35. Его любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник
35//1
— Я обманул вас, Адам. Я не могу подарить вам ни "изота-фраскини", ни "линкольна", ни "бьюика"... Государство не считает меня покупателем. — Ср.: "Madame! Я обманул вас. Я вовсе не граф Гангский. Никогда в жизни не видел я ни священной реки, ни цветов лотоса..." [Гейне, Идеи. Книга Le Grand, начало гл. 5]. По той же схеме: "Прекрасная финикиянка, я не сумел быть ни Юпитером, ни быком" [Эренбург, Трест Д. Е. (1923), гл. 8] — слова, которые Енс Боот адресует своей возлюбленной, прощаясь с Европой, как Бендер — с СССР. Такой же приступ в рассказе блестящего беллетриста и эссеиста П. Муратова: "Я не исполнил своего обещания и не прислал вам венецианского зеркала... Его отливающее чернью и серебром стекло не отразит ваших глаз. Не окаймит причудливая изогнутая золоченая рамка осколок магического мира на стене вашей деревенской комнаты..." [Венецианское зеркало; начало рассказа].
Извинения Бендера перед Козлевичем в конце ЗТ имеют параллели в адаптациях романа Сервантеса (около десяти), из которых известнее всего опера Ж. Массне (1842-1912; либреттист Henri Cain), и фильм Г. В. Пабста (1933, в заглавной роли Ф. И. Шаляпин). В опере герой перед смертью поет: "Sancho, je t’ai promis naguere / Des coteaux, / Des chateaux, / Meme une ile / Fertile... / Prends cette lie qu’il est toujours en mon pouvoir / Detedonner!.. / c’est Г ile des Reves...". В фильме последние слова героя короче: "Jet’ai trompe, Sancho. Je n’ai aucuneile [pour te donner]...".
35//2
Вы знаете, Адам, новость — на каждого гражданина давит столб воздуха силою в двести четырнадцать кило! — Записано в ИЗК, 223, 298 (с разницей в мере веса: "274 фунта").
Сходный момент — информацию из естественно-научной и атеистической пропаганды, сообщаемую как "новость", — встречаем в "Мандате" Н. Эрдмана: "Анатолий [школьник]: Какую я интересную новость узнал! Какую я интересную новость узнал! Автоном Сигизмундович [его дядюшка, бывший генерал]: Какую новость? Анатолий: Оказывается, никакого Бога не бывает... Автоном Сигизмундович: А кто же, позвольте узнать, вместо Бога у нас, молодой человек? Анатолий: Водород... Вообще всякие газы " [Эрдман, Мандат, д. 3, явл. 3, с. 71]. Юмористическая сценка Эрдмана имеет прецедент в "Облаках" Аристофана, где юный герой так же торжественно сообщает об истинах, которые он узнал в школе Сократа (ст. 820-850).
35//3
— Вчера на улице ко мне подошла старуха и предложила купить вечную иглу для примуса. — Ручная торговля "вечными" иглами для чистки головки примуса, с выкриками уличных торговцев, отражена в очерках и фельетонах эпохи, напр.: "— Газета „Вечерняя Москва", пять копеек, крушение скорого поезда с человеческими жертвами... — Вечная стальная игла для примуса, вечная стальная... — Клубнички пожалуйте..." [Б. Губер, Красноармейское лето, КН 30.1929; см. также рисунок Юнгера в Пу 25.1926; Галанов, 72 и др.].
"Мне не нужна вечная игла для примуса. Я не собираюсь жить вечно" [ИЗК, 222]. В рассказе Ильфа "Для моего сердца" (1930) к этим же словам добавлено: "А если бы даже и собирался, то неужели человечество никогда не избавится от примуса!" Примус был, разумеется, одним из символов коммунального (по официальной терминологии, мещанского) быта.
35//4
"Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты, как мимолетное виденье, как гений чистой красоты". — Из стихотворения Пушкина "К***" [А. П. Керн]. Первая встреча Бендера с Зосей отмечена цитатой из другого стихотворения (Средь шумного бала, случайно... А. К. Толстого, см. ЗТ 23//7), тематически близкого пушкинскому (случайная встреча, увлечение, возможность более глубокого чувства). Несостоявшееся продолжение романа, о котором повествует настоящая глава, проходит под знаком "Евгения Онегина" [см. ниже, примечания 6,11,16 и 17].
35//5
Это я-то, которого любили домашние хозяйки, домашние работницы, вдовы и даже одна женщина — зубной техник. — Ср.: "Моей любви добивался весь цвет интеллигенции: начальник милиции, соборный регент, два зубных врача, а один незаменимый прямо говорил: „Дора, хотите, я к вашим ногам весь Земной шар положу?" Он в Наркомземе отделом заведовал" [Шкваркин, Шулер, 35].
Характерно, что единственная "настоящая" женщина в бендеровском донжуанском списке — "зубной техник "(существительное мужского рода). Как заметил еще Р. О. Якобсон, мужской род в таких случаях является немаркированным — пригодным для обозначения лиц обоего пола. Употребление существительных мужского рода для обозначения профессий женщин стало общепринятым в новейшее время по мере все большего уравнивания полов. В сатирическом тоне это часто наблюдается у В. Аксенова, например: "Моряк [Глеб] подсадил [в грузовик] педагога [Ирину]", "две сестры, два научных работника", иногда у Б. Ахмадулиной, например:...гостья, умница, искусствовед или Жена литературоведа — Сама литературовед и т. п. Напротив, у Б. Пастернака Лара рекомендует себя подчеркнуто старомодным способом: "А по специальности я учительница историчка".
35//6
Тело мое прописано в гостинице "Каир", а душа манкирует, ей даже в Рио-де-Жанейро не хочется. А тут еще атмосферный столб душит. — Интонационное созвучие с "Евгением Онегиным": А он не едет; он заране / Писать ко прадедам готов... / А он упрям, отстать не хочет... [8.ХХХП]. Бендер сравнит себя с Онегиным и открыто [см. ниже, примечание 16].
35//7
...С противоположной стороны к нему [чемодану], нагибаясь и вытягивая руки, подходил гражданин средних лет и весьма обыкновенной наружности. — Ср. то место пушкинского "Станционного смотрителя", где "хорошо одетый молодой человек" подбирает деньги, брошенные смотрителем наземь.
35//8
Сжечь его в камине!.. Поступок Клеопатры! — Согласно легенде, Клеопатра пила растворенный в уксусе жемчуг. Бросаемые в камин ассигнации напоминают о другой "роковой женщине" — Настасье Филипповне. Клеопатра, однако, более созвучна с пушкинскими мотивами, пронизывающими всю эту главу.
35//9
Вот навалился класс-гегемон на миллионера-одиночку! — Выражение "класс-гегемон" применялось в марксистской публицистике еще до 1917. Примеры современных употреблений, приводимые А. Селищевым: "класс-гегемон", "пролетариат играет роль гегемона всей демократии", "гегемон-пролетариат" [Язык революционной эпохи, 31]. Вначале 1931 вышел фильм "Гегемон" о жизни рабочего класса, получивший довольно широкий отклик в печати [Советские художественные фильмы, т. 1]. "Миллионер-одиночка" — по образцу "кустарь-одиночка" [см. ДС 14//16].
35//10
Купить пятьдесят тысяч серебряных ложечек, отлить из них конную статую Паниковского и поставить на могиле? — Это не первое место в романе, где Бендер водружает Паниковского на коня. В ЗТ 25, планируя "севильский бой быков" "в каком-нибудь счастливом городке", Бендер говорит: "Паниковский будет пикадором". Пикадор — "всадник с пикой, участвующий в бое быков" [БСЭ].
Мотив конной статуи из серебряных ложечек находим в цитированной [см. выше, примечание 1] книге Г. Гейне: "В детстве я слышал предание, будто скульптор, отливавший [конную] статую [курфюрста в Дюссельдорфе], во время литья вдруг с ужасом заметил, что ему нехватает металла, — тогда граждане поспешили к нему со всех концов города, неся с собой серебряные ложки, чтобы он мог кончить отливку. И вот я часами простаивал перед статуей, ломая себе голову над тем, сколько на нее пошло серебряных ложек..." [Идеи. Книга Le Grand, гл. б]1.
Этот, по-видимому, заимствованный у Гейне мотив хорошо согласуется с фигурой Паниковского, в которой идея буржуазной, "чайной" респектабельности занимает видное место: "У меня была семья и на столе никелированный самовар" [ЗТ 12]. Паниковский присматривает за самоваром и разносит чай в качестве курьера [ЗТ 15]; пьет чай на постоялом дворе в обществе "домовитого Козлевича" [ЗТ 12].
Сочетание величественной статуи (особенно конной) с заведомо немонументальным и антигероическим седоком или со снижающим окружением — известный круг сатирических мотивов. В повести Жюля Романа "Les Copains" ("Приятели", 1922, о проделках компании озорников) обыватели городка сооружают конный памятник герою древности Верцингеториксу, но в момент торжественного открытия на бронзовом коне оказывается восседающим один из "приятелей". В повести соавторов "Светлая личность" (1928) площадь г. Пищеслава украшает статуя профессора Тимирязева — конная, "с корнеплодом в руке". "Стоит посреди жилтоварищеского дома конная статуя Суворова" [ИЗК, 140,162]. Герой современного ДС/ЗТ юмористического сериала из журнала "Пушка", совслужащий Евлампий Надькин, становится на постамент украденного памятника Суворову ["Сделал вид, что я Суворов", текст и графика в Пу 34.1926; о Надькине см. ДС 20//3]; ср. бендеровское: "Я — как Суворов!.." [ ДС 39].
Это гнездо комических сопряжений иллюстрируется многими эпизодами литературы и кино: "Медный всадник" (Евгений сидит "на звере мраморном верхом"); начало "Огней большого города" Чаплина (спящий бродяга Чарли в объятиях открываемого памятника — ср. близкую сцену из "Les Copains"; см. выше); момент в финале фильма "Это безумный, безумный, безумный мир" С. Крамера (негр падает с высоты в объятия статуи Линкольна); карабканье героев по голове статуи Свободы и по гигантским головам президентов в Маунт-Рашмор в фильмах А. Хичкока "The Saboteur" и "North by Northwest" и многое другое.
35//11
На ней [на девушке] было шершавое пальтецо короче платья и синий берет с детским помпоном. — Еще одна пушкинская реминисценция в этой "онегинской" главе? Ср.: Кто там в малиновом берете / С послом испанским говорит? [Евгений Онегин 8.XVII; отмечено A. Тумаркиной].
35//12 "Я, говорит [Скумбриевич], родился между молотом и наковальней". Этим он хотел подчеркнуть, что его родители были кузнецы. — Клише "между молотом и наковальней", нередкое в марксистской публицистике, а из нее перешедшее и в общую речь и прозу 20-х гг., позаимствовано из одноименного романа Ф. Шпильгагена (писатель, о котором см. ДС 34//2). Означает примерно то же, что "между двух огней": "Русская интеллигенция... оказалась между молотом и наковальней" или: "..положение буржуазии между молотом и наковальней" [В. В. Боровский, Леонид Андреев; В. И. Ленин, Политические софизмы; цит. по кн.: Ашукин, Ашукина, Крылатые слова, 365]. Возможно, перекличка с известной революционной песней "Мы кузнецы, и дух наш молод..." (слова Ф. Шкулева).
35//13
Первая категория обеспечена. — Первая категория — наиболее суровый случай увольнения по чистке, фактически "волчий билет". Ср. разъяснения "Правды": "Президиум ВЦСПС постановил, что лица, снятые по чистке госаппарата по второй и третьей категориям, т. е. сохраняющие право работать в предприятиях и учреждениях социалистического сектора, могут оставаться в рядах профсоюзов. Лица, вычищенные по первой категории, т. е. лишенные права работать в советских, хозяйственных, кооперативных и прочих предприятиях социалистического сектора, исключаются из профсоюзов" [Хроника чистки, Пр 04.07.29]. Быть "вычищенцем по первой категории" означало потерю продовольственных карточек и ряд других утеснений, т. е. фактически переход на положение лишенца [см. ЗТ 12//8].
35//14
— Да, товарищ Вайнторг, такие строгости. — Фамилия, оканчивающаяся на "-торг", встречается в юмористическом рассказе Д. Маллори "Вывеска". Частникам разрешалось выставлять на вывеске только свою фамилию, не допуская каких-либо подделок под госсектор. Чтобы обойти запрет, нэпман официально меняет свою фамилию "Шумин" на "Госторг" и вполне законно выставляет вывеску "Галантерейный магазин Госторга" [См 14.1928]. Возможно,что и "Вайнторг" используется частником как звучащее достаточно похоже на вполне лояльные "Госторг", "Главторг" и проч.
35//15
Вы знаете, Зося... на каждого человека, даже партийного, давит атмосферный столб весом в двести четырнадцать кило. — Об остротах на тему партийности — беспартийности см. ЗТ 8//47. Что данный род шуток был обычным, видно из слов старого еврея-нэпмана у
B. Инбер: "От... [любви] не застрахованы и партийные товарищи, не говоря уже о беспартийных" [Инбер, Круговая порука, Ог 05.12.27], а также из шутки В. Маяковского о том, что где-то видели даже "двух влюбленных членов ВЦИКа".
35//16
— Да, — ответил Остап, — я типичный Евгений Онегин, он же рыцарь, лишенный наследства советской властью. — Очередная перекличка с "Онегиным", на этот раз открытая. "Рыцарь, лишенный наследства" (The Disinherited Knight) — псевдоним, принимаемый героем романа Вальтера Скотта "Айвенго". Изгнанный из дома отцом, он участвует в крестовом походе, в то время как его возлюбленная, леди Роуэна, обещана в жены другому рыцарю, более приемлемому с политической точки зрения (ср. треугольник Зося-Бендер-Фемиди). Вернувшись в Англию, Айвенго отвоевывает свои права на родовое поместье и на руку невесты. Роман был популярен среди гимназистов бендеровского поколения [см.: Горный, Всякое бывало, 82].
35//17
Мне тридцать три года... возраст Иисуса Христа. А что я сделал до сих пор? Учения я не создал, учеников разбазарил, мертвого Паниковского не воскресил, и только вы... — Бендеровский лейтмотив Христа, начатый гравюрой "Явление Христа народу" в ЗТ 10//7, появляется здесь в последний раз — и уже в отрицании (не Христос!), как отрицаются и другие вечные образы, мифы и архетипы, чья вечная повторяемость, согласно мысли соавторов, в советскую эпоху прекращается (схимник, отшельник, Кащей Бессмертный, Вечный Жид, Суворов и Румянцев, граф Монте-Кристо; см. ДС 12//11; ЗТ 8//23; ЗТ 27//4; ЗТ 27//5; ЗТ 36//11; см. ниже, примечание 20).
С мотивом Христа сплетается очередной онегинский мотив этой главы: ...Дожив без цели, без трудов /До двадцати шести годов, / Томясь в бездействии досуга / Без службы, без жены, без дел, / Ничем заняться не умел [Евгений Онегин 8.Х11]. Явственна также созвучность со "Спором между Франсуа Вийоном и его душой" (—Тебе уж тридцать лет. — Мне не до счета. — А что ты сделал? Будь умнее впредь; перевод И. Оренбурга — более чем вольный; в частности, в оригинале нет вопроса "А что ты сделал?") и с другими сходными образцами рефлексии — например, в начале романа Ж. Дюамеля "Дневник Салавена" (рус. пер. 1927): "Сорок лет! И я ничего не сделал, в смысле ничего не достиг, ничего не совершил".
Среди записей Ильфа за осень и весну 1928-1929 находим заготовку, видимо, еще не связанную с фигурой Бендера: "Ему 33 года. А что он сделал? Создал учение? Говорил проповеди? Воскресил Лазаря?" [ИЗК, 196, 220] 1.
35//18
"Учебно-показательный пищевой комбинат ФЗУ..." — съем какие-нибудь дежурно-показательные щи при этой академии. — Обилие экспериментальных и показательных предприятий — черта 20-х гг. с их бурными поисками новых форм быта. И. Эренбург в романе "Рвач" упоминает об "опытно-показательной колонии с трудовыми процессами" в начале нэпа и иронизирует: "Было ли тогда что-нибудь в России не „опытно-показательным"? Быстро забылось это время, быстро сгорели проекты, и только поныне красующаяся в Москве, на Неглинном проезде, загадочная для детей вывеска „Показательное производство халвы" говорит о былом" [Мофективная секция собеза, 94]. В годы пятилетки это течение возродилось в связи со строительством пищевых комбинатов и с попытками рационализировать питание в условиях напряженного труда и нехватки продуктов. Очеркист пишет: "Готовить нужно не только вкусно, но и научно-питательно" — и ссылается на опытную станцию общественного питания при МОСПО, где "изготовление пищи ведется по манометру и хронометру", но констатирует, что "опытно-показательные столовые отличаются часто только худшими обедами" [Д. Маллори, За новую кухню, КН 10.1930]. Эпитет "показательный" вызывал шутки: кроме бендеровской остроты насчет щей, см. карикатуру Н. Радлова о находимом в супе "показательном таракане" [В показательной столовой, См 34.1926].
35//19
— Фемиди, — сказал молодой человек, сердечно пожимая руку Остапа. — Как отмечается в соответствующих комментариях, фамилии ряда персонажей Ильфа и Петрова (например, Брунс, купец Ангелов, Дрейфус, Бомзе, Лапидус, сам Бендер) восходят к одесской (или, шире, южной) ономастике. С другой стороны, имя-источник часто каламбурно изменяется (например, Павиайнен — от Парвиайнена, Гигиенишвили — от Гигинейшвили). В связи с Фемиди (от Фемиды) стоит отметить, что в конце 20-х гг. в Одессе был известен молодой талантливый композитор Владимир Фемелиди [см.: Monsaingeon, 68, 91].
35//20
— Бендер-Задунайский... — Импровизированный псевдоним Остапа лежит на пересечении нескольких ассоциативных рядов.
Прежде всего, достаточно прозрачна связь его с подлинным или мнимым восточным происхождением Бендера [см. ДО 5//16]. "Задунайский" значит "турецкий": все песни русско-турецкой войны содержат мотив "за Дунаем".
Несомненна также связь данного псевдонима с грандиозной позой, геополитическими устремлениями и с полководческими претензиями героя ЗТ. О "полководческо-плутовском" гнезде метафор см. ЗТ 2//30. Полководческие мотивы в образе Бендера известны: "Я — как Суворов!.." [ДС 39]; "Нам предстоят великие бои" [ЗТ 2]; "Взять крепость неожиданной атакой не удалось... придется начать правильную осаду" [ЗТ 14]; многократные сравнения с Наполеоном и др.
Петр Александрович Румянцев-Задунайский (1725-1796) был военачальником екатерининской эпохи, чье имя связано с русско-турецкими войнами 1768-1791. Русские войска под его командованием осадили и взяли штурмом турецкую крепость Бендеры в Бессарабии. В конце романа Остап предпримет попытку пробиться через Бессарабию на Запад, т. е. в какой-то части повторить маршрут румянцевской армии. О других возможных ассоциациях с екатерининским веком см. ЗТ 2//2.
С другой стороны, эпитет намекает на сценические имена актеров: в романах, мемуарах, юморесках фигурируют актеры "Крамес-Задунайский", "Орлов-Задунайский"[Крымов, Сидорове ученье, 267; Алексеев, Серьезное и смешное, 249], советская актриса по фамилии "Задунайская" [Чу 19.1929, 6]. В пародиях и фельетонах попадаются созвучные фамилии вроде "Завалдай-Завалдайский, русский трагик" [см. Русская театральная пародия, 578], "актер Задувайский" [Иностранец, См 11.1926]. По словам Ильфа, "только у актеров в наше время остались длинные высокопарные титулы" [ИЗК, 196]. Развенчивающие Остапа упоминания о комике, о конферансье, о вранье и т. п. появляются именно в этих главах [ЗТ 34-35] 2. Можно сказать, что мажорный полководческий мотив начала романа [ЗТ 2] возвращается в конце, но на сей раз с оттенком гаерства и фальши [о множестве таких кольцеобразных построений в дилогии см. ЗТ 1//32, сноску 2].
Наконец, "Бендер-Задунайский" мог вызывать в памяти читателя фамилию Шмидт-Очаковский, которую принял Евгений, сын лейтенанта П. П. Шмидта [см. ЗТ 1//17].
Ср.: "Румянцев-Дунаевский" — контаминация полководца Румянцева-Задунайского с популярным советским композитором И. О. Дунаевским [ИЗК, 271].
35//21
Куплю плантацию и выпишу в качестве обезьяны Бапаганова. Пусть срывает для меня бананы! — Что обезьяны реально несли такую службу в мире колоний, можно видеть из рассказа Сомерсета Моэма "Сила обстоятельств": "Я только что видел занятное зрелище — как малаец посылает прикованную на цепи обезьяну на дерево, и та срывает кокосовые орехи".
Примечания к комментариям
1 [к 35//17]. Напоминание, что "33 года — возраст Иисуса Христа", возможно, было в те годы достаточно ходячим. Ср. в новелле Поля Морана: "Quel age avez-vous? — demandai-je. — Trentetrois ans. L’age de Christ" [La nuit de Charlottenbourg, 1923, есть рус. пер. 1927]. Ту же риторику — то ли под влиянием Ильфа и Петрова, то ли независимо — встречаем в наши дни в романе шведского писателя Йонаса Гарделла "Так уходит из нашей жизни день, и никогда не возвращается" [J. Gardell, Sa gar en dag..., 1999, p. 22]: "В этом году мне исполняется 33 года. Столько, сколько было Иисусу, когда он умер. Иисус изменил мир. Слава ему за это! А чего достигли мы? И когда начнём мы чего-либо достигать?"
2 [к 35//20] Ее исключены и собственно жульнические ассоциации: в фельетоне М. Булгакова "Tипаж" растратчик и вымогатель именует себя "Котомкин-Таврический".