Война — мать родна

«Для человека нет ничего более естественного, чем убийство». Эта фраза, как рыдание падающего с вершины Олимпа бога, принадлежит перу Симоны Вейль[58]. Она называла «Илиаду» «поэмой силы».

Ей можно было бы возразить, что эта поэма поднимает множество других тем: сострадание, нежность, дружба, ностальгия, верность, любовь.

Но Симона Вейль написала это об «Илиаде» в 1939–1940 годах, во времена фашистской оккупации, когда стук сапог по мостовым Европы электризовал зарядом страха любое чтение.

Ее предчувствие открывает перед нами один несомненный факт (Гомер, думаю, согласился бы): война — это наше главное занятие. Возможно, даже самое древнее, чтобы не сказать — извечное. Ее угли продолжают тлеть под поверхностью мирной жизни. И наши предположения о том, что каждый следующий мировой пожар — «последний и решительный», вероятно, просто совпадают с надеждами отправляющихся на фронт солдат, которые, как и мы, невнимательно читали Гомера.