Действие третье
Действие третье
Болотистая кочковатая прогалина в чахлом лесу. Круглое черное озерцо-амут{187}. Свод пещеры. В ее чернеющей глубине едва мерцает синий огонек на очаге и золотое стойло поблескивает. Небо застлано ровною, паутинною пеленой облаков. Сеет непрерывный дождь. Слышны журчания струек Серебряная, острая трель жаб и время от времени грудное кваканье лягушек На ложе из осоки, в ивовых венках, сидят, грустно и томно обнявшись, Оберон и Титания. Вокруг них разнообразными группами эльфы и феи плачут, утирая глаза зелеными полотенцами.
Оберон. Смертельная тоска легла на грудь.
Титания.
В моей груди нет слез и нет рыданий.
Печалью мертвой сжала сердце боль.
Оберон.
Я сам освободил его, дабы
Свободным принял он свое решенье
И возвестил, вернувшись: да иль нет.
Но долго длится ночь: он иль бежал,
Иль злую встретил смерть — и не придет.
И Пок его по дебрям не найдет.
Титания. Не смеет Пок вернуться без осла.
Оберон.
Титания, мой слух не оскорбляй
Названием, Лигея недостойным!
Титания. Осел! Осел! Осел! Осел! Осел!
Пок.
Осел! Осел! Цари, где ваш Лигей?
Всемилостивейший мой Государь,
Искал в тонучей тине и в чащобах
Валежных, под колодами гнилыми,
В овсах протлевших (ведь унынье ваше
Дождем страну залило, злак сгноив),
Добрался и до сел, где залетал
Я в каждый двор обшарить клеть и хлев,
И, рыща, песьим нюхом отмечал
Ослиц блудливых стойла особливо.
Оберон.
Ты дерзкий раб! На шею жернов, жернов,
И крылья, ноги, руки оборвав,
Сквозь пра?зелень гнилую в омут сразу
Я тело тощее, и с головой
Ленивой — в омут, в омут, что без дна!
(Трясет Пока.)
Проносится вихрь и обнажает на мгновение остро светящий месяц.
Титания.
Не бей его и не грозись, о милый,
В болоте черном Пока затопить.
Извелся бы тогда весь смех вселенной
И стала бы печальною любовь.
Оберон.
Печальной стала светлая любовь,
Застлалось небо тучами седыми,
Луга, леса плачевный залил дождь,
Лишь вихри злые месяц обнажают.
(Обращается к Поку.)
Ленивый раб, презрение — не гнев
Отныне над тобою тяготеет:
Для гнева Оберона низок ты.
Приземный гад! Не в низменных трясинах
И не в ослиных стойлах тот сокрыт,
Кто мощных крыльев дивный обладатель,
Вспарить кто к солнцу может, как орел.
Взлети туч выше и, когда застелет
Зеленый свет Дианы тень седая,
Узнай, невежда, тень та — тень…
Пок. Осла! (Радостно перекувыркивается.)
Оберон.
С глаз прочь! Ты не вернешься без того,
Кто трона сопричастник моего!
Пок (подлетывая, бросается к ложу).
Царь прав, как и всегда. Сыщу его!
Глядел я все на землю; невдомек,
Что у трусливой твари крылья. Пок,
Вздерни башку: ан свистнет на суку
Ушастый соловей свою тоску.
(Прячется за первым деревом. Грозится кулачками Оберону.)
А все ты не отвык ругаться, драться!
Охоты мало мне за службу браться.
(Садится лениво на землю.)
Еще не подобрел ты, хоть урок
Жестокий дал за своенравье Пок.
Я за летучим не взлечу ослом,
Милей мне здесь на мху забыться сном.
(Ложится.)
Титания. Ах, мудро ль было дать ему свободу?
Оберон.
Не пожелал я силой подымать,
Что вольно может мне навстречу встать.
Приятно лишь над женщиной насилье.
Титания. Кому, великодушный, дал ты крылья?
Оберон (сжимая Титанию в объятиях).
Оставь, Титания, язвить мне память.
Подруга добрая, отдайся хмелю.
Как вихрь сухой и злобный, страсть моя.
(Целует ее страстно.)
Проносится сухой порыв вихря, ломая ветви, крутя метели листьев, волнуя и разбрызгивая черную воду омута. Месяц обнажается и остро светит. Рои эльфов и фей мечутся с жалобными, мелодическими стонами, и нестройно и жалобно звучат их музыкальные орудия.
Оберон.
Жестокой страстью я к тебе палим,
Душа обидой злой отемнена.
Нет в ней былого нежного напева,
И носит страсть моя личину гнева.
Ивы низко наклоняются над ними, скрывая ложе. Страстная музыка эльфов с упоением и жестокостью. Кружащиеся сладострастные пляски эльфов и фей при ярком свете месяца, перед которым проносятся черные тучи. Потом небо чернеет, ровно застилаясь. Почти темно. Музыка замирает. Эльфы и феи прячутся.
Голос Оберона.
Титания, уснул бы я в истоме,
Но все тревожит память образ милый.
О род людей, к тебе я смерть ревную:
Бессмертным нет забвенья.
Голос Титании.
Бодрый дух
Приличествует эльфу — не унынье.
Пусть станет сердце твердым и холодным.
О, светлый Оберон, тебе ль померкнуть?
Титании божественной ты муж.
Голос Оберона (как во сне).
Подруга верная, царица ночи!
Моей больной тоски не осуди,
Но муки знойные в прохладном снеге
Заклятий благостных мне остуди.
Затихну ль в белом сне твоей печали?
Хочу не чувствовать, оледенеть.
Довольно кровь в бреду все страсти мчали,
Довольно била плоть желаний плеть.
Из большой черной тучи сыплется густо перистый снег. Вода в омуте замерзает, и все покрывается белой пеленой. Снежный свет ровно освещает пещеру.
Пок (пробравшись к пещере, плачет и кулачками утирает глаза).
Как жалобно бедняжки причитают!
Кому приятно слышать, как цари
О воле неисполненной рыдают?
Лечу! Осла сыщу им до зари!
(Улетает решительно в лес.)
На снежную прогалину выбегает Прекрасный Поэт {188} как бы спасаясь от преследования. Потом Женщина с крыльями и с головой летучей мыши. Она тычется слепо и беспорядочно из стороны в сторону по обычаю летучих мышей.
Прекрасный Поэт (воображая себя преследуемым и перебежав стремительно через прогалину).
Она преследует. О смерть!
Увы, поэт!
Метелью заткана вся твердь,
Спасенья нет.
В метели гибель мне сладка,
Но не люблю.
Пришла за мной издалека
Шепнуть: «Сгублю».
Мечется мимо Головы Летучей Мыши. Потом останавливается решительно посреди прогалины, покорно скрестив руки на груди.
Мне все равно. Губи. В гибели мое сладострастие.
Голова Летучей Мыши (нечаянно натыкается на Прекрасного Поэта). Я любила. Кого — забыла.
Прекрасный Поэт. Меня манила.
Голова Летучей Мыши. Летим. Летим.
Прекрасный Поэт. В снегу могила.
Голова Летучей Мыши. Сгорим. Сгорим.
Прекрасный Поэт. Звенят метели.
Голова Летучей Мыши. Белы — костры.
Прекрасный Поэт. Мы смерти хотели.
Голова Летучей Мыши. Сгори. Сгори.
Хватают друг друга за руки и убегают в лес. Снег медленно стаивает. На прогалину по кочкам прискакивает человек в растерзанных одеждах с растрепанными волосами.
Растрепанный Человек{189}. Я влюблен. Я влюблен. О, дивная влюбленность! Я не знаю, в кого. Это новая любовь. Так никто не любил. Нас трое. Нас трое. У моей любви два луча, два рога. Нас трое. Нас трое. Где она? (Запрокидывает голову к небу, ищет и бежит, спотыкаясь о кочки.) Вижу, не вижу. Ты здесь. Ты там. Третья, где ты?
Натыкается на девушку с оленьей головой и двумя ветвистыми рогами.
Ты ли? Ты ли?
Оленья Голова. Я. Я.
Растрепанный Человек. Тебя ли видел на небе?
Оленья Голова. Меня. Меня.
Растрепанный Человек. Твои два луча, два рога?
Оленья Голова. Мои. Мои.
Падают в объятия один другому.
Растрепанный Человек (отскакивает.) Стой! Один рог — не твой! Один луч — другой. Ну, я знаю, чей луч, чей рог. Та — моя любовь.
Оленья Голова. Люби меня. Люби меня.
Растрепанный Человек. Люблю тебя. Люблю тебя.
Оленья Голова. Я твоя. Я твоя.
Растрепанный Человек. Нет. Вы обе — не мои. Ты моя — влюбленность, влюбленность. Так не любил никто{190}.
Оленья Голова гордо поворачивается и убегает в лес.
Ты скрылась в тайге. И снова сердце млеет и горит. К кому, не знает. Один я буду шаманить под злой луной.
Убегает в лес с противоположной стороны. Из лесу появляются много зверей и звериных масок. Ходят по двое, по трое. В длинных белых одеждах — женщины с распущенными волосами, мужчины — с головами водяных птиц ведут хоровод вокруг омута. К пещере подходит старая колдунья. За нею попарно: две бесхвостые ящерицы, две птицы с волочащимися крыльями, две кашляющие белки, две больные осы, два простуженных бобра, две пчелки со слипшимися крылышками, две вислоухие лисички, два гнилых боровика, два побитых подсолнечника, две подгнившие сенные копны, две корявые березки, два слабеющих оленя, две отощалые клячи и безнадежный поселянин с безнадежной поселянкой в бычьих масках.
Колдунья (опускается на колени).
Царица славная и царь великий,
Колени дряхлые клоню перед вами.
Оберон. Какую весть несешь ты мне, колдунья?
Колдунья.
Дождь затопил и села, и луга,
Затихли хороводы, игры, пляски,
В болота топкие слились луга,
Осокой жесткой поросли дороги,
Посевы сгнили, валит скот чума,
Работников, детей смерть язвой косит,
Нет зверя, ни цветка или былинки,
Не потерпевших от потопа злого,
А жабы, гады и болот личинки
Все множатся; не нужно им иного.
Оберон.
Колдунья, встань! И этих подыми.
Виновны мы в беде, но в чем вина?
Ужели не свободен тосковать
Царь эльфов Оберон? Не жаль мне вас.
Вам темный дан удел, но краток срок
Судья нам — вечность, и бессмертье — рок.
Титания (встает и поворачивается в глубину пещеры).
Огонь, взгорись, взъярись в пещере мрачной
И чудо совершись святыни брачной!
Вспыхивает яркое пламя на очаге, и взгорается ясно золотое стойло.
(Обращается к колдунье.)
Войди, колдунья бедная, обсохни,
И тех калечных к очагу введи.
Вернется им краса и сила вновь.
Вы, эльфы, феи добрые, сверите
Целящих трав, кристаллов чародейных,
На помощь кличьте духов огневейных.
Колдунья и все с нею прибывшие проходят во внутренность пещеры. Рои эльфов и фей тучей закрывают их.
Титания (снова садится рядом с Обероном).
Гляди, ведут печальный хоровод
Те белые, вкруг черных, мерзлых вод.
(Делает знак эльфам.)
В купавы{191}, эльфы, обратите лед!
Рой эльфов пролетает над омутом, огненными жезликами они прикасаются ко льду. Омут покрывается цветущими белыми купавами.
Хоровод.
Над омутами темными
Зыбучие снега;
Над омутами темными
Плавучие луга.
И мы под силой лунною,
Заклятый хоровод,
И мы под силой лунною,
Над замкнутостью вод.
Скитаемся, влюбленные
В унылые цветы,
Теряемся, влюбленные, —
Кто ты? кто я? кто ты?
И клонимся, влюбленные,
Над прелестью стеблей,
И клонимся, влюбленные,
И рвем цветы милей.
Заглянем в окна сумрака —
Блеснет в окне лицо;
Заглянем в окна сумрака —
Сверкнет на дне кольцо.
И снова зыбью сонною
Смыкаются цветы…
Скользя над зыбью сонною,
Мы спим — и я, и ты…[99]
На кочке сидит Прекрасная Женщина, обняв обеими руками жирную шею короткого мужчины со свиной мордой и свиным хвостиком.
Прекрасная Женщина. О горе! О горе! Прекрасный, мы и в этом раю не можем свободно любить друг друга. Я слышу топот его (неразб.). О, если бы он пожелал утешиться с тем страшным уродом — женщиной с кобыльей головой — и забыть меня!
Прекрасный Мужчина (выбегает из лесу). Ты здесь, несчастная жена!
Свиная Голова хрюкает и вертит хвостом.
Прекрасная Женщина (Свиной Голове). Гляди, гляди, как он похож на свинью. А вот и она!
Кобылья Голова (выбегает из лесу, преследуя Прекрасного Мужчину). Люби меня! Ты видишь, как обезумела твоя жена. Она принимает жирную свинью за прекрасного мужчину.
К ним подбегает легкой рысью тонкий юноша с ланьей головой{192}.
Ланья Голова. Тот, кто возится с женщинами, всегда терпит неприятности. Прекрасный Мужчина, взгляни на меня: у меня глаза лани и стройность подрастающей девочки. Я так себе нравлюсь, что люблю только себе подобных. Люби меня!
Прекрасный Мужчина. Здесь все безумны! Здесь все отравлены.
Убегает в лес, ломая руки. Ланья Голова встречает Голову Собаки. Они перевиваются руками и печально и влюбленно перебираются через кочки.
Титания. Мне видеть этих шалых неприятно.
Оберон. Мой взгляд ослеп. Унес мой свет Лигей.
Титания. Сокроемся во внутренность пещеры.
Оберон .Мы Пока в стойле будет ждать. И плакать.
Уходят в глубину пещеры. Из лесу выбегает гибкий человек с головою черной пантеры{193}, волоча за собою женщину с мордою гиены.
Голова Пантеры. Здесь возведу я высокое ложе. Здесь совершится наш подвиг и наше падение. Мы подвижники великой Страсти. Идите все демоны, и люди, и звери, — сетью окиньте ложе страстной пытки, чтобы, не изведенные из ада, мы так лежали: я — когтями терзая ее мясо, она — клыками вгрызаясь в мои внутренности. Вот путь наш в Дамаск!
Морда Гиены издает рыдающий вой. Голова Пантеры и Морда Гиены волочат из лесу хворост и складывают высокое ложе. В тростниках появляется девушка с лягушачьей головой и, склонившись над нею, юноша с головой журавля.
Лягушачья Голова. Бре-ке-ке-кекс!{194} Не глотай меня, добрый журавль: я девушка, я не лягушка.
Журавлиная Голова. Я тоже юноша, а не журавль, но что мне делать, если все моя любовь к тебе обратилась в желание тобой закусить? (Разевает на нее огромный клюв.)
Лягушачья Голова квакает испуганно. Из омута выныривает запыхавшийся Морской Лев с человечьими руками и ногами. Брызжет хвостам по воде. Хоровод размыкается в страхе и смятении. Журавлиная Голова со скрипучим криком убегает в лес. Лягушачья Голова хочет следовать, но со слабым кваканьем падает.
Голова Морского Льва{195} (сильно запыхавшись). Не бойся меня, девушка с лягушачьей головой. Я морской лев, но и человек У меня несколько тел и два дыхания. Могу жить под водой. (Шлепается в воду и, отфыркиваясь и плещась, выныривает.) Могу и на суше. Могу почти и летать. (Подпрыгивает с пыхтением в воздух, машет плавниками.)
Люди и маски сильно испуганы.
В пещере на дне омута у меня мягкое ложе, я там посвящаю себя познанию. Хрупким девушкам не причиняю никакого изъяна. Доверься мне. У меня теплая кровь, хотя я и хладнокровен; я могу согревать твои маленькие ножки.
Хватает Лягушачью Голову и бросает ее далеко в воду. Лягушачья Голова в ужасе квакает. Голова Морского Льва шлепается в воду и вылавливает Лягушачью Голову.
Видишь, с тобою ничего не случилось! Я тебя бросил, чтобы ты познала глубину. Оглянись, как запуганы и несчастны все эти люди и маски! Как потеряли всех и каждый себя. Злая страсть одолела их. Но мудрый дух влечет их плоть не вотще по огненным путям страстных мук Все освободятся. Благо тому, кто прошел свой путь через многие жизни и познал тишину.
Многие из людей и масок. Он трус! Он святой! У него холодная кровь! Он мудр! Он себялюбец! Он добр! С ним корысти мало!
Голова Морского Льва (долго покувыркавшись по воде и вполне отдувшись). Ты выслушала меня и приговоры всех этих несчастных и неочищенных. Теперь выбирай. Лягушачья Голова (робко квакнув). Коакс, моакс! Добрый Морской Лев, мне, собственно, не приходится выбирать. Неужели всегда, как только полюбят меня, так и пожелают съесть, а я этого очень боюсь. Бре-ке-ке-кекс, моакс, муакс! Возьми меня в свою пещеру, и я буду тебя любить, как мне и тебе приятно. Коакс!
Прыгают оба в воду и идут ко дну. Показывается из лесу Пок. Хворостиной гонит промокшего, с прижатыми ушами Лигея. Одной рукой цепляется за его хвост по обычаю погонщиков ослов. Лиг ей мчится галопом к пещере. Пок внезапно останавливается, из всех сил удерживая одной рукой Лигея за хвост. Пляшет, глядя на прогалину с людьми и масками, и поет:
Пок.
Что ты сделал здесь, Эрот?
Отчего все любят зря?
Отвечает мне Эрот
Полюбить умеет тот,
Кто имеет сам себя.
Пересластил я свадебный пирог!
Не в меру разгулялся Алцветок.
Что, жалко стало, Пок?.. Но покаянья
Потерпит срок.
(Ударяет хворостиной лягающегося Лигея)
Брось, бес, свои ляганья!
Где царь? Эй, царь! Пригнал осла! К нам выдь!
Оберон появляется.
И подивись: взялась откуда прыть!
Промок, прокис, продрог — и стал толков.
В лесу он заблудился и, волков
Страшась, взлететь решился на сосну
Разведать местность и предаться сну.
Как острых парусов, я вырез длинных
Приметил в небесах ушей ослиных.
(Распускает хвост Лигея. Ударяет его хворостиной. Лигей, прижав уши и хвост, мчится к Оберону.)
Ха-ха — ха-ха — ха-ха — ха-ха — ха-ха!
Царь, дело на мази! Милуй дружка!
Оберон (В исступленном восторге выходит на прогалину ему навстречу).
Лигей, ты жив! Мне возвращен судьбой!
Глядите все: он видит. Скажет: «Твой!»
Титания становится рядом с Обероном. Эльфы, феи притесняются к ним с двух сторон, богомольно сложив крылья, как два ангельских хора. Колдунья, звери и растения, обновленные, здоровые, приближаются правильным шествием к передним группам. Лигей подбегает к Оберону, бросает ему на плечи руки, долго, близко пытается разглядеть его лицо, потом медленно трижды отрицательно мотает мордой.
Немая сцена.
Лигей проходит мимо всех в стойло, где жадно принимается жевать овес и злобно ударяет хвостом по лире.
Оберон (ко всем).
Мне соглядатаев не нужно здесь.
Ступайте, сгиньте! Вон влекитесь все!
Колдунья, звери и поселяне убегают, птицы и насекомые улетают. Деревья и копны сена спешно, немедленно выдвигаются. Пок громко кричит петухом. Налетает вихрь. Эльфы и феи скрываются в пещеру. Свевает в омут белый хоровод, разметывает ложе из хвороста и топит взобравшихся на него Голову Пантеры и Морду Гиены. Носит по воздуху, прокатывает по земле людей и маски и всех заметает в лес. Небо очищается побелевшим, предрассветным.
Титания подошла к Оберону. Стоят, невредимые в вихре, тесно прижавшись друг к другу.
Пок.
Не слышат! И не видят! Скоро утро!
Но мне довольно жизни этой хмурой!
Охочей прытью Пока ты надул,
Подслепый кур{196}, разборчивый осел!
Так будь что будет! Мне ж тебя отсюда
Без дёрки славной отпустить невмочь.
Крапивой жгучей сыпко угощу,
Жигалкой{197} путь-дорогу услащу!
Хватает пук крапивы и бежит к стойлу, где захлопывает затвор. Из стойла приносится рев, топот, дикие стоны лиры, ритмические удары розги.
Появляются и проносятся четыре хора эльфов с нарастающей и сбывающей звонкостью труб.
Первый хор.
Из-за края болот,
Над межой черных вод
Заглянул бледный день.
Второй хор.
Заглянул бледный день,
Забелела заря;
Упредите царя!
Третий хор.
Золотится заря.
Протрубите, рога,
Призывайте царя!
Четвертый хор.
Заалела заря!
Дребезжите, рога!
Торопите царя!
Пок (появляется у края пещеры с пуком ободранной крапивы в руках). Царица, царь! Уж день плетет тенета!
Оберон (хватает обе руки Титании).
Титания, миг роковой настал.
Внушила ты мне мужество. Внимай же:
Теперь иль никогда хватать мой час
За чуб, как афиняне говорят.
Титания, жена, я твой супруг,
И я ж люблю Лигея… Недосуг
Слова мне тратить! Ты поймешь без слов.
Титания. Ты хочешь, чтоб любила я ослов.
Эльфы пытаются взнуздать противящегося Лигея.
Пок (подбегает к Оберону и Титании).
Царица, царь, скорей осла взнуздайте!
Сердит и эльфам непокорен он.
И стойло золотое снаряжайте,
Не то все к Фебу угодим в полон.
Оберон (Титании).
Лигея полюби. Ему женой
Тебя даю. Тобой он будет мой.
Пок (вопит, в ужасе указывая на луч солнца, озаривший вершину высокой сосны). Дождался, царь, ты Фебова посла.
Титания (покорно). Любя супруга, полюблю — осла.
Оберон хватает ее на руки и несет к стойлу.
Сердце Розы (обвивает руками шею Пока).
О, Пок, направим к западу полет,
Спасемся оба от тугих тенет!
Обнявшись, улетают. Оберон опускает Титанию в ясли. Лигей звучно хлопает ушами, ревет, роет солому.
Оберон (подымает руки, благословляя).
Свою любовь властительница фей
Тебе дарует. О Лигей, Лигей,
Благословляю новый гименей!{198}
Эльфы и феи слетелись к стойлу двумя ангельскими хорами. Молитвенно сложили крылья.
Лигей. Прочь, верные супруги! Ненавижу! Крылья сгрызу! Унеси свою жену! Никто меня не любит, обманщики! Не вижу вас, безлицых! Супруга к супругу! Ио! Ио! Ио!
Свирепо взрывает овес из-под растерянной Титании. Бьет хвостом по лире. Струны жалобно звякают.
Немая сцена.
С неба падают золотые сети, заплетают неподвижную группу: молитвенные хоры эльфов с обеих сторон стойла; Лигей с вздернутой для рева мордой и оскаленными зубами, одной рукой почесывающий спину, другою захвативший крыло, как бы силясь оторвать его; Титания, беспомощно лежащая на спине в яслях; Оберон с вздетыми вверх, благословляющими руками, — озаряются сильным, золотым светом солнца.