«Жук в муравейнике»

(7/12)

Вторая часть «трилогии Каммерера». Не столь мощная и масштабная, как первая, но все же интересная (в первую очередь из-за содержания, чем формы)

«Жук в муравейнике» — долгожданная поклонниками Стругацких вторая часть трилогии о приключениях Максима Каммерера и предпоследняя книга из цикла «Мира Полудня». Действие в ней происходит спустя двадцать лет после описанных в «Обитаемом острове» событий, а акцент внимания читателя смещен из приключенческой плоскости в детективную.

Из воспоминаний Бориса Стругацкого следует, что впервые идея о написании повести возникли еще в 1975 году, когда он впервые услышал от своего сына весьма странный на мой взгляд стишок.

«Стояли звери

Около двери,

В них стреляли,

Они умирали.»

Как видите, стихи и у детей Стругацких почему-то весьма мрачные.

Вспыхнувшие в голове мысли о неких несчастных чудовищах, ищущих помощи от человечества, а получающие лишь пули, оказала на Бориса Стругацкого столь сильное впечатление, что первоначально и саму книгу ему захотелось назвать «Стояли звери около двери». Однако впоследствии авторы все же дали повести другое название, которое и мне кажется намного более удачным и в чем-то даже загадочным.

Стишок маленького мальчика редакторы также сочли неприемлемым и потребовали от авторов его убрать. Причем официально эта претензия не объявлялась, речь шла лишь о неких «нежелательных аллюзиях», так что прямо возражать авторам было, по сути, нечему. И, тем не менее, из названия и даже из эпиграфа стишок был полностью исключен и остался лишь как детские рифмовки одного из главных героев внутри текста.

К концу 1975 года Стругацким удается очень быстро написать черновой костяк произведения, благо этому способствовало его разделение на весьма небольшие по размеру главы и предельно простая структура в стиле исповеди-дневника. Однако финальные этапы работы над книгой значительно застопориваются. Как это часто бывает у писателей-фантастов, на столе оказалось огромное количество разнородных наработок, которые было очень сложно нанизать на уже созданный скелет фабулы. Были главы о событиях на загадочном острове, в результате которых погибли все их участники, были приключения голована Щекна и Максима на планете Надежда, которую потом трансформировали в главы дневника Абалкина. В конечном итоге подобная мозаика так и не смогла срастись в художественный монолит и внимательный читатель, конечно же, без труда замечает это при чтении. Впервые повесть вышла лишь в 1979 году в журнале, в 1982 в сборнике, а отдельным изданием только в 1983 году в Кишиневе.

По сравнению с первой частью трилогии, объем книги, а, следовательно, и масштабность художественных декораций и самой фабулы существенно сокращен. Стругацкие снова возвращаются к практике именования каждой небольшой главы, уподобляясь своим ранним работам. Мое мнение на этот счет я уже высказывал в комментариях к «Пути на Амальтею». В «Жуке в муравейнике» дробление на главы и вовсе переходит все разумные для серьезной фантастической прозы пределы. Новая глава делается при любом значимом и не значимом для сюжета переходе. Это ужасно отвлекает и сдувает красивый высокохудожественный лоск, который был столь характерен для «Обитаемого острова» и которого совершенно лишен «Жук в муравейнике», при этом даже сами названия глав могут вызывать разве что улыбку. Если некоторые из них еще смотрятся вполне органично («Из отчета Льва Абалкина» и «Завершение операции»), то другие просто шокируют своей странностью и тривиальностью («Маленький инцидент с Ядвигой Михайловной», «В избе номер шесть», «Экселенц доволен»). От серьезного произведения ждешь немного иной структуры, в особенности после прочтения «Града обреченного». И это больше всего разочаровывает в книге. В «Обитаемом острове» главы были структурированы по излому фабулы и несли содержательную нагрузку, здесь же перед нами совсем иная картина: не стройное повествование, а какой-то фронтовой дневник. Каммерер из волевого игрока, «рождающего» сюжет первой части трилогии превращен в «сорокалетнего мальчика на побегушках», постоянно находящегося под контролем старшего брата, общающегося с ним исключительно в грубо-приказном военном тоне. Постоянные ссылки на точное время до боли напоминают «Второе нашествие марсиан» (хорошо, что авторы хотя бы на этот раз не сообщают нам температуру и влажность воздуха).

Выбрав повествование от первого лица по причине удобства изложения сюжета, Стругацким и самим периодически становится некомфортно и по ходу повести они все же переходят на отвлеченное повествование. Особенно это заметно в главах «Майя Глумова и журналист Каммерер» и ««Осинушка». Доктор Гоаннек».

Изменение фокальной точки повествования само по себе не очень то и дружественный по отношению к читателю шаг, учитывая, что трилогия все же должна подразумевать определенную преемственность стилевых подходов. Изложенная история «Жука в муравейнике» превратилась в дневник событий, вместо плавного и захватывающего перетекания действий естественным путем, как в «Обитаемом острове».

Потренировавшись на Петере Глебски из «Отеля «У погибшего альпиниста»» Стругацкие располагают сюжетные маячки в детективном стиле. Из-за этого повествование приобретает некоторую интригу, но, увы, теряется присущей первой части трилогии динамизм и принимает канву спокойного рассудительного расследования. Это плохая новость для привыкших видеть в научной фантастике в первую очередь приключенческую, захватывающую, динамичную составляющую. Впрочем, как вы уже поняли, эти составляющие никогда и не были сильной стороной авторов.

Стиль написания ничем не удивляет ни в хорошую, ни в плохую сторону. Он предельно типичен для Стругацких. Внимательный читатель обнаружит фирменные странные повторы: «Вам ведь гораздо интереснее узнать, как проклевывался в нем будущий зоопсихолог… И Сергей Павлович принялся рассказывать, как зоопсихолог проклевывался в Леве Абалкине», «тогда пойдемте пить чай. И мы пошли пить чай», «Будем надеяться, что старик еще не лег. Действительно, оказалось, что старик еще не лег». Диалоги, как обычно шокируют своей простотой. В отличие от «Обитаемого острова» они снова приобретают какую-то наивную легковесность, характерную для ранних работ писателей (особенно удручает злоупотребление переходами сказал я/сказал он).

«— Говорят, здесь время можно неплохо провести, — сказал я.

— Смотря кому, — сказал он.

— Модный курорт, говорят, здесь, — сказал я.

— Был, — сказал он.

Я иссяк. Мы помолчали.»

или

«— Я здесь, — объявил он.

— Вижу, — сказал я.

— Будем говорить здесь, — сказал он.

— Хорошо, — сказал я.»

А вот атмосферу произведения я склонен похвалить. «Жук в Муравейнике» — одна из самых «чистых» работ Стругацких. Кроме «рябит вонючую воду в черных застойных лужах», «в густых клубах отвратительно воняющей пыли», «планета представляет собой не кладбище, а помойку» здесь сложно найти другие раздражающие зловонностью описания. Что удивительно — тема курения и выпивки также почти не затрагивается в книге. Невероятно, но у героев наконец-то просто нет времени на посиделки с коньяком и сигаретами. Наконец-то герои занимаются делом. Да, кажется странным присутствие старых изб с балясинами и паутинными зарослями дохлых пауков рядом со сверхсовременными кабинами телепортации (напомню, что время действия повести — 2178 год), но таков уж, как вы поняли, стиль авторов.

Однако сильной стороной книги, конечно же, является главная сюжетная линия. Да, стоит признать, что Каммерер постарел. Постарел душой, телом, мыслями. Постарел вместе с самими авторами, литературного запала которых уже недостаточно, чтобы отправить его в захватывающие приключения. Но в целом, содержание представляется мне не менее интересным, чем в первой части трилогии о Каммерере. Вместе с тем, текст как обычно оставляет открытыми множество вопросов, в результате повесть дает слишком широкий простор для возможных толкований. Не разрешается главный вопрос о том, был ли в действительности Абалкин «автоматом» Странников с запущенной программой и был ли прав Сикорски в своих опасениях. Авторы, как обычно, оставляют финал «открытым», однако позже в одном из интервью Борис Стругацкий все же пролил свет на главную интригу «подкидышей»: «Абалкин был самым обыкновенным человеком. Никакой «программы» не было. Дотянись он до детонатора, ничего бы особенного не произошло. Абалкин не был автоматом Странников, он оказался жертвой неблагоприятного стечения обстоятельств. И вообще, никакими сверхъестественными способностями «подкидыши» не обладали. Это были обыкновенные кроманьонцы, и загадочна у них лишь связь с «детонаторами». В Музей Внеземных Культур Абалкин шел на свидание с любимой женщиной. А детонатор взял в руки потому, что его заинтересовал значок «сандзю», так неожиданно похожий на тот, что у него на сгибе локтя.»

Содержание повести мне весьма импонирует, в нем есть интересные завязки и подходы, но проблема в другом. Дьявол как обычно скрывается в деталях. Ведь читая книгу, обращаешь внимание именно на них, а не выжимку идей, которые можно было бы изложить и в кратком содержании книги. Иными словами «Жук в муравейнике» — еще одна интересная книга, от которой ожидаешь, чего-то большего. Воображение начинает рисовать картины, увы, весьма далекие от того, что приходится видеть в реальном тексте.

Позже Борис Стругацкий напишет следующий комментарий. «Мы писали трагическую историю о том, что даже в самом светлом, самом добром и самом справедливом мире появление тайной полиции (любого вида, типа, жанра) неизбежно приводит к тому, что страдают и умирают ни в чем не повинные люди, — какими благородными ни были бы цели этой тайной полиции и какими бы честными, порядочнейшими и благородными сотрудниками ни была эта полиция укомплектована».

Что мы имеем в итоге? Квинтэссенция сюжетной линии (содержание) весьма неплоха, а вот художественно-литературная форма из-за высказанных выше причин и в первую очередь из-за формата дневника, увы, подводит. Будучи написанной в стиле первой части трилогии, «Жук в муравейнике» без всякого сомнения, стал бы достойным продолжением, но, к сожалению, сил на более масштабный и цельный труд у Стругацких уже не хватило. Читая эту повесть, сложно отделаться от мысли, что авторы постепенно просто устают писать.

«Жук в муравейнике» — повесть, от которой ожидаешь большего.

Интересный факт:

БВИ — БОЛЬШОЙ ВСЕПЛАНЕТНЫЙ ИНФОРМАТОРИЙ — является ничем иным, как предсказанным Стругацкими прообразом будущей Википедии (одна из самых прозорливых догадок авторов, нашедших свое более чем реальное применение в повседневной жизни людей XXI века).