Поль и его жена

Поль и его жена

Роза, покойная жена Поля, лежала в гробу, утопая в цветах и траурных украшениях. Об этом позаботилась её мать, приехавшая на похороны. Она привезла с собой чемодан, набитый похоронными принадлежностями. Тёща Поля горевала по своей умершей дочери и, в то же время, гордилась, что не упустила ни одной мелочи, нужной в печальной церемонии.

Поля коробила косметика, густо наложенная на лицо покойной. Он морщился от смеси аромата цветов и медицинских запахов, оставшихся после анатомического вскрытия тела и его бальзамирования.

Вдовец и слышать не желал о религиозном ритуале на предстоящих похоронах:

— Священникам здесь делать нечего, — твёрдо заявил он тёще. — Роза была неверующей.

— Ей отпустят грехи! — зарыдала тёща. — Мы закажем мессу. Этого хочет её отец. Он с горя слёг и не смог приехать на похороны. Знаете, что он сказал? «Моя дочурка всегда была счастлива. Что они с ней сделали? Почему она покончила с собой?»

— Церковь не хоронит самоубийц. А почему она покончила с собой, этого я не знаю и, наверное, не узнаю никогда!

Из глаз тёщи катились слёзы. Приехав, она первым делом перерыла все вещи покойной. На вопрос зятя, что она ищет, женщина, плача, ответила:

— Сама не знаю… Может, найдётся хоть какое-то объяснение, какая-нибудь записка…

Поль был женат уже пять лет. В последний год до этого он жил на Таити, где выучил французский, не избавившись, впрочем, от американского акцента. Приехав на пару дней в Париж, он остановился в маленьком отеле, принадлежащем Розе, да так и остался в нём жить, став парижанином и её мужем.

Поль был уверен в том, что их брак прочен. Между тем, в последний год их супружества Роза завела себе любовника из числа постоянных жильцов отеля. Поль и не подумал выяснять мотивы столь свободного поведения жены. У него были свои взгляды на независимость каждого из супругов. Но теперь он принял приглашение Мориса, её любовника, и зашёл к нему в гости. Им руководила лишь одна мысль: может быть, это посещение прольёт свет на мотивы суицида Розы. Поля поразило, что его соперник носил точно такой же домашний халат, что и он сам, держал у себя тот же коньяк. Всё это были подарки Розы. Она, похоже, пыталась хотя бы внешне уподобить любовника супругу.

Морис показался Полю самоуверенной посредственностью. Между прочим, он рассказал странную историю. Однажды Роза, ломая ногти, принялась исступлённо царапать обои, которыми были обклеены стены его комнаты. У самого потолка Поль увидел большое белое пятно с содранными обоями и покарябанной штукатуркой. В этом поступке Розы угадывалось её отчаянье, и отчасти — неосознанное желание сделать жилище Мориса похожим на то, в котором жили они с мужем. Их комната была покрыта побелкой.

Оставшись ночью наедине с гробом покойной, Поль горько оплакивал её, перемежая слова любви с площадной бранью:

— В гриме ты выглядишь шлюхой. Всё дешёвка, всё фальшь! Фальшивая Офелия, вот ты кто! Муж, проживи он со своей женой хоть двести поганых лет, всё равно не знает её. Можно познать вселенную, но так и не понять, кем ты была. И ради чего всё это: бритва и горячая ванна?! Сука ты! Ты попадёшь в ад, потому что всё время лгала мне! А я тебе верил. Что б тебя чёрт побрал, свинья, лгунья проклятая! — сквозь слёзы упрекал он покойную. — Роза, прости меня, не могу я, не могу этого перенести! Господи, как же я раньше не догадался обо всём?! Я ничего не знал. И сейчас не понимаю, зачем ты это сделала?!

Внизу у запертой гостиничной двери послышался какой-то шум.

— Эй, есть там кто-нибудь? Просыпайтесь, открывайте!

В отель ломилась немолодая проститутка; рядом с ней переминался с ноги на ногу мужчина лет тридцати.

— Мне нужна комната! Всего на полчаса, — требовала проститутка у Поля. — Позовите хозяйку, она всегда меня выручает. Мы с Розой давние подруги.

Этот довод убедил Поля. Он распахнул двери, но её спутник уже успел ретироваться.

— Ну вот что ты наделал! Но он ещё не успел далеко уйти; догони и верни его! — приказала проститутка.

Поль послушно бросился вдогонку за сбежавшим ухажёром.

— Вы же сами видите, какая она отвратная! — взмолился настигнутый беглец. Хмель у него прошел, и возобладало критическое отношение к объекту угасшей похоти.

— Иди за мной, скотина! Возвращайся к ней, — орал Поль, с размаху швыряя беднягу об стену какого-то здания. — Педик!

Отпустив, наконец, мужчину восвояси, Поль вернулся в свою комнату и в отчаянии зарыдал.