Власть и народовластие

Власть и народовластие

Есть у замечательного польского писателя-русофоба Станислава Лема такой роман: «Футурологический конгресс». А в нём есть такой момент. Люди думают, что живут в просторных квартирах, ездят на работу в автомобилях, ужинают вечером в ресторанах и уютных кафе, ходят по нарядным улицам с красивыми вывесками. А на самом деле, всё это результат действия психотропов. На самом деле, эти люди спят вповалку в бараках, жрут какую-то помойную бурду из лоханей, а на работу бегают босиком, крутя воображаемый руль.

А ещё есть у не помню которого (но тоже замечательного) американского режиссёра такой фильм: идёшь ты, допустим, по коридору родного офиса, навстречу тебе идут приветливые люди в деловых костюмах — твои начальники, на дверях справа и слева таблички: «отдел планирования», «туалет», за окном виднеются понятные и красивые рекламные биллборды: «Пей кока-кола». Но стоит надеть особые (тщательно скрываемые от народа на специальном складе) очки, как видишь: из деловых костюмов торчат адовы рожи захватчиков-инопланетян, а на всех табличках и всех биллбордах написано одно-единственное слово — «подчиняйся».

Мне часто кажется, что наша жизнь (не «наша русская», а вообще наша — всех человеков) устроена именно таким образом. Что данный нам в ощущениях мир — лишь только морок, «альтернативная вселенная», выдуманная неким фантастом. Под действием неизвестного науке наркотика (на самом деле, известного — о нём подробно писали Маршалл Маклюэн, Дуглас Рашкофф, Жан Бодрийяр и другие исследователи) мы перетолковываем все события, происходящие в действительности, с точки зрения своего бреда: скажем, видим ветряную мельницу и говорим: «Э, да это великан машет руками». Или видим стадо овец и понимаем: э, да это же отряд сарацин.

Например, нам кажется, что разумная цивилизованная власть устроена демократически. Разные объединения умных и неравнодушных людей придумывают разные конкретные меры по управлению страной и информируют об этом СМИ и правительства. А СМИ и правительства информируют об этом народ и устраивают выборы. Какие меры нам больше по душе, тех умных и неравнодушных мы и изберём. (Потом, правда, обязательно переизберём, потому что меры эти либо не будут реализованы, либо не сработают, либо просто устареют и всем опротивеют. В мире так много нового, и всё надо успеть попробовать.) В общем, нам кажется, что миром управляет рынок идей. А не какие-то конкретные люди.

Конкретные люди — это просто персонификации выдвигаемых ими идей. (Вроде как у древних были персонификации природных стихий: бог огня, бог дождя, бог плодородия.) Значение имеют идеи, а не то, какой у человека-политика характер, личная история и с какой ноги он сегодня встал. Вот в таком мире мы хотим жить и думаем, что живём, — где-то лучше, а где-то хуже. Хуже — там, где эта схема замусорена «личными обстоятельствами» политика: скажем, он властолюбец, и для него оставаться любой ценой у власти важнее, чем решать насущные управленческие задачи. Ну, или он хапуга, или встал сегодня не с той ноги.

Итак, для демократии главное не правитель, а естественный отбор идей (побеждают лучшие и новейшие), осуществляемый через регулярную замену правителей. А поскольку замену правителей осуществляют люди, не всегда способные разобраться в идеях и отличить хорошую от плохой, у демократии существуют разные «механизмы» — от объяснительно-пропагандистских до чисто процедурных. Чтобы девяносто процентов дураков, составляющие всякое общество, не выбрали себе правителем дурака, их голоса рассеивают, фильтруют и заново фокусируют. Например, люди-дураки выбирают не собственно президента, а умных выборщиков, которые уже, в свою очередь, выбирают умного президента. Или голосуют сперва за партии, которые потом выдвигают кандидата-недурака.

Именно поэтому «прямая» демократия методом лайка-дизлайка, как в фейсбуке, невозможна. И именно поэтому невозможен чистый правитель-администратор без всякой там харизмы и лидерских замашек. В демократии, как во всяком умном устройстве, предусмотрена защита от дурака.

Примерно так устроен мир, в котором мы думаем, что живём. А как он устроен на самом деле?

Обратим внимание на следующий факт. Демократия, существующая для того, чтобы поддерживать механизм социально-политического естественного отбора, сама продуктом этого естественного отбора не является. Это не «вершинная форма», потому что, будь она вершинной формой, её бы не изобрели ещё в Древней Греции, Великом Новгороде, средневековых ремесленных цехах и торговых городах Ганзы. У каждой эпохи были как свой постмодернизм, так и своя демократия. Наши нынешние кажутся нам особыми просто из-за аберрации близости, а на самом деле мало что изменилось.

Если так, то вряд ли изменилась и власть, к которой демократия бывает приложена. В прежние времена (подозреваю, и сейчас тоже) люди власти не рассматривали себя в качестве посредников в отношениях между населениями территорий. Просто эти территории были их собственностью. Поэтому политика — с точки зрения людей власти — это отношения не между странами и народами, а между собственниками этих стран и народов. Между семьями и кланами тех, кто всем «володеет». Много у тебя народишку для податей и войн, много земли и ресурсов — значит, ты и твоя семья в порядке. Вот и нужно заботиться о том, чтобы было побольше. Расширять границы владений. По мере необходимости сберегать людей, чтобы не сбежали и не перемёрли.

Ну, самим-то людям так, понятно, не скажешь. Им-то какой интерес твоей собственностью быть? Надо их как-то по-другому мотивировать. Отсюда и возникла над естественным политическим базисом (государство как вотчина) абстрактная идеологическая надстройка: «страна, народ, мы». Тоже своего рода мифологический инструмент превращения одного в другое (раскалённой плазмы — в бога-Ярило, отцовской земли-вотчины — в родину-мать).

«Ваши интересы являются моими интересами», — говорит людям правитель, а имеет в виду обратное: мои интересы должны быть вашими. Господин объясняет слугам, что он их слуга, а мы за сотни и сотни лет к этой очевидной подмене настолько привыкли, что думаем уже, что так и есть, что так и должно быть.

На смену княжеским и королевским семьям пришли промышленные и финансовые, но суть власти не изменилась: «власть» — это «владение», а не администрирование.

Политик, исполняющий административные функции (идеал демократии), — это наёмный генеральный директор, — но не стоит забывать, что помимо генерального директора у всякой фирмы бывает ещё и собственник. И даже если по документам эта фирма проведена как акционерное общество, собрание акционеров принимает такие решения, какие нужны какому-то конкретному человеку. Уж он найдёт средства это решение провести. Да вот хоть бы демократию с её механизмами…

Вот почему, когда мы требуем «честных выборов», мы требуем не справедливости, а чистых, без побочных эффектов наркотиков, позволяющих нам бибикать губами, нажимая на воображаемый сигнал воображаемого руля, и чтобы стёртые в кровь ноги при этом не болели.

Один мой знакомый, поборник демократии хоть куда, договорился до того, что для него забота о соблюдении Конституции важнее, чем забота о детях: дескать, если Конституцию по совести соблюсти, детям как-нибудь Бог поможет. Логично, только не пойму, почему он уверен, что Бог пользуется теми же психотропами. А если (страшно подумать) скрытая природа власти — это и есть то, что задумал Бог, а завесу над ней в виде демократий, конституций и вмещающейся в чьи-то отдельно взятые мозги морали досочинили люди?

Или и того проще: Бог помогает людям в том, что они делают, а в том, чего не делают, не помогает. Как тогда?