Андеграунд, или Подполье

Андеграунд, или Подполье

«А с нами ничего не происходит,

И вряд ли что-нибудь произойдёт».

«Машина времени»

Всегда интересно знать, откуда подует ветер. Ещё интереснее — гадать, откуда подует. Особенно — если ветра давно не было.

Помнится, лет восемь назад я написал такую статью: к середине девяностых всё, что составило впоследствии культурный облик десятилетия, уже было. Был Тарантино, был Пелевин, была группа-продиджи. В середине нулевых нет ничего.

Не сказал бы, что с тех пор ситуация изменилась. По сравнению с 94-м годом к новинкам культурной жизни не добавилось ничего, кроме «социальных сетей». «Социальные сети» — это то, к чему свёлся весь так называемый «интернет». (Помните, сколько от него всего ждали? Особенно в области литературы. Он-де породит такое, такое…)

Ну да к интернету ещё вернёмся. А пока я бы поставил вопрос иначе: где так называемый андеграунд?

Есть у сегодняшней культуры андеграунд или его нет?

Под андеграундом я подразумеваю не что-то «элитарное» (авангард, богему, декадентов и диссиду) и не что-то случайное, оставившее следы лишь в памяти участников и горстки адептов (альманах «Мулета»), а массовые культурные события вне «мейнстрима». Грубо говоря — то, чего не показывают по телевизору, хоть это и волнует людей. Волнует настолько, что постепенно это начинают показывать, и андеграунд андеграундом быть перестаёт.

Скажем, совсем недавно в России таким явлением был «русский рок», а за её пределами — «танцевальная культура» (рэйв, эйсид, экстази, брейк-бит-и-хардкор). Это были последние андеграундные явления значительного масштаба, которые тотальному телевизору удалось перетащить из тени к свету. С тех пор мелочёвка одна: то стишок Емелина диктор центрального телевиденья процитирует (событие), то рубрику «мнение блогосферы» введут на радио, то роман Проханова «Господин Гексоген» тиснут тиражом 50 тысяч. Смех.

Единственный массовый культурный андеграунд сегодня — это коммуникативные практики в интернете («олбанский», «троллить», «попаболь» и тому подобное). К чему они применены? Что является их объектом? Что угодно, от боления за футбольные команды до обсуждения грядущих выборов. И в этом сложность.

Если раньше андеграунд был «про музыку», «про литературу», «про театр», «про искусство», то теперь он про что угодно. Поэтому его трудно ассимилировать, перетащить в мейнстрим. А перетащить в мейнстрим — это и значит осознать, назвать на языке культуры — приклеить ярлычок и поставить на полочку. Пока этого не случается — «андеграунда нет». Ведь сами участники андеграундного процесса таковыми себя не осознают (не путать с авангардистами). Они, за единичными исключениями, даже не осознают того, что делают что-то «новое», что-то особенное. Чтобы андеграунд актуализировать, его надо увидеть со стороны.

В мейнстриме о явлениях культуры принято думать одним способом: «Как бы это продать». Понятно, как продать музыку, кино, картинки, литературу, футбол, политику. Но как продать «всё»? Кому, в какой упаковке? Задача.

И, надо сказать, мейнстрим с нею справляется.

Оказывается, надо продавать не форму (стиль), а содержание.

Что является содержанием «всего»? Реальность, грубо говоря, жизнь?

Вот, значит, реальность и продавать.

Сегодняшний интернет на 99 процентов состоит из того, «что показывают по телевизору». Своих тем, своего содержания у него нет. Они есть у телевизора (у мейнстрима), тот просто перепродаёт их обратно в интернет, «но уже дороже». Мейнстрим с успехом продолжает пожирать андеграунд, как делал это всегда.

Происходить это может, например, так: мейнстримовый медийщик использует некоторые интернет-темы или интернет-жаргон. Разумеется, делает он это «помякше», вытравляя оттуда совсем уж недопустимые смыслы, а потом всё это фидбэком возвращается в интернет. «Смельчак» становится звездой и кумиром, интернет начинает подражать подражающему интернету; происходит разжижение смысла по экспоненте.

Ещё один важный момент: часто интернетчики ХОТЯТ попасть в телевизор и затевают своим темы ИМЕННО ДЛЯ ТОГО. Взять, например, такие темы как «Кондопога» или «Приморские партизаны» (взял специально что постарее, чтоб не посадили в тюрьму).

Это понятно: жители обесточенной и обездороженной вымирающей деревушки рады, когда к ним приезжают журналисты и начальство из района. Авось помогут. Иногда и правда помогают, но не настолько, чтобы деревушка (и другие ей подобные деревушки) прекратили вдруг вымирать. Помогать помогают, но больше всё же обманывают.

Давайте этот фокус тоже разберём по пунктам.

Андеграунд — это то, что происходит на самом деле.

Мейнстрим — это то, что происходит «по телевизору», то есть морок, гламур.

Это настолько разные вселенные, что тянет их назвать «параллельными», настолько всё по-разному устроено в них.

Но они не могут не взаимодействовать, они хотят взаимодействовать!

Задача андеграунда — «достучаться», получить толику тех благ, которые имеются у мейнстрима.

Задача мейнстрима — ассимилировать андеграунд: взять у жизни «свежие идеи» и превращать их в новый, ещё не распроданный, ещё способный принести прибыль гламур.

Как видим, задачи эти не совпадают. Каждый хочет другого поиметь. Теоретическим результатом взаимодействия «двух систем» должно быть поглощение одной из них, — теоретически это игра с нулевой суммой. Либо «гламур» становится «реальностью», либо наоборот. (В действительности сумма не совсем нулевая, раз гламур в итоге всё же стал «реальностью сегодняшней жизни».)

Задача жизни в нашем случае — это «чтобы там сказали наконец правду». В идеале — чтобы гламур перестал быть гламуром и стал правдой.

Задача телевизора — показать, чтобы «снять проблему». Раз проблема показана, значит, она снята. «Снято!» — камера выключается, клоуны расходятся по домам.

Как сказала давным-давно Юля Фридман, «то, что показывают по телевизору, исчезает из жизни». (В советские времена, напомню, там показывали надои и урожаи, сейчас показывают про демократию.)

В общем, всё равно, чем подробнее разбираешь этот механизм, тем меньше понимаешь, как он работает. Поэтому поскорее переходим к «последним словам», которые лучше всего запоминаются, как знал и учил великий Штирлиц.

Один мой товарищ (ЖЖ-юзер plyazhnikov) сказал такие замечательные слова:

— Культура — это то, как принято поступать, а андеграунд — это то, как поступают на самом деле. Скажем, дома я облизываю ложку после еды, хотя вообще-то так поступать у нас в семье не принято. Вот это и есть андеграунд.

Итак, андеграунд — это сумма явлений, происходящих на самом деле.

Открылась бездна, звёзд полна, нет?

Скажем, условная власть не пустила условного Ройзмана в политику. Говорится-то об этом много, но ПОЧЕМУ она его не пустила, мы так и не знаем. Об этом не говорится. Андеграунд. «То, что происходит на самом деле».

А что, кстати, «происходит на самом деле»?

Утром из подъезда выходишь — люди бегут, машины туда-сюда… Это, что ль?

Конечно, нет. То, что люди бегут, это видимость. На самом деле они не бегут, не «опаздывают на работу». Люди заняты миллионом дел, помимо опаздывания на работу! А мы, глядя — не в телевизор, нет, в собственных глаз окно! — видим лишь только это. Чудно…

Мне вот тут подумалось, что, может быть, настоящий «русский андеграунд» — это вот та жизнь, о которой люди рассказывают в письмах на сайте «Русская берёза».

Почитайте не спеша как-нибудь.

Вот — «жизнь». А наши с вами мысли о ней — так, ничтожные промежутки, вроде моргания глаз. Мы исхитряемся видеть лишь то, что видим во время этих морганий — ничего. Хотя все наши мысли, вся наша сердечная боль, вся наша литература (музыка, песни, танцы) должны быть об этом… но тогда ты просто взорвёшься, лопнешь и перестанешь жить… Ладно. Хотел ещё написать, что «русский мейнстрим» в таком случае — это благоустроенная деревенька где-нибудь в Тверской, Нижегородской или Вологодской области, по типу «стоянки бедуинов» в Красноморской пустыне, но что-то тошно стало совсем. И никаких мыслей нет.