Влюбленные маги
Влюбленные маги
Александр Зорич. ЛЮБИ И ВЛАСТВУЙ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 489 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).
Александр Зорич. ТЫ ПОБЕДИЛ. — М.: Центрполиграф, 2000. — 489 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).
Александр Зорич. БОЕВАЯ МАШИНА ЛЮБВИ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 490 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).
Александр Зорич. СВЕТЛОЕ ВРЕМЯ НОЧИ. — М.: Центрполиграф, 2001. — 491 с. — 8000 экз. — (Перекресток богов).
Цикл о Своде Равновесия — это классическая фэнтези меча и магии, выполненная столь неклассическими для жанра методами, что остается только порадоваться за отечественную фантастику, в которой, кажется, произошло весьма выдающееся событие.
Итак: где, что, кто и почему?
Те, кто читал цикл А. Зорича о Звезднорожденных, могут этот абзац пропустить, потому что он написан для не читавших. Континент под названием Сармонтазара — полностью вымышлен, точнее, тщательно и любовно выстроен от «а» до «я», от космогонии и демонологии до особенностей быта горцев и лесных охотников, структурной организации армий и предпочтительных сексуальных ориентаций различных этносов. Сармонтазара имеет все: историю, поэзию, мифологию, магии эффективные и магии баснословные, страны и народы, календари и системы счета времени суток, истинные и мнимые пророчества о собственном будущем, множество заколдованных или частично искаженных магией мест и интереснейшую систему существ и сущностей, в которой человек занимает важное, но не главенствующее место.
О последней хотелось бы сказать особо. Пантеон упоминавшихся в цикле о Звезднорожденных существ (Хуммер, Лишенный Значений, Гаиллирис, Шилол, Серебряные Птицы, чудовища Хуммера, хушаки и другие) расширился, и притом как! Появились могущественные и обаятельные гэвенги-оборотни, загадочные и, видимо, смертельно опасные для обычных форм жизни феоны, маги-призраки («живущие-вне-плоти»), шардевкатраны и девкатры, особые духи под названием «шептуны» и способные к метаморфозам маги-эвероноты. Все эти твари и нетварные сущности введены в текст и описаны с какой-то шокирующей новизной и ясностью — так, будто бы автор вчера вернулся из длительной командировки в Сармонтазару с полной сумкой дискет и кассет, и ему оставалось лишь аккуратно записать увиденное и услышанное от многоопытных офицеров Свода Равновесия.
Таким образом, А. Зорич выстраивает свой, совершенно самобытный, странный и захватывающий мир, в котором люди, нелюди, нечисть и иносущества заняты своими делами, за которыми наблюдаешь с удивлением, постепенно перерастающим в восхищение: надо же, это все работает!
Но — довольно об общей фактуре. Она есть, ее много, она исполнена мастерски, но цикл о Своде Равновесия тем и хорош, что в нем есть кое-что получше: живые люди. То, что с определенной долей смысловой тавтологии иногда называют «образами персонажей», у А. Зорича наличествует в виде ряда второстепенных и эпизодических лиц. Кроме нескольких неудач (неизбежных в метароманах), все они проработаны рельефно, добротно, достоверно. Но главное — это герои первого ряда, которые не являются «образами», не желают быть послушными марионетками в руках автора и иллюстрировать собой какие-нибудь страховидные притчи о добре и зле. Они — живы и, будучи живыми людьми, зачастую совершенно непредсказуемы.
Меж тем есть Свод Равновесия, и с ним приходится считаться. Это — развитая, обладающая многовековым опытом спецслужба, которая занимается обнаружением и уничтожением магов и «запрещенных искусств» (магий) посредством… ну, разумеется, других магов и магий. Изгоняет, так сказать, бесов силою Вельзевула. Около половины героев цикла, в том числе наиглавнейшие — Эгин и Лагха Коалара — являются офицерами Свода Равновесия, причем второй ни много ни мало имеет чин гнорра, то есть главы всей организации.
Служба в Своде накладывает на героев свой отпечаток. «Сперва стрелять, а потом думать» — это тоже своего рода категорический императив, и ему нередко следуют герои цикла. Стреляют и рубятся на мечах, исторгают заклятия и холодное пламя, убивают и гибнут. Потому что мир жесток в той же степени, в какой и прекрасен.
Но цикл о Своде Равновесия стал бы разве что талантливой апологетикой концепции сверхчеловека в ее ницшеанской редакции, если б тем все и ограничивалось. Хвала Шилолу, главная идея цикла совершенно другая.
Не знаю, согласился бы со мной автор, но я бы сформулировал ее словами харренской пословицы, вынесенной в эпиграф одной из глав «Боевой машины любви»: «Ворожить — не сено ворошить». Быть искусным воином и, главное, умелым магом (читай: сверхчеловеком) — это не прикольно, Бивис. Это — неимоверно сложно, ибо требует многоступенчатой подготовки и грандиозной самодисциплины. То есть своего рода той самой Большой Работы, о которой так много сказано в «Боевой машине любви» и «Светлом времени ночи». И если ницшеанский сверхчеловек становится собой по мере отказа от всех моральных «догм», то лучшие герои А. Зорича словно бы открывают для себя этику заново в процессе роста их магического могущества. Эгин из последних романов цикла и Эгин из «Ты победил» — это совершенно разные люди. Второй по сравнению с первым кажется нерешительным, сентиментальным, почти застенчивым. И это при том, что отныне он в состоянии бегать быстрее гепарда, повелевать духами и летать по воздуху!
Ну а тот, кто не хочет расти, — погибнет. Как водоплавающий оборотень Ибалар, странствующий маг Адагар или чернокнижник Лараф, еще один живой человек из цикла о Своде Равновесия.
И последнее, хотя и по-своему «первое»: любовь, ведь недаром первый роман цикла называется «Люби и властвуй», а третий — «Боевая машина любви». Разработанность основной любовной линии Эгин — Овель, а равно и других эротических интриг у А. Зорича едва ли не на порядок превосходит средний уровень романов жанра фэнтези, в которых таковые обычно выполняют роль общепринятого декора.
В цикле о Своде Равновесия любовь и эротика работают. Как источник энергии и как высшая ценность, как инструмент власти и как преступление (!), как компонент многих магических манипуляций и как почти независимые сюжеты-в-сюжете. Не потому ли А. Зорич влюбляет читателя в своих героев и героинь всерьез и надолго?
Евгений Лисицын