Надежда на успокоение

А может быть, мы ошибаемся, полагая, что Одиссей обрел полноту бытия? В «Необратимости и ностальгии» Янкелевич утверждал обратное[37]. По его мнению, Одиссей не был удовлетворен своим возвращением, и новые приключения, предсказанные ему божественным Тиресием, подтверждают неотступное беспокойство странника, чье существование навсегда отравлено страстью к дороге!

«Что это за беспокойство, толкающее островитянина за пределы своего острова и буржуазного счастья?» Может быть, это беспойкоство самого Янкелевича, его собственная травма не дают ему смириться с тем, что Одиссей вернулся навсегда?

Поэма заканчивается.

Женихи отправлены в ад. Затем Афина, следуя советам Зевса, подавляет восстание жителей Итаки. Подумайте только! Могла ведь разгореться война! Но богиня восстанавливает мир. Вся надежда богов только на нее, на возвращение порядка, и «Одиссея» заканчивается согласием и восстановлением «прежних времен».

В этом и заключается триумф Одиссея: сначала восстановление прежнего положения дел, а потом уже приветствие того, что будет дальше. Последние слова «Одиссеи» — это «долговременное соглашение». А незадолго до этого Зевс нашептал на ухо Афине, как унять распри людей:

горькую смерть сыновей их и братьев

В жертву забвению мы предадим; и любовь совокупит

Прежняя всех; и с покоем обилие здесь водворится.

(«Одиссея», XXIV, 484–486)

Зевс таким образом призывает к восстановлению старого порядка, а Гомер указывает нам на одну добродетель, столь благоприятную как для отдельных людей, так и для общества, — забвение.

Если человек замаринует себя в своих печальных мыслях, меланхолия отравит его. То же самое в отношении общества: если общество будет жить лишь памятью о своих распрях и постоянно требовать от кого-то покаяния, гармонии в нем не будет.

Отныне, принеся последнюю жертву Посейдону, Одиссей, наконец-то, может насладиться счастьем:

И смерть не застигнет тебя на туманном

Море; спокойно и медленно к ней подходя, ты кончину

Встретишь, украшенный старостью светлой, своим и народным

Счастьем богатый. Вот то, что в Аиде сказал мне Тирезий.

(«Одиссея», XXIII, 281–284)

Этого Одиссея мы не увидим.

Итак, мы возвратились на Итаку. Мы наблюдали лучшее восстановление порядка из всех возможных: человек вернул себе часть самого себя.

Герой восстановил порядок прежних дней, нарушенный человеческим высокомерием. Грех, расстроивший гармонию мира, искуплен.

Благодаря Одиссею забыто буйство «Илиады» и той войны, во время которой люди втянули в свое неистовство и богов, и воду, и огонь — целый космос. Одиссею пришлось много бороться, потому что ничего в этом мире не дается легко, ни блага?, ни права.

Закрывая «Илиаду» и «Одиссею», мы должны помнить, что фурия войны не спит, она дремлет. Ее угли продолжают тлеть. Она всегда готова проснуться. Так что было бы неразумно почивать на лаврах мира.

Как объяснить тот факт, что эта поэма, которой уже две тысячи лет, кажется нам написанной вчера? Шарль Пеги так сформулировал эту загадку: «Гомер этим утром как новый, и, возможно, ничто так не старо, как сегодняшняя газета»[38].

Мы и через тысячу лет будем зачитываться Гомером. Сегодня в этой поэме мы находим то, что поможет понять нам те изменения, которые потрясли наш мир в XXI веке. Речи Ахиллеса, Гектора и Одиссея яснее аналитики всевозможных экспертов, этих техников невразумительного, прячущих свое незнание в тумане усложненности.

Гомер же довольствуется нахождением неизменных величин человеческой души.

Поменяйте шлемы и туники, замените колесницы гусеничными танками, корабли — подлодками, а городские стены — стеклянными небоскребами. Все остальное будет неизменно. Любовь и ненависть, власть и подчинение, желание вернуться домой, утверждение и забвение, искушение и постоянство, любопытство и храбрость. Ничего не меняется на нашей Земле.

У сегодняшних богов другие лица, у народов — лучше оружие, количество людей увеличилось, а Земля уменьшилась.

Но у каждого из нас в душе есть своя внутренняя Итака, которую порой нам хочется отвоевать, порой — хотя бы снова достичь ее, но чаще всего — сберечь.

И всем нам угрожают новые Троянские войны. У Трои может быть много имен; боги всегда где-то рядом и готовят новый поход. Это не значит, что люди прокляты и обречены все время сражаться друг с другом. Это значит, что история не закончена.

И чтение Гомера должно подтолкнуть нас к сохранению всеми силами этого «долгосрочного договора» из конца «Одиссеи», чтобы гнев Ахиллеса никогда не смог пробудиться.

Надеюсь, что «совоокая богиня», музы и боги сумеют нам дать правильные советы и вдохновить нас на правильный выбор. Пришло время вновь взойти на корабли и куда-то отправиться или вернуться домой, по дороге избегая встреч с волшебницами.