Анатолий Козлов О ПОЕЗДКЕ УРАЛЬСКОГО ГОРНОГО МАСТЕРА ИВАНА БОРОДИНА В ЕГИПЕТ

Анатолий Козлов

О ПОЕЗДКЕ УРАЛЬСКОГО ГОРНОГО МАСТЕРА ИВАНА БОРОДИНА В ЕГИПЕТ

Впервые в советской печати имя Ивана Бородина, в связи с его поездкой в Египет, упомянул В. Данилевский. В краткой книжной заметке была приведена также выдержка из дневника Бородина. В цитате нехватало нескольких слов, очевидно непрочитанных. Места нахождения источника В. Данилевский не указал.

В течение ряда лет шли безуспешно поиски документов. Затем в Государственном архиве Свердловской области был найден дневник самого Бородина «Командировка в Египет штейгера Ивана Бородина. 12-ое октября 1847 года», на 40 листах (фонд 101, дело № 559).

Постарались установить точнее личность Ивана Бородина. По данным за 1815 год оказалось, что на медном руднике возле Миасского завода работали три Ивана Бородина.

Только в сентябре 1954 года в Ленинградском отделении Центрального государственного исторического архива обнаружили объемистое дело, связанное с поездкой русских специалистов, в том числе и штейгера Бородина в Египет. Теперь удалось точно установить имя и отчество: Иван Трофимович Бородин-Малой.

И. Т. Бородин родился в 1800 году в семье миасского рудокопщика Трофима Антиповича Бородина.

В 1811 году И. Бородин поступил на службу погонщиком на миасских рудниках. В 1815 году он женился на Настасье Матвеевой.

В этих же рудниках работал рудокопщиком и его старший брат.

Потомственный рудокопщик И. Бородин, стал специалистом высокой квалификации. В 1845 году он был командирован в Валахское княжество (область в Румынии) для отыскания золотосодержащих песков. Возложенное на него поручение И. Бородин выполнил успешно и вскоре был награжден серебряной медалью «За усердие» на аннинской ленте, которой в свое время был награжден известный уральский механик Е. А. Черепанов.

Возвратившись на Урал, И. Бородин с мая 1847 года стал работать штейгером золотых промыслов.

1 октября 1847 года И. Бородин и мастеровой Иван Савельевич Фомин были командированы в помощь инженер-полковнику Е. П. Ковалевскому, приглашенному правителем Египта Мухаммедом-Али «для учреждения разработки золотоносных песков».

Выехав 12 октября из Златоуста, они только 30 октября добрались до Одессы. Нелегким был в то время путь в 3000 верст, особенно для обыкновенного трудового человека. В дневнике читаем:

«Всем известно, что езда на почтовых лошадях не всем равна. Чиновники проезжают без затруднений. Их на всех станциях уважают и не притесняют, но как для нас простых какая трудность, не в том, что худая погода, тряска в экипаже. Это больше с терпением переносишь, чем сражения на станциях со смотрителями…».

В Одессу уральцы приехали ночью. Остановка, затянувшаяся почти на целый месяц, позволила путешественникам подробно ознакомиться с городом. Бородин записал, что это

«лучший торговый город, при бухте Черного моря, с военною и купеческою гаванями».

И действительно город, расположенный на возвышенном месте, был очень красив, особенно со стороны моря. Богатство города, — сообщает Бородин, — множество великолепных каменных зданий, лицей, монумент герцогу Ришелье, коммерческое училище, театр и музей древностей Новороссийского края.

«С берега смотришь на гавани и на море, — очаровательная картина: судна то отходят, то приходят, с надутыми распростертыми парусами отражаются в поверхности моря. В гавани народ суетится взад и вперед. Солдаты-гвардионы с красными рукавами разъезжают на лодках по гавани. Прелестно смотреть на все это…».

Отплыли из Одессы 21 ноября на пароходе, когда

«солнце закатилось, начинало смеркаться». «В домах по разным направлениям в окнах сверкали огни, отражаясь в воде моря. По мере удаления от берега яснее показывались отражения…».

Когда пароход вышел в открытое море, начало покачивать.

Пролив Босфор, с селениями и растущей зеленью по берегам, Царьград — бывшая столица греческих царей, с красивыми зданиями и садами, соборами и мечетями, но с кривыми и тесными улицами, город Родос, расположенный на склоне горы, так «что с моря видно все улицы, сады», — все это проходило перед глазами русских путешественников.

17 декабря стала видна башня, стоящая на скале. Это был город-крепость Александрия, стоящий «на взморье»…

После обычного карантина экспедиция отправилась в Каир — столицу Египта. Вначале плыли по каналу, а, примерно, на половине пути, пересели на большой пароход и вошли в воды легендарного Нила.

Город Каир, расположенный также на склоне горы, находился в стороне от пристани. Дома с плоскими верхами, почти без окон, очень тесные и кривые улицы. С горы, на которой стоял дворец-замок вице-короля Мухаммеда-Али, были хорошо видны весь город и река Нил с ее излучинами. Перед городом «возвысили гордые свои верхи» бессмертные памятники веков — пирамиды. Поднявшись на эту гору, путешественники увидели город и окрестности еще лучше. Две огромные конические пирамиды с уступами стояли на левом берегу Нила, а между ними — сфинкс «около 13 сажен вышины». В городе было много фруктовых садов.

«Люди одежду носят разного манера. Жены закрывают даже лицо. У женок подсинены глаза, губы, на руках разные узоры…».

8 января 1848 года русская экспедиция в сопровождении египетского подполковника Юсупа Афенди, переводчика Драгамана, доктора Германовича, куфмейетера Алли Афенди, французского живописца Тремо и польского ботаника Л. С. Ценковского отправились на пароходе из Каира вверх но Нилу…

Доплыв до г. Асуана 13 января, путники вынуждены были расстаться с пароходом, так как дальнейший путь по реке преграждали пороги. Пришлось обойти пороги посуху.

Затем снова поплыли по Нилу, протекавшему через пустыню Нубию, но теперь уже на парусных барках-дахабие. Солнце жгло, когда путники пересекли тропик.

17 января всех вывел из спокойного состояния трагический случай: большой крокодил выскочил из воды и схватил 12-летнего негра, спустившегося на руль.

Встретились вторые, самые крупные на пути, пороги Нила. Дальше пришлось пойти пешком через страшную Нубийскую пустыню. «Ни червяка, ни мухи, ни иссохшей былинки» на пути, но часто попадались «остовы верблюдов и быков». Руководитель экспедиции писал позднее в своей книге: «Ничего не видел я ужаснее в жизни…»

Температура воздуха доходила почти до 43°С. Пресной воды не было. Только в одном месте встретилась горькосоленая вода. Караван, насчитывавший до 80 верблюдов, шел напряженно, по 12—13 часов в день. Это было первое путешествие русских людей во внутренние области Африки.

Всем стало легче, когда вдали показалась голубоватая полоска Нила, а затем домики деревня Абу-Хаммед. Далее пошли вдоль Нила к Берберу — городу садов, а отсюда снова поплыли на барках и через пять дней прибыли в Хартум.

Здесь встретились с миссией «от папы», следовавшей в Абиссинию для «проповеди» и устройства церкви.

Далее поплыли по Голубому Нилу, на волнах которого «в первый раз развевался русский флаг». Вместо голой пустыми перед путниками раскинулся тропический мир растений, встречалось множество животных. 22 февраля они увидели стаю журавлей, «собравшихся в Европу».

Возле местечка Россерос опять появились пороги. Снова переложили имущество на верблюдов и тронулись вдоль правого берега реки. Затем перешли Нил вброд. На одном из привалов к русским пришло четверо негров, вооруженных копьями. Они «принесли в подарок пестрого поросенка».

4 марта экспедиция прибыла в район Фазоглу, где нужно было «остаться для исполнения назначенного дела».

От Голубого Нила по направлению к Тумату — его левому притоку простиралась гряда гор. В этом районе и находились россыпные месторождения золота, которые требовалось исследовать.

Промывку производили негры прямо на речке Тумат (наполнявшейся водой только после дождей), сидя в песке. Золотосодержащий песок они промывали в чашках емкостью до половины пуда. Один промывальщик промывал до 15 пудов песка в день. Одни люди подносили песок к промывке, а другие убирали уже промытый песок. Вместо такой примитивной ручной промывки русские специалисты должны были устроить полумеханизированное производство.

В пяти верстах находилась гора Касан. С нее на следующий день осмотрели местность. На северном склоне этой горы «по ложкам и по небольшой речушке, протекающей вдоль горы», негры с незапамятных времен добывали золото.

Негры, выстроившись в два ряда «на скреську», передавали из рук в руки корзины с песком, последний в шеренге высыпал пустую породу в груду. В кожаные мешки или рогожные кули песок накладывали не лопатами, а руками. Пески к месту промывания доставлялись на верблюдах и изредка на лошадях.

По распоряжению Е. П. Ковалевского Бородин и Фомин оборудовали небольшую золотопромывочную фабрику, устроив «4 станка и один венгерский станок, то есть с плоскими хвостами».

Утром 1 апреля в присутствии губернатора Халита-паши состоялось торжественное «начатие промывки» золотосодержащих песков. Бородин так описал эту церемонию:

«… Войска были все выведены в парад, сделали несколько маршев, поставили ружья в козлы, подослали ковры паше и чиновникам… Негры сели поотдаль, потому что они идолопоклонники, а мы стояли своим кружком и смотрели на церемонию. Помолясь богу, Халит-паша приказал привести трех быков на три стороны станков, закололи и кровью вымазали станки. Потом начали промывать. 4 человека на одном станке едва промывают 400 пудов в день. На 4 станках в первый день промыли песков 1600 пудов, получили золота 15 золотников 30 долей…».

Добиться еще большего увеличения промывки не удалось. Изнеможенные негры работали очень непроизводительно. Бородин так записал в своем дневнике об этом:

«Народ очень слабосильный, и с чего же быть сильному, — плохая пища: дадут несколько горстей дурры цельем, помочат в воде, так и едят. Поэтому не могут проворнее работать».

Успешно оборудовав золотопромывочное производство в долине реки Тумата и обследовав разработки под названием Дулли, экспедиция стала собираться в обратный путь. Русские люди оправились с возложенной на них задачей: добыча золота в Египте была усовершенствована.

Возвращаясь в сопровождении арабского инженера Алли («для сделания на дороге проб»), русские специалисты еще «в одном месте нашли золотосодержащий пласт содержанием до ¹/₂ золотника в 100 пуд».

Приехав в город Сенаар, все участники экспедиции тяжело заболели и не поправились вплоть до прибытия в Россию. Бородин даже записал в своем дневнике, что «не думал вернуться домой».

5 июля экспедиция была уже в Каире. 10 июля прибыли в Александрию, где тогда жили египетский король и русский консул. Из-за карантина ввиду эпидемии холеры выезд задержался до 27 июля.

«Мухаммед Али-паша всякий день ездил на четверке лошадей в экипаже разгуливаться, не боясь холеры. Ибрагим-паша разгуливал по морю, бегая от холеры…»

Далее последовали города: Родос и Дарданеллы. В Константинополе болезнь Бородина осложнилась, и он, «ежели бы доктор не открыл кровь, верно бы умер».

Утром» 16 сентября все участники экспедиции благополучно достигли родного берега. Они были в Одессе.

Весть об успехе экспедиции получила широкую известность. После переписки русское правительство отметило заслуги выдающихся соотечественников наградами: Е. П. Ковалевского — орденом, И. Т. Бородина — золотой медалью «За усердие» на аннинской ленте, а И. С. Фомина — 40 рублями серебром.

Так закончилось путешествие талантливых уральских рудокопов в таинственную «страну пирамид», которая под управлением албанца Мухаммеда-Али пыталась освободиться от турецкого «влияния», чтобы образовать самостоятельное государство. Русские люди горячо сочувствовали народам Египта и, особенно, угнетенным неграм. Е. П. Ковалевский, например, писал, думая о бесправном положении негров:

«Я защищаю человека, у которого хотят отнять… человеческое достоинство».