Отель «У Погибшего Альпиниста»

(6/12)

Экспериментальный детектив по-стругацки

Как известно, конец шестидесятых годов знаменуется конфронтацией авторов с властями, что, по понятным причинам, в то же время становится причиной, в том числе и их творческого кризиса. Их мало печатают, а отзывы по предыдущим произведениям становятся все более резкими и нелицеприятными. Им было необходимо написать произведение, которое можно было бы без особых сложностей опубликовать с целью заработка.

Хотя детектив уже давно привлекал Стругацких, они все же продолжали говорить об определенных недостатках, заложенных в самой природе этого жанра. Сил на написание продолжения «серии Каммерера» у них пока нет, и появятся они лишь через пять лет. Стругацкие решают снова сделать передышку.

Образцом для подражания и отправной точкой повести становится детективный роман Фридриха Дюрренматта «Обещание». Стругацкие начинают писать черновик с желанием расширить рамки традиционного детектива, создав детективно-фантастическое произведение. В своих заметках Борис Стругацкий пишет: «Мы задумывали наш детектив как некий литературный эксперимент. Читатель, по нашему замыслу, должен был сначала воспринимать происходящее в повести как обыкновенное «убийство в закрытой комнате», и лишь в конце, когда в традиционном детективе обычно происходит всеобщее разъяснение, сопровождающееся естественным провалом интереса, у нас сюжет должен был совершить внезапный кульбит: прекращается одна история и начинается совершенно другая.»

В целом на первый взгляд идея действительно кажется не такой уж и плохой. Давайте читать и, как обычно разбираться в деталях.

После палящей жары «Хищных вещей века», после проливных дождей «Гадких лебедей» Стругацкие весьма предсказуемо берутся за снежно-холодную атмосферу, которую нужно признать описывают вполне достойно, без какого-либо смрада и зловония, столь характерных многим их предыдущим работам. И это приятно радует. Кроме того заснеженная атмосфера, конечно же, помогает с точки зрения сюжетного удобства, ибо редкий детектив обходится без анализа следов на месте преступления, а снежный покров — идеальная для этого почва.

Разочаровывающим фактором является то, что повесть снова пишется Стругацкими от первого лица и это так грустно уходить от мощной многогранности «Обитаемого острова» с его многоплановостью в упрощенный формат повествования от лица инспектора Глебски со всеми этими нескончаемыми «Я сказал», «Я повиновался», «Я положил», «Я улыбнулся», «Я поклонился», «Я предложил»… И дело здесь, конечно же, в общем-то, не в недостатке профессионализма у авторов, дело в самой фокальной точке, она сама собой заставляет писать в подобном куцем стиле. Особенно разочаровывающим в этом смысле представляется один из абзацев второй главы. Вчитайтесь внимательно. «Я повиновался. Я положил себе маслин и икры. Потом я посмотрел на хозяина и положил пикуль. Потом я посмотрел на настойку и выдавил на икру пол-лимона. Все смотрели на меня. Я взял рюмку, выдохнул воздух и вылил настойку в рот. Я содрогнулся. Все смотрели на меня, поэтому я содрогнулся только мысленно и откусил половину пикуля.» Вдумайтесь, в крошечном абзаце «Я» с глаголом повторяется целых семь раз.

Застольные беседы с разговорами о пропавших туфлях также невозможно читать без грусти и скуки, они до безумия напоминают стиль ранних Стругацких. Помните абзац из «Благоустроенной планеты» (1961). «Это был «Подсолнечник» — полуторакилометровый десантный звездолет сверхдальнего действия. Сейчас он обращался вокруг Леониды на расстоянии двух мегаметров от поверхности. Стоит подать сигнал бедствия, и оттуда придут на помощь. Но стоит ли подавать сигнал бедствия? Пропала пара башмаков и два тюка». Именно из-за всего этого и в особенности после прочтения предыдущей книги, это произведение сразу же настраивает не на получение удовольствия от прочтения, а на критический анализ деталей, которые были бы, возможно, совсем не заметны в более масштабных и качественных произведениях. С литературно-художественной стороны кажется, что «Отель «У погибшего альпиниста» есть не что иное, как черновик какой-то более ранней работы Стругацких, которые они держали в пыли под сукном с начала шестидесятых годов и потом быстренько доработали и подготовили к печати.

Стиль Стругацких в этой повести, конечно же, узнается с первой главы. «Пахло свежим табачным дымом», «…а я достал сигарету, закурил и…», «Рюмка бренди у горящего камина — это хорошо», «Сигаретку бы, — напомнило чадо», «взяв сигаретку, завалился на диван», «бренди, ирландский джин, пиво», «тупо разглядывая свое бренди», «Я без водки с ума сойти могу», «Напьюсь, решил я», «Мы условились и выпили…», «Я дал ему сигаретку, хватил еще бренди», «Почему бы, черт возьми, молодой совершеннолетней девице не выпить немножко хорошего коньяку?». «Комната была полна сигарного дыма». «Я залпом проглотил полстакана бренди». «Только и оставалось — от тоски глушить водку». «Я понял, что с того момента, как Хинкус счел возможным выбросить коту под хвост бренди на сумму не менее пяти крон, события приняли действительно серьезный оборот». И конечно самое шокирующее «Тогда я запру вас в кладовку, и вы не получите ни бренди, ни сигарет, пока не скажете все, что знаете». Все это так по-стругацки, что уже стоило бы и привыкнуть, а я все не могу… Это кажется мне таким чрезмерным…

С каждой новой книгой, я надеюсь, что вот в этой работе, может быть что-то изменится. Но нет. Увы. Не буду мучить вас большим количеством примеров. Вы и так уже поняли, что действие этой повести Стругацких происходит в обычной для них прокуренной и залитой алкоголем обстановке. Если герои Стругацких не заняты приключениями, они обязательно запираются в обеденных комнатах или номерах и начинают заниматься сюрреалистической философией, запивая коньяком и смакуя сигареты. Герои снова заговорили «сипло», действие опять зажимается в узкие пространственные рамки, герои ходят туда-сюда по комнатам в одном здании. Есть в повести, конечно же, и вовсе нелитературные обороты («нашарив выключатель», «Вы их сперли?»).

Не могу не написать о странных чувствах, возникших у меня при прочтении Эпилога. Нет, в целом он мне нравится тем, что в нем Стругацкие хотя бы подводят сюжетный итог, некий результат, чего не хватает многим другим произведениям авторов, но строки о сенбернаре Леле… «Я совсем забыл упомянуть о сенбернаре Леле. Лель умер.» Да именно так. Сухо, жестоко, без деталей, без рефлексии и хотя бы малюсенькой капли эмоции. Два слова и все. И это так по-стругацки. Все в том же пресловутом стиле «отказа от пояснений»… причем любых, даже очень кратких.

«Отель «У погибшего альпиниста»» по композиции, по объему, по стилю написания очень напоминает «Второе нашествие марсиан» и «Сказку о тройке» и тем самым разочаровывает вдвойне, особенно теперь, когда мы знаем, какого уровня на самом деле способны достичь авторы. Впрочем, следует признать, что из вышеназванных, «Отель «У погибшего альпиниста»» все же выделяется в лучшую сторону. Здесь хотя бы не наблюдается чрезмерного сюрреализма, застопоривания сюжета, в наличии имеется хоть какая-то интрига. Это вполне легко читаемая, местами даже занимательная, повесть. Написана она без каких-либо претензий на масштабность, идейность или замахом на то, чтобы стать визитной карточкой авторов. Это детективный эксперимент фантастов, который мог бы получиться и гораздо хуже.

Не смотря на то, что «Отель «У погибшего альпиниста»» не занимает какого-то существенного места в библиографии авторов, его стоит прочитать хотя для того чтобы понять и оценить, как выросли авторы со времен их ранней повести «Извне» которая затрагивает в целом в чем-то схожую проблематику межпланетного контакта произошедшего именно на Земле. Следует признать, что авторы все же значительно подросли в своем мастерстве, это уже не робкий детский конструктор из склеенных рассказов наподобие «Полдень XXII век», «Отель «У погибшего альпиниста»» все же цельное, законченное произведение, которое читается на одном дыхании, без смены главных героев от главы к главе.

Спустя некоторое время сам же Борис Стругацкий напишет: «Замысел был хорош, но эксперимент не удался. Мы это почувствовали сразу же, едва поставив последнюю точку, но уже ничего не могли поделать. Не переписывать же все заново. И, главное, дело было не в том, что авторы плохо постарались или схалтурили. Нельзя нарушать вековые каноны таким образом. Эксперимент не удался, потому что не мог удаться. Никогда. Ни при каких стараниях-ухищрениях.»

ПОНРАВИВШИЕСЯ ЦИТАТЫ:

«Неизвестное будоражит мысль, заставляет кровь быстрее бежать по жилам, рождает удивительные фантазии, обещает, манит. Неизвестное подобно мерцающему огоньку в черной бездне ночи. Но, ставши познанным, оно становится плоским, серым и неразличимо сливается с серым фоном будней.»