Воинственные боги

Ясно только одно: боги не желают мира.

Война выгодна тем, кто царствует.

Более того! Иногда они начинают воевать друг с другом. Когда боги противостоят друг другу физически (как Афина и Арей), Зевс этому очень радуется:

и с радости в нем засмеялось

Сердце.

(«Илиада», XXI, 389)

Благодаря войне Зевс проявляет свое расположение ко всем богам по очереди. Люди в его руках — это как бы такая переменная стабильности на Олимпе. Однажды он говорит возмущенной промедлением Афине:

Бодрствуй, Тритония, милая дочь! не с намереньем в сердце

Я говорю, и с тобою милостив быть я желаю.

(«Илиада», VIII, 39–40)

Он подразумевает вот что: следуй своему рвению, и ты снова вступишь в эту битву!

Позднее многие философы, например Прудон[52], формулировали это так: сильные мира сего заинтересованы в том, чтобы люди дрались друг с другом.

Сегодня, две тысячи пятьсот лет спустя, некоторые «темные боги» по-прежнему пытаются разделить людей. Их больше не зовут Зевс, Аполлон, Гера или Посейдон. Их имена куда проще, их внешность размыта. Но их цели все те же.

Контроль над ресурсами, абстрактная мощь финансов, демографические сдвиги, распространение всевозможных религий откровения — не это ли новые боги вечного Олимпа, пытающиеся поддерживать людей в состоянии войны?

Иногда эти человечные, слишком человечные боги, разрываемые судьбой и разрабатывающие свои тактические схемы, кажутся нам трогательными, а порой — и смехотворными, как, например, Гера, которая, желая околдовать Зевса, прибегает к помощи Афродиты, прося у богини любви «пояс узорчатый», в котором «заключались все обаяния» и который Афродита рекомендует ей скрыть его «на лоне» («Илиада», XIV, 215–219). Представьте себе, что в наши дни женщина дает лучшей подруге свою ночнушку, чтобы та смогла кому-то вскружить голову.

Последствием этих беспорядков и слабостей на Олимпе является печальное колебание людей между предназначением, неясным волеизъявлением богов и своими собственными чаяниями.