43

43

16. II.59

Дорогой Владимир Федорович,

Болезнь моя, увы, еще не кончилась. После первой острой фазы, которую ликвидировали в госпитале (должен запастись терпением), вторая фаза будет длиться «много месяцев», по словам врача, и во время нее возможны боли, тошноты и т. д. — всегда так бывает, когда отнят желчный пузырь. Затем все само собой становится на место. А пока — то, что «возможно», меня изводит…

Лежу, сижу в кресле, слаб, кое-как читаю, а сидеть так скучно!

Прочел «Д<октора> Ж<иваго>» по-русски и написал о нем. В общем — роман — не роман — личные высказывания — не личные высказывания, но в нем много замечательного и очень сильно изображение «настоящих героев действия» — революционных событий, гражданской войны и т. п. В большой мере это социальный роман, новая форма. Но так, в нескольких словах — говорить трудно.

Статья Ульянова[226] на меня произвела мало впечатления (ее и здесь Водов почему-то перепечатал, кажется, по просьбе Ульянова).

Во-первых, как-то неуместно сейчас делить писателей на «новых» и «старых», затем, в сущности, все сводится к воплю: «вот, своих все хвалите, а нас, таких гениальных, хвалите мало!» И тут же сам чрезмерно хвалит всех своих! С такой «душевной атмосферой» спорить не хочется.

Струве в НРС справедливо указал, что, во-первых, не все «новые» — новые — Кленовский (Крачковский) и Алексеева[227] — старые эмигранты, назвавшиеся почему-то «Ди-Пи». А во-вторых — что о «новых» писали многие.

Я, в частности, писал и о Ржевском, и о самом Ульянове (хотя его «Атосса»[228] не бог весть что), и о многих других.

Меня, кстати сказать, в этой статье почему-то Струве причислил к лику мертвых и в списке поэтов тоже пропустил, очевидно, пора умирать.

Здесь мы не склонны выбирать наследника Г. Иванову, а тем более прославлять сверх меры Кленовского или Алексееву, но если уж говорить о том, кто сейчас может представлять петербургскую традицию, то это Г. Адамович. А его мало знают в эмиграции как раз как поэта, Кленовский же в стиле Маковского, т. е. тот же 1912 г. — тогда так писали — умело, изобразительно-описательно «очень хорошо сделанные стихи», но в нем никак нет какого-либо «frisson nouveau»[229]. И любят его Аргусы, Аронсон и т. д., т. е. люди, не понимающие поэзии, как у нас — Маковского…

Что касается «Рифмы» — я давным-давно доказывал Маковскому, что надо печатать «новых». Добился (через саму Яссен), что приняли Вашу книгу и обещали книгу Моршена, но, конечно, нужно было с самого начала не делать различия между поэтами, такая «политика» озлобила, видимо, «новых».

Кстати, — не имея возможности ездить в Париж (а сюда ко мне друзья из литераторов могут приезжать редко — расстояние), я не в курсе того, как обстоят дела с «Рифмой», т. е. что печатают и когда выйдет.

На всякий случай (мало ли что может случиться!) вот адрес Софии Юльевны Прегель, у которой находятся все рукописи, присланные в «Рифму»: S. Pregel-Rovnicki, 17, rue des Petites Ecuries, Paris X. К ней Вы всегда можете обратиться за справкой.

Я еще не читал «Мосты» — Ваш спор с Берберовой (или, вернее, спор Б<ерберовой> с Вами[230]) меня интересует. На днях в «Р<усской> м<ысли>» некто Сергеев (мне не известный) разгромил «Мосты»[231] с точки зрения того, что они так подобрали материал, что он подтверждает все тезисы советской пропаганды (американцы — высылка власовцев — звери, у Берберовой — жизнь в Америке — засилье машин, все тоскуют по родине — Алексеева и т. д.). Если это действительно так, то редакция совершила тактическую ошибку.

А в «Н<овом> ж<урнале>» очень плох, бездарно задуман и бездарно исполнен рассказ Ульянова[232]: вот и хвали его «как Бунина»!

Ну вот, заболтался… Это оттого, что все время сижу «на цепи».

Крепко жму Вашу руку.

И<рина> Н<иколаевна> и И<рина> В<ладимировна> шлют Вам привет.

Ваш Ю. Терапиано