Глава XIII

Перед рассветом поднялся сильный ветер.

Орех, ныряя в волнах, то взлетал на высокие гребни, то исчезал в белой кипящей пене. Волны с шумом перекатывались через него, подбрасывали, швыряли во все стороны. Холодные брызги сыпались сверху в широкий люк, точно осенний, надоедливый дождь.

Брызги падали на Карика и Валю, но ребята только беспокойно ворочались во сне, закрывали лицо и шею руками и отодвигались подальше от люка. Они так измучились и устали, что их не мог бы разбудить даже ледяной душ.

Но вот сильное течение завертело орех, закружило в водовороте. Орех резко качнулся, накренился набок. Карик перекатился через сестру и больно ударился головой о стену.

— Что? Что такое? — вскрикнул Карик.

Он попробовал встать, но орех опять сильно качнуло, и Карик снова покатился по полу. Хватаясь за шершавые стенки ореха, он кое-как приподнялся и закричал:

— Валька, что-то случилось! Вставай! Кто-то тащит наш орех!

Протирая глаза руками, Валя растерянно посмотрела на Карика.

— Может, это зверь какой-нибудь напал на нас. Надо разбудить скорее Ивана Гермогеныча… Иван Гермогеныч! — закричала Валя, вскакивая. Но лишь только она выпрямилась — пол под ее ногами качнулся; Валю отшвырнуло к стене. Она сшибла Карика и вместе с ним покатилась по шершавому полу.

Вокруг было совсем темно, и только сверху через круглый люк падал голубоватый ночной свет.

Держась за стенки ореха, Карик подполз к люку и высунул голову. В лицо хлестнула волна.

Ветер со свистом метался над водой, поднимая крутые, пенящиеся валы.

Вокруг бушевала река. Все кругом кипело как в котле.

Карик закричал:

— Валя!.. Скорей!.. Смотри, что это?.. Смотри, мы плывем!

Валя с трудом добралась до люка и вцепилась в его края руками.

— Плывем! — испуганно сказала Валя. — Куда-то плывем.

Качало так, как будто ребята плыли по настоящему океану.

Валя оглянулась, потом посмотрела на Карика, потом оглянулась снова и побледнела:

— А где же Иван Гермогенович?

— Не знаю… Может, где-нибудь рядом, — неуверенно ответил Карик.

— Где рядом? Что ты говоришь! — испуганно закричала Валя. — Мы же в орехе. В орехе, понимаешь? А кругом вода.

Сильный толчок отбросил ребят от люка. Пол под ногами завертелся, запрыгал.

Карик и Валя упали.

Ветер с яростным свистом пронесся над рекой. Все кругом завыло, загудело. В люк плеснула волна; ребят окатило с ног до головы холодной водой. Мокрые и дрожащие, они сидели на полу, крепко обнявшись, и со страхом посматривали на круглый люк.

Над люком, в мутном небе, проносились черные облака.

Орех кренился набок, и тогда перед самым люком прыгали пенящиеся валы, но вот — новый крен, и снова мимо люка быстро несутся облака, и в облаках ныряет бледная луна.

При каждом новом толчке ребята разлетались в стороны, но тотчас же Валя торопливо подползала к брату и крепко цеплялась за него. Бедные ребята ничего не могли понять: где Иван Гермогенович, как орех попал в воду, куда их несет река?..

А орех мчался все вперед и вперед, то прыгая по гребням волн, то зарываясь в воду.

Но вот как будто буря стала стихать. Орех уже не бросало и не швыряло, а только покачивало как люльку.

Ребята встали.

— Кажется, кончилась болтанка! — сказал Карик.

Он подошел к люку и выглянул из него.

Мимо, совсем близко, плыли берега, поросшие лесом. Волны тихо плескались внизу.

И вдруг орех остановился.

Черные глыбы земли поднимались перед самым люком, точно стена. Берег был так близко, что до него можно было дотронуться рукой.

Орех пришвартовался к неизвестной пристани.

Кажется, куда-то все-таки приехали! — тихо сказала Валя.

— Вылезай скорей! — приказал Карик и уцепился руками за края люка.

Помогая друг другу, Карик и Валя выбрались из ореха и спрыгнули на землю.

* * *

Было раннее утро.

В серых, предрассветных сумерках стояли тихие, печальные холмы. На далеком горизонте еле заметно светилась узкая розовая полоса.

У самого берега, в тихой бухте, плавал, чуть покачиваясь черный и мокрый орех.

Мимо с шумом катилась река. Течение мчало по волнам темные жерди, сухие ветви и лепестки. Их несло в бухту, прибивало к берегу. Они кружились, проплывали мимо ореха, слегка подталкивая его, как бы пытаясь сдвинуть с места.

Вся бухта, точно шелухой, была покрыта сухим плавником.

Ребята поднялись на пригорок и нерешительно остановились. Они стояли, поеживаясь от холода, и посматривали друг на друга.

Куда итти?

Что делать?

Ах, если бы здесь, рядом с ними, был Иван Гермогенович!

— Неужели пропал? — вздохнула Валя.

— Найдем! — решительно сказал Карик. — Он здесь. Обязательно где-нибудь здесь…

Он сложил ладони рупором, приподнялся на цыпочках и крикнул, что было силы:

— Иван Гер-мо-ге-е-е-ны-ы-ы-ч!

Где-то сзади, за темными холмами, зашумела листва.

Ребята прислушались.

Шаги?

Нет. Это ветер. Это шумят деревья.

Валя опять тяжело вздохнула.

— Ничего, ничего. Мы найдем его. Вот увидишь. Он нас не бросит.

Карик взял сестру за руку и повел ее за собой по берегу реки. Через каждые пять-шесть шагов они останавливались и громко кричали:

— Иван Гер-мо-ге-ны-ы-ыч!

Но профессор не откликался.

— Знаешь что, — сказал Карик, — я пойду по берегу, а ты иди немного подальше. Вон видишь — там какая-то роща за холмами. Ну вот. Ты иди к этой роще и кричи. Только громче. Сначала буду я кричать, потом ты, потом опять я, потом снова ты. Ладно?

— Ладно.

— Только не отходи далеко и по сторонам поглядывай… Осторожнее. Иди.

— Ладно.

Карик пошел по берегу, а Валя направилась к темной роще. Время от времени ребята останавливались, кричали и снова шли дальше.

— Иван Гермогенович! — кричал громко Карик.

Молчание.

— Иван Гермогеныч! — кричала Валя.

Ни звука.

Валя дошла до рощи и нерешительно остановилась.

В роще было темно и очень мрачно. Черные узловатые стволы деревьев поднимали вверх изогнутые, искривленные ветви, широкие листья свисали до самой земли.

— Эй, Ва-аля-я! — прокатилось где-то у реки.

— Ау! — отозвалась Валя, — я здесь. Дошла до какого-то леса.

Валя подошла к темному, развесистому дереву. От дерева шел вкусный, приятный запах.

Валя потянула ноздрями.

Странное дело — пахло свежим миндальным печеньем. Вот так дома, перед праздниками, когда мама вынимала из духовки листы с печеньем, пахло во всей квартире: и ванилью, и миндалем, и горячим тестом.

Валя сразу вспомнила, что со вчерашнего дня она ничего не ела.

«Надо посмотреть, что это так вкусно пахнет, — подумала Валя и решительно подошла к дереву. — Полезу. Посмотрю».

— Эй, Карик! — закричала Валя. — Я на дерево полезу. С дерева буду кричать. Ты слышишь?

— Залезай и кричи. Только громче. Я сейчас приду к тебе, — отозвался Карик.

Валя ухватилась руками за мокрые, скользкие ветви.

Раздвигая широкие листья, которые свешивались со ствола, преграждая дорогу, Валя лезла все выше и выше. Изредка она поглядывала наверх.

Совсем близко, над головой, виднелось что-то вроде огромной чаши. Валя добралась, уцепилась за влажные, упругие, точно резиновые стенки и заглянула внутрь чаши. Перед самым носом Вали покачивались пушистые шары. Они висели на толстых длинных шестах, которые поднимались со дна чашки.

От них-то и шел, наверное, этот крепкий и такой вкусный запах.

Валя почувствовала, что если она сейчас же, сию минуту, не съест вот этот шар, который качается перед ее носом, — она просто умрет от голода.

Валя подтянулась на руках и села верхом на край лепестка как на забор.

Вкусный шар был совсем рядом. Валя вцепилась в него руками и дернула к себе. Но оторвать его ей не удалось. Шар держался крепко. Валя дернула сильнее. Лепесток, на котором она сидела, качнулся, и она чуть не потеряла равновесие; чтобы не упасть, Вале пришлось отпустить шар и крепко ухватиться за края лепестка.

Шар отлетел в сторону, ударился о другой край чашки и тотчас же снова заплясал перед глазами Вали.

Тогда Валя так рванула шар, что вся чашка задрожала. Шар оторвался от шеста, и в ту же минуту Валя вместе со своей добычей грохнулась вниз, на дно чашки.

Не выпуская шара из рук, Валя вскочила и посмотрела вверх и по сторонам. Она находилась в сердцевине огромного цветка. Влажные лепестки поднимались вокруг, точно гладкие стены круглой башни. Сквозь щели темных лепестков просачивался розовый утренний свет.

Где-то далеко, далеко закричали птицы. Внизу, шурша листвой, пробежал кто-то, быстро перебирая легкими ногами.

«Надо слезать на землю!» подумала Валя.

Прижимая крепко к груди вкусный шар, она обошла чашку-цветок и остановилась перед узкой щелью между лепестками. Она попыталась протиснуться сквозь щель, но щель оказалась слишком узкой.

Тогда Валя попробовала взобраться наверх по шесту, но, лишь только она ухватилась за него руками, стены чашки задвигались словно живые и медленно стали сближаться.

Огромный цветок, в который залезла Валя, сложил над ее головой лепестки. В цветке сразу стало темно.

Напрасно Валя пыталась раздвинуть лепестки руками и выбраться из цветка. Лепестки крепко сжались и не выпускали ее из душистой тюрьмы.

— Карик! Ка-арик! — испуганно закричала Валя. — Скорей! Сюда! Ко мне!

Она кричала что было силы, но голос ее не мог пробиться сквозь мягкие, толстые стены. Казалось, что она кричала, уткнувшись лицом в пуховую подушку.

Этот придушенный, еле слышный крик, точно отголосок далекого эхо, донесся до Карика. Он остановился, прислушался. Но ему даже и в голову не пришло, что это Валя зовет его. Ему показалось, что где-то, далеко, далеко за холмами, кричит Иван Гермогенович.

— Ага! — обрадовался Карик, — идет сюда. Нашел нас все-таки.

Он быстро взбежал на высокий пригорок и снова, сложив руки рупором, закричал:

— Зде-есь! Сю-юда! Мы здесь!

В ответ только гукнула ночная птица.

У подножья холма с шумом катилась река. Волны плескались о берег. Мягко шуршал осыпающийся с обрыва песок.

«Откуда же он кричал? — думал Карик. — Справа или слева?»

Он постоял еще немного и снова крикнул.

Но никто не отозвался.

Карик нахмурился.

— Нет. Должно быть, показалось.

Он взглянул на темную рощу, где осталась Валя, и громко сказал:

— Валя, ты слышала? Как будто бы Иван Гермогенович сейчас кричал. Слышала ты, или не слышала?

Но на этот раз и Валя не ответила Карику.

«Ну, нехватает еще, чтобы и она пропала!» подумал Карик и крикнул погромче:

— Ва-аля!

С обрыва упал в воду камень. Карик вздрогнул, оглянулся. Он постоял немного и снова крикнул что было сил:

— Ва-алька-а-а!

Валя не отвечала.

— Ну, вот, говорил ей, чтоб сидела на дереве и ждала, а она ушла куда-то. Свяжешься с девчонками — и сам не рад будешь.

Он не спеша пошел через поле к роще.

Но вот и роща.

Карик подошел к деревьям и, задрав голову вверх, долго смотрел на густые вершины.

Утренний ветерок тихо покачивал широкие листья, из которых выглядывали огромные желтые шары.

Вали нигде не было.

— Где же она? — совсем растерялся Карик.

Он крикнул еще раз и еще раз, но только ветер прошумел ему в ответ.

Валя не отзывалась.

Карик прикусил губу. Он остановился и задумался:

«Валя не могла убежать далеко. Значит?.. Значит, ее кто-то схватил, утащил куда-то, а может быть… сожрал».

Карик даже вздрогнул.

«Ах, если бы здесь был Иван Гермогенович! Он непременно бы что-нибудь придумал, непременно нашел бы Валю».

Карик беспомощно огляделся.

Вокруг лежали безмолвные холмы. Холодное, какое-то чужое небо висело над мертвыми песками. Тоскливо шумел голый, высохший лес на соседнем пригорке.

Над головой со свистом мчались куда-то исполинские жуки, задевая крыльями уродливые деревья.

Все кругом было каким-то чужим, непривычным, страшным. Карик вздрогнул и с пронзительным криком побежал вперед, не разбирая дороги.

* * *

Перед рассветом Иван Гермогенович проснулся от страшного холода. Он придвинулся к стенке, но тотчас же отскочил от нее, точно ужаленный. Роговая стенка раковины была холодна, как лед. Спать в таком леднике было совсем невозможно. Иван Гермогенович выбрался из раковины и принялся бегать вокруг нее, стараясь хоть немного согреться.

Еще светила луна.

Холодный ветер дул в лицо, в спину, поднимал тучи мелкого песка, и песок больно хлестал по рукам и ногам.

— Ну и ночка! — ворчал профессор. — Хорошо еще, что ребята устроились в теплом месте.

Он решил посмотреть, как-то они спят в орехе? Удобно ли им? Спокойно ли?

Дрожа от стужи, Иван Гермогенович пошел к реке, на берегу которой ребята устроились в орехе.

Бледная луна освещала голый пригорок с одиноким сухим деревом на вершине. Профессор взбежал на пригорок и растерянно огляделся.

Пригорок был пуст. Сухое, искривленное дерево скрипело на ветру, грустно шуршало высохшими листьями. Черные тени листьев печально ползали по холодной земле.

— Странно… Очень странно… — пробормотал Иван Гермогенович. Он прекрасно запомнил, что здесь, на этом самом месте, лежал огромный орех. Вот и неглубокая впадина, вдавленная его круглыми боками. Ну, конечно, это то самое место. Сомнений быть не могло.

Профессор наклонился к земле и принялся внимательно рассматривать ее.

От впадины к реке тянулась черная широкая полоса, как будто здесь протащили совсем недавно тяжелую кладь.

Профессор вытянул шею и, поминутно нагибаясь, пошел по следу.

След довел его до реки. Иван Гермогенович остановился на самом краю обрыва и задумчиво посмотрел вниз, на черную реку, которая с шумом катилась у него под ногами.

Дальше итти было некуда.

Пощипывая бороду, хмуря брови, профессор стоял над обрывом и вслух разговаривал сам с собой:

— Если бы кто-нибудь напал на них, они бы закричали, позвали бы меня. Я всегда сплю так чутко, я бы непременно услышал их. Но что же тогда случилось? Утащил кто-нибудь орех, что ли? Да нет. Кому он нужен, старый, испорченный орех? Чепуха. Все дело значительно проще: орех сдуло в воду.

Профессор быстро спустился к реке.

— Куда же понесло орех? Вправо? Влево?

Иван Гермогенович поднял кусочек сухого листа и бросил его в воду.

Течение подхватило листок, закружило его и помчало, подбрасывая на пенящихся волнах.

Профессор побежал по берегу в ту сторону, куда понесло листок.

Лес подступал к самой реке. Профессор то пробирался сквозь чащу, то шел по воде, теплой, как парное молоко. Ночь была светлая, лунная. Только у берегов, где густо росли высокие травяные деревья, лежали черной полосой широкие тени.

Посредине реки, по лунной дорожке неслись, обгоняя профессора, лепестки, гигантские листья и бревна.

Они ныряли, то пропадая, то появляясь снова. Издали казалось, что это кто-то плывет, кто-то борется с волнами.

Всякий раз, когда на середине реки проплывало, ныряя, бревно, Иван Гермогенович останавливался и с тревогой следил за ним.

— Не ребята ли плывут?

Он лез в реку, заходил по пояс в воду, готовясь броситься на помощь.

Но вот бревно подплывает ближе. Уже совсем отчетливо видны голые сучья.

— Фу! — с облегчением вздыхает Иван Гермогенович и быстро идет дальше.

Река долго петляла среди темных лесов и гор и наконец раскинулась перед профессором широким, сияющим плесом.

Раздвинув руками мокрые ветви, Иван Гермогенович вышел из леса и вдруг невольно остановился.

— Ребята!

По залитой лунным светом реке плыли Карик и Валя.

— Да, да, это они! — зашептал Иван Гермогенович.

Вон посредине реки плывет Карик, а немного правее его, ближе к берегу — Валя. Головы то исчезают под водой, то появляются снова, точно поплавки. Очевидно, ребята давно уже выбились из сил. Вот-вот они пойдут ко дну.

Ах, только успеть бы!

Профессор бросился в воду. Течение подхватило его и понесло вдоль берега.

— Держи-те-есь! — закричал Иван Гермогенович.

Рассекая руками воду, он быстро поплыл на помощь к ребятам.

С каждым взмахом рук расстояние между ним и ребятами сокращалось.

И вот уже профессор подплыл к ним вплотную, протянул руку… Что же это? Он увидел под водой изгибающиеся буквой S суставчатые тела.

— Ах, будь ты неладна! — вырвалось с досадой у профессора, и он повернул обратно к берегу. То, что он принял при неверном лунном свете за ребят, были только самые обыкновенные личинки мухи-львинки. Они держались на поверхности реки, цепляясь за водную пленку своими удивительными хвостами, похожими на растрепанные парики. Личинки плыли вниз головой, то и дело хватая зазевавшихся речных жителей. Дышали они своими волосатыми хвостами.

Когда-то в молодости профессор собирал эти личинки для аквариума. Из личинок выходили мухи с черными и желтыми полосками, похожие на пчелку, и даже откладывали яички на цветущие, водные растения аквариума.

О кузнечиках, которые слушают ногами, и о львинке, которая дышит хвостом, профессор написал даже целую книгу.

В другое время Ивана Гермогеновича нельзя было бы оттащить и силой от этих удивительных насекомых, но сейчас ему было не до того.

Нащупав ногами дно, профессор вышел на берег и, дрожа от холода, побежал, стараясь согреться на бегу.

Время от времени он останавливался, прислушивался. Но слышал только, как стучит его сердце, да как шумит над головой ветер.

Заметив в стороне пригорок, он бежал к нему, забирался наверх и, сложив ладони рупором, громко кричал:

— Ка-а-а-ари-ик! Ва-а-аля!

И снова бежал к реке.

«А что, если спустить на воду плот? — подумал Иван Гермогенович. — Толкнуть в реку три-четыре бревна, связать их и — плот готов. На плоту я, пожалуй, скорее догоню ребят».

Но профессору не пришлось сколачивать плот.

Плот, точно в сказке, точно по щучьему веленью, сам подплыл к берегу. Он остановился около темной песчаной отмели и закружился на месте.

— Вот это замечательно! — крикнул Иван Гермогенович и с разбегу вскочил на плот. Он принялся раскачивать его, помогая сойти с песчаной мели.

Плот дрогнул, закачался на волнах и поплыл. В это время мимо профессора проплыл еще один такой же плот, а за ним еще и еще.

«Странно, откуда это столько плотов появилось?» подумал Иван Гермогенович.

Сильное течение быстро мчало плоты по реке. На лунной дорожке профессор внимательно осмотрел свое удивительное судно. Он увидел, что стоит на толстых бревнах, заостренных с обеих сторон. Бревна были похожи на гигантские сигары; они лежали так плотно, как будто их кто-то склеил. Профессор нагнулся, потрогал их рукой и растерянно пробормотал:

— Скажите, пожалуйста… Вот так плот…

Даже при неверном лунном свете профессор узнал эти страшные сигары.

Судно, на котором плыл Иван Гермогенович, было набито необыкновенным грузом; трюмы его были начинены лихорадкой: каждое бревно-сигара скрывало в себе личинку малярийного комара-анофелеса.

— Вот уж никак не думал, что мне придется быть капитаном малярийного корабля! — горько усмехнулся Иван Гермогенович.

Справа и слева от плота проплывали, обгоняя профессора, такие же малярийные суда. Очевидно, где-то в верховьях реки комары-анофелесы откладывали яйца.

Время от времени проплывали яйца простого, самого обыкновенного комара. Они плыли склеенные стопочкой, стоймя, точно поплавки. С вида они были очень похожи на лодочки.

На каждом повороте, на каждой излучине реки профессор вытягивал шею и напряженно всматривался в темноту: не прибило ли орех к берегу, не плавает ли он в какой-нибудь тихой заводи?

Лесистые берега давно уже остались позади.

Река круто повертывала в сторону. Мимо проплыли бесконечной цепью голые холмы.

Светало.

Луна побледнела. Звезды гасли одна за другой, точно их тушил кто-то, и только низко над холмами еще висела одинокая зеленая звездочка.

Плот несло сильным течением к берегу. Профессор стоял на самом краю плота, растирая холодные руки, грудь и бока.

Река повернула вправо. И вдруг профессор услышал вдали, за холмами, чей-то слабый голос.

Иван Гермогенович вздрогнул. Сердце у него забилось, застучало.

— А-а-я! — кричал кто-то на берегу.

Профессор забегал по зыбкому плоту и во весь голос закричал:

— Карик! Валя!

— Иван Гермо-ге-но-ви-ич! — донеслось до него из-за холмов.

— Здесь! Здесь! Сюда! — засуетился еще больше профессор.

Из-за пригорка показалась голова Карика, потом плечи, и наконец он выскочил на пригорок и, растерянно оглядываясь, остановился.

— Сюда, Карик! Сюда! — закричал Иван Гермогенович.

Увидев профессора, Карик как-то странно всхлипнул и побежал к реке, бестолково размахивая руками.

— Причаливайте! Причаливайте скорей! — кричал Карик.

Профессор лег на плот и начал торопливо загребать руками воду, но плот, как нарочно, относило в сторону, вниз по реке, кружило в водоворотах, бросало на камни.

Плот промчался мимо Карика и начал быстро удаляться от него.

— Остановитесь! Пожалуйста, остановитесь! — кричал Карик, догоняя плот.

— Сейчас, сейчас, голубчик! — И профессор стал еще быстрее загребать руками воду.

Но плот совсем не слушался профессора. Тогда Иван Гермогенович подбежал к самому краю плота и с разбегу нырнул в воду.

Карик заплакал и тоже полез в реку.

— Куда ты, куда? — крикнул профессор, поднимая над водой голову.

Но Карик, ничего не соображая, шел по воде навстречу профессору и остановился только тогда, когда зашел в реку по пояс.

Иван Гермогенович подплыл к мальчику и стал рядом с ним.

— Ты один? А где же Валя? Что-нибудь случилось? — спросил профессор, с тревогой поглядывая на заплаканное лицо Карика.

— Случилось! — всхлипнул Карик. — Валька пропала!

— Что ты говоришь?! — схватил профессор Карика за руку. — Как это случилось? Когда? Где ты ее потерял? Что же ты молчишь?

— Ну, плыли в орехе сначала, потом приплыли к берегу и пошли вас искать, а потом…

Карик махнул рукой и замолчал.

— Ну дальше, дальше что? — торопил профессор. — Говори, где ты ее оставил?

— Там, — неопределенно махнул рукой Карик, — за этими холмами.

— Ты помнишь это место?

— Хорошо не помню, но оно где-то здесь неподалеку от ореха.

— А где орех?

— Там же, в бухте.

— Вот что, — решительно сказал Иван Гермогенович, — нам нужно сначала добраться до бухты, где остановился орех, а там уж видно будет, что делать.

Профессор и Карик вышли на берег и молча зашагали по холодной, мокрой земле.

— Показывай дорогу! — сказал Иван Гермогенович.

— Я показываю, — вздохнул Карик и снова всхлипнул, — вот здесь надо итти.

— И, пожалуйста, не плачь! Мы еще найдем ее. Не иголка, ведь, а живой человек… И покричать может… И нас услышит… Найдем. Обязательно найдем.

Вдали показалась бухта. На синей спокойной воде покачивался, как баржа, черный огромный орех.

— Вон он, — тихо сказал Карик.

— Вижу.

Профессор остановился.

— Куда вы пошли отсюда? Ты помнишь это? — спросил Иван Гермогенович.

— Помню, — сказал Карик, — я пошел по берегу, а Валя пошла вправо. Туда.

— Хорошо! — сказал Иван Гермогенович. — Веди по той дороге, где проходила Валя.

Путешественники двинулись в путь. Когда они дошли до рощи, Карик сказал:

— Вот отсюда она мне кричала в последний раз. А потом пропала.

— А что она кричала, ты не помнишь?

— Кажется, «ау», — неуверенно ответил Карик.

Профессор задумался.

— Утром ты ее искал здесь?

— Искал. Всю рощу обошел.

— Вот что. Ты ступай вправо, а я пойду влево, — сказал Иван Гермогенович. — Не теряй только эту рощу из виду. Тут в роще и встретимся. Пошли.

Профессор и Карик разошлись в разные стороны. Они ходили, осматривали внимательно каждую ямку, заглядывали под камни, приподнимали с земли толстые листья и смотрели: не спряталась ли туда Валя, не заснула ли там?

Карик кричал, пока не охрип. Но все было напрасно.

Вали нигде не было.

После долгих поисков они вернулись в рощу. Профессор и Карик так устали, что еле передвигали ноги. Говорить не хотелось.

Они сели под деревом и, опустив головы, сидели, стараясь не смотреть друг на друга.

Над самой головой профессора свешивалась ветка с желтыми шарами.

Шары качались, волоча по земле круглые тени. Один шар был точно живой. Стенки его дрожали. Он как-то странно шевелился на ветке, точно хотел оторваться и спрыгнуть на землю.

Другие шары висели спокойно.

— Ну что ж, — вздохнул профессор, — пойдем, посмотрим еще раз. Ты иди в эту сторону, а я пойду к реке. Потом вернешься опять в рощу. Понял?

— Понял, — сказал печально Карик.

Иван Гермогенович встал и быстрыми шагами направился к реке. Карик пошел в противоположную сторону.

Когда он уходил, ему послышался слабый, придушенный крик. Он быстро повернулся.

— Иди, иди, — закричал профессор, — не теряй напрасно времени!

И снова они начали искать Валю, бегая по холмам и пескам, изредка перекликаясь друг с другом.

Вдруг профессор остановился. В стороне от рощи он увидел на земле какие-то странные следы. Земля была разрыта, раскидана. Отпечатки чьих-то ног были ясно видны на рыхлых буграх. Очевидно, здесь произошла недавно горячая схватка.

Профессор наклонился к самой земле.

Свежий, широкий след тянулся отсюда к песчаным холмам.

— Это она, — выпрямился профессор, — надо торопиться.

— Карик, скорей сюда! — махнул рукой Иван Гермогенович.

— Нашли? — закричал Карик издали.

— Иди сюда!

Когда прибежал запыхавшийся Карик, Иван Гермогенович молча показал ему следы борьбы на земле.

— Что это? — побледнел Карик.

— Кажется, — тихо сказал профессор, — ее здесь схватили. Как видно, она сопротивлялась, но…

Профессор замолчал.

— Ее растерзали? — вскрикнул Карик.

— Не думаю, — сказал неуверенно Иван Гермогенович, — но ее потащили в нору.

— Для чего потащили?

— После об этом, а сейчас бежим по следу. Кажется, я знаю, кто ее схватил. Бежим. Мы еще успеем.

Профессор и Карик помчались по свежему следу.

Они бежали, удаляясь все дальше и дальше от рощи, где в желтом цветке осталась Валя.

Ветер поднял на холмах высокие столбы пыли, закружился, завертелся вокруг профессора и Карика, заметая на земле их легкие следы.