Мир сказки

Шарль Перро стал отцом будучи уже совсем немолодым и, готовясь к отцовству, долгие годы думал о тайной границе, отделяющей одно поколение от другого, детство от взрослости. Он говорил себе: нельзя взваливать на плечи ребенка наследие прошлого, где правда переплелась с ложью, вечное с отмирающим. В первые годы жизни надо оберечь его на торной дороге, по которой в грязи, в крови катится карета времени. Но как сберечь? Как подготовить ребенка ко встрече со взрослостью?

За столетие до рождения Перро соотечественник его Ноэль де Фейль нарисовал картину вечера в крестьянской семье. Когда домочадцы умолкали, занятые рукоделием, добряк Робен начинал рассказывать сказки — об аисте, о тех временах, когда животные разговаривали; о том, как лиса крала рыбу у рыбака; как собака и кошка отправлялись в дальнее путешествие; о льве, царе зверей, который сделал осла своим наместником; о вороне, которая каркала и потеряла сыр; о том, как он, Робен, увидел фей, водивших хоровод близ источника у рябины, и разговаривал с ними.

В долгой своей жизни Шарль Перро встречался со многими народными сказочниками, потомками добряка Робена; в голове Перро бережно хранилось не меньше французских народных сказок, чем собрано сказок восточных в «Тысяче и одной ночи». И так уж устроено его воображение, что запечатлевало оно не только волшебные истории, извека существовавшие, но и другие — те, что безмолвно поверяли ему древние замки, отражающиеся в спокойных водах Луары, и старые мельницы, старые деревья — всё, всё!

Мир сказки! Кто же будет обитать в нем? Какими чертами, дающими право войти в сказку, наделит создатель этого мира своих героев: принцесс и принцев, дровосеков и людоедов, говорящих котов и волков?

Через много лет в другой стране несчастливая, очень больная девушка Мэгги попросит Крошку Доррит, милую героиню романа Чарльза Диккенса:

— Теперь сказку, только интересную.

— Какую же тебе рассказать сказку?

— Про принцессу. Но чтобы про настоящую. Каких на самом деле не бывает.

... И Шарль Перро ввел в литературу героев настоящих, каких на самом деле не бывает; это одно из самых замечательных открытий, совершенных им в мире сказки.

Прочитаем стихотворное «поучение», которым, подобно остальным сказкам у Перро, оканчивается «Кот в сапогах»:

И если мельников сынишка может

Принцессы сердце потревожить,

И смотрит на него она едва жива,

То значит молодость и радость

И без наследства будут в сладость,

И сердце любит и кружится голова.

Что ж, в жизни такого не бывает, как бы слышится голос Перро в этих и ласковых и шутливых строках, ну, а вот сказка без бескорыстной любви невозможна. И обычаи века меняются, а сказка вечна; по одному этому если обычаи и сказка вступают в спор, победа будет за сказкой...

— Жил-был когда-то славный король, — рассказывает Крошка Доррит. — И у него было все, чего только может пожелать душа, и даже еще больше. Было у него золото и серебро, алмазы и рубины и много-много других сокровищ. Были дворцы, были...

— Больницы, — вставит Мэгги. — Пускай у него будут больницы, там ведь так хорошо. Больницы, где дают курятину...

Это открытие тоже первоначально совершено Шарлем Перро: чем дальше сказочное отдалено от реального, тем необходимее ему нечто, соединяющее мечту с действительностью, небо с землей; правда жизни, пусть даже и самая тяжелая, одна только способна родить истинную поэзию, в том числе и поэзию сказочную; цветок жив, потому что имеет корни.