либо обычным примирительным мордобоем.