Щи да каша — пища наша

Разговор о фразеологизмах, связанных с едой, начнём с исконно русских блюд.

История русских щей насчитывает многие века. Считается, что они появились в национальной кухне еще в IX веке, когда капуста была завезена из Византии. Старинные источники называют несколько наименований щей: шти, шти капустны, шти борщовы, шти репяны.

Быстро завоевав популярность во всех слоях населения, они заняли одну из ведущих позиций в трапезе. Поначалу это было вегетарианское блюдо (на овощном или грибном отваре), но затем из него сделали и скоромное, на мясном или рыбном бульоне. В зависимости от состава ингредиентов щи были «богатыми» либо «пустыми».

И вот ещё один прелюбопытнейший факт: в XVIII–XIX веках щи в студёную зимнюю пору… морозили и брали с собой в дорогу в виде больших ледяных кругов, а потом рубили топором, укладывали в котел, разогревали и ели. Ещё Владимир Иванович Даль отмечал, что замороженные, а потом разогретые щи вкуснее свежеприготовленных. Надо же! А нам казалось, что готовые замороженные продукты, которые мы порой просто разогреваем в микроволновке, — изобретение XX века!

Те пословицы и поговорки, которые упоминают щи в непосредственном, прямом значении, в существенной мере связаны с ведущей ролью их в трапезе. Вот, например:

Где щи — тут и нас ищи;

Где щи да каша, там и место наше;

Щи — всему обеду голова;

Если хорошие щи, так другой пищи не ищи.

Родной отец надоест, а щи — никогда!

Если же стряпня оказалась неудачной, то народная молва её высмеивала: камзолы зелены, а щи не солены. Если, наоборот, щи были слишком кислые и пересоленные, то говорили: «Ну и щи, — на кобеля плеснёшь, и шерсть соскочит». О пустых щах тоже отзывались насмешливо: «Щи — хоть голову полощи»; «Наши щи хоть кнутом хлещи»; «Хорошие щи без соли хлебаю, а в худые и соли не теряю».

О перестоявшем блюде, которому полагалось бы быть головой обеду, заявляли то с явным упреком: «Те щи худо хлебаются, которые несколько раз разогреваются», то с юмором: «Эти щи по заречью шли, да к нам пришли»; «Эти щи из Царяграда пеши шли». Неумелых поваров припечатывали метким словечком: «Говорят — хлебы варят, а щи пекут».

О цели брачного союза выражались: «Для щей люди женятся, для мяса замуж идут».

И юношам внушали: «Добрая жена да жирные щи — другого счастья не ищи». А в Домострое прямо наставляли мужей: чем больше жену бьёшь, тем щи вкуснее (тем наварней щи). Ничего себе!

Характер супруги оценивали так: добрая жена мужа на ноги поставит, а злая и щей на стол не поставит; не та хозяйка, что красно говорит, а та, что щи варит. О непутёвой хозяйке высказывались: «Досужа кума ложки вымыла и во щи слила».

«Лаптем щи хлебают!» — презрительно говорят о тех, кто прозябает в нищете и невежестве. «Ишь, дома лаптем щи хлебал, а здесь чай узнал; господского питья захотелось, — проговорил мрачный арестант» (Достоевский Ф. Записки из Мёртвого дома).

А вот не лаптем щи хлебает — это, напротив, о человеке смекалистом, он же секущий, умный, смышлёный, находчивый, сметливый, сообразительный, угадливый, на лету (быстро, легко) схватывает, не будь дурак, догадливый, с полуслова понимает и пр.

«Кому щи пустые, кому жемчуг мелкий», — говорят, когда хотят подчеркнуть разницу интересов и финансовых возможностей.

Про кислые щи слышали все. Чаще всего во фразе профессор кислых щей.

Ну, кто же он такой, этот господин? Так презрительно осаживают малограмотного человека, вздумавшего рассуждать о вещах, в которых сам ни уха ни рыла. В кислых щах ты, может быть, и разбираешься, а вещи серьёзные тебе недоступны. «Ах ты, профессор кислых щей! Ах ты, чтоб тебя! Что же это такое?» (Аксёнов В. Апельсины из Марокко).

Но как понимать тогда Николая Васильевича Гоголя, написавшего в «Мёртвых душах» о первом дне пребывания Чичикова в губернском городе NN: «День, кажется, был заключён порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном во всю насосную завёртку, как выражаются в иных местах обширного русского государства»?..

Вот и господин А. Г. Брикнер в сочинении «Потёмкин» написал: «Князь Потёмкин имеет двести тысяч душ крестьян: этого слишком достаточно для человека, который пьёт только кислые щи и не платит никому долгов».

Оказывается, кислые щи — это был старинный русский медово-солодовый напиток, разновидность шипучего кваса.

А вот каша — это особое блюдо. Привычное, неприметное, но обладающее колоритом. Для иностранцев она такая же неотъемлемая часть понятия «Россия», как балалайка, матрёшка, борщ, квас и водка.

Каша на Руси всегда была особым блюдом: обрядовым, торжественным и одновременно первейшим на пирах или празднествах, например на свадьбах. Словом «каша» иногда обозначали пир, а иногда и мир. Кашей даже называли общее действо — собрание или военный поход. Есть версия, что пиры в Древней Руси различались на кашные и все прочие.

В летописях можно встретить упоминание о том, как в 1239 году князь Ярослав женил сына Александра (будущего Невского) на дочери Брячислава Полоцкого. По этому поводу был устроен свадебный пир, или «большая каша», в Торопце и в Новгороде.

Кашей действительно можно очень сытно накормить, но каша в значении пира, вероятно, имела особое значение — это был сближающий, объединяющий пир. Каша выступала блюдом, которое готовилось в одном большом котелке, и все ели одно и то же блюдо, на равных. Такое значение прочно вошло в русский язык, и сейчас мы, уже не задумываясь, говорим «однокашник».

Также у русичей был обычай при заключении мирного договора с бывшими врагами — сварить кашу и съесть её в присутствии дружин.

«С ним каши (пива) не сваришь», — говорят о несговорчивых людях, с которыми трудно найти взаимопонимание, выполнить работу. «Сейчас же лечу по начальству и буду жаловаться, ибо предчувствую, что нам одним этой каши не сварить» (Достоевский Ф. Крокодил).

Кашей обозначали сообщество, единство, коллектив, артель и даже родство. «Варить кашу» — это не просто готовить еду, но в первую очередь делать важное дело вместе, это доверительные и крепкие отношения.

А гречневая каша была в народе особо любима.

Гречневая каша — матушка наша, а хлебец ржаной — отец наш родной.

Гречневая каша — мать наша, хлебец — кормилец.

Слово «хлеб» восходит к праславянской форме *xl?bъ, которая является заимствованием из германского праязыка (герм. *xlaiђaz).

Издавна у славян существовал обычай: люди, преломившие хлеб, становятся друзьями на всю жизнь. Хлеб — посол мира и дружбы между народами, остаётся им и ныне. Изменяется жизнь, переоцениваются ценности, а дорогих гостей встречают хлебом-солью. Однако не каждый гость знает, что каравай нужно разломить, посолить, самому отведать и людям раздать, как велит обычай. Да ещё — принимая хлеб-соль на рушнике, хлеб следует поцеловать.

Хлеб-соль водить с кем — это значит с кем-то дружить.

Хлебом (кашей, мёдом) не корми (иноск.) — так говорят о том, кто от всего готов отказаться ради излюбленного предмета. «Он считает себя всех умнее и всех учит. Его хлебом не корми, только приди, совета попроси» (Глумов о Мамаеве. Островский А. На всякого мудреца довольно простоты).

Хлеб насущный — то есть необходимый, то, без чего нельзя.

«Хлеб наш насущный даждь нам днесь!»

Так он, голодный, молит небо.

(Жемчужников А. Всем хлеба)

«Хлеб — всему голова», — привычно говорим мы, а когда-нибудь задумывались о происхождении этого привычного на нашем столе продукта?

Учёные полагают, что впервые хлеб появился на земле свыше 15 тысяч лет назад. Тогда, правда, это было просто растёртое между камнями зерно, разведённое в воде. Позже, когда люди узнали огонь, они начали запекать такое тесто, получая твёрдые и пресные, но сытные лепёшки.

Первыми готовить хлеб из сброженного теста научились древние египтяне. Считают, что по недосмотру раба, готовившего тесто, оно подкисло, а чтобы избежать наказания, он всё же рискнул испечь лепёшки. Получились они пышнее, румянее, вкуснее, чем из пресного теста.

Приезжающих в нашу страну, точно так же, как посещавших Россию во времена Марко Поло иностранных путешественников, неизменно поражает, как много хлеба едят русские.

Русский историк XVIII века Иван Болтин писал, что «русские вообще едят больше хлеба, чем мяса» и что «рабочий человек съедает присестом со щами до двух фунтов чёрного хлеба».

Да и сегодня, когда уровень жизни нашего народа неизмеримо вырос, хлеб по-прежнему является необходимым продуктом питания. Русские люди вдали от родины скучают по вкусу чёрного хлеба, мечтают о нём, как о великом благе.

«Это напомнило мне, — говорил Пушкин, — слова моего приятеля Шереметева по возвращении его из Парижа: «Худо, брат, жить в Париже: есть нечего, чёрного хлеба не допросишься».

История особенно любимого нами бородинского хлеба покрыта тайной. По одной из версий, монахини основанного вдовой генерала Тучкова, погибшего на Бородинском поле, Спасо-Бородинского монастыря, большей частью вдовы героев Отечественной войны 1812 года, при выпечке хлеба стали в ржаную муку добавлять горькие семена полевых трав, чтобы хлеб горчил — дабы помнили люди горечь утраты да «поливали его горючими слезами». Сейчас есть много сортов бородинского хлеба, но рецепт монахинь не сохранился.

Но вернёмся к фразеологизмам со словом «хлеб».

Сидеть на хлебе и воде — означает не «сидеть на диете», а «жить бедно и трудно». А вот фраза на казённых хлебах означала находиться в тюрьме, в заключении. «Дед постукивал в сарае — тесал берёзовый полоз. Много у него теперь дела. Евсей на казённых хлебах, Трофима Лобанова нет — один на весь колхоз сановник» (Абрамов Ф. Две зимы и три лета).

А вот ещё несколько ярких пословиц:

Голодной куме всё хлеб на уме.

Горька работа, да хлеб сладок.

Зарабатывать на хлеб — имелось в виду не только на этот продукт, но и вообще зарабатывать себе на пропитание.

«Чужой хлеб горек», — говорят в народе. А идти на хлеба означало быть у кого-то на содержании, на иждивении. «Дядя мой, г-н Сипягин, брат моей матери, призрел меня — я у него на хлебах, он мой благодетель, и Валентина Михайловна моя благодетельница, — а я им плачу чёрной неблагодарностью, потому что у меня, должно быть, сердце чёрствое — и чужой хлеб горек — и я не умею переносить снисходительных оскорблений — и покровительства не терплю… и не умею скрывать — и когда меня беспрестанно колют булавками, я только оттого не кричу, что я очень горда», — говорила Марианна — героиня рассказа И. С. Тургенева «Ночь».

Отбивать хлеб у кого-нибудь — это значит лишать кого-то заработка.

Это верный хлеб — то есть верный заработок. А лёгкий хлеб — лёгкий заработок, лёгкие деньги.