Льюис-преподаватель: оксфордские лекции

При таком таланте запоминать неудивительно, что Льюис предпочитал читать лекции не по бумаге. Первые лекции в Оксфорде он прочел в октябре 1924 года. И уже тогда он решил не готовить полный письменный текст лекции. Когда аудитории зачитывают вслух готовый текст, пояснил он отцу, многие слушатели засыпают. Он предпочитал разговаривать со слушателями, а не исполнять перед ними заранее написанную лекцию[376]. Ему хотелось не просто выложить определенную информацию, но пробудить внимание. На исходе 1930-х годов Льюис славился как один из лучших в Оксфорде лекторов и собирал такие толпы слушателей, о каких иные лекторы могли только мечтать. Его сильный, звучный и внятный голос (один слушатель сравнил этот голос с «портвейном и сливовым пудингом») идеально подходил для больших залов. При этом пользовался он лишь краткими выписками, обычно состоявшими из цитат и основных тезисов. Большую часть аудитории просто завораживал обрушившийся на нее водопад красноречия — и тем лучше, потому что Льюис не оставлял времени для вопросов по окончании лекции. Это было ораторское выступление, театральное представление, цельное и самодостаточное. Словно художник Возрождения, Льюис открывал окна, за которыми простирался бесконечный вид[377], и таким образом оттачивал зрение своих учеников.

Оксфордский университет не мог не признать таланты своего многолетнего сотрудника. Хотя он так и оставался всего лишь тьютором Магдален-колледжа, университет осыпал его другими званиями, соответствующими его заслугам. С 1935 года в официальных публикациях университета он обозначается как «лектор по английской литературе»[378], с 1936 года становится «университетским лектором по английской литературе»[379]. Оставаясь членом Магдален-колледжа, Льюис завоевывал все более широкое признание в университете в целом. Публикация «Аллегории любви» в 1936 году еще более укрепила его репутацию в науке.

Самыми знаменитыми курсами Льюиса в Оксфорде были два цикла по шестнадцать лекций под названием «Введение в средневековые исследования» и «Введение в исследование Возрождения». Эти лекции охватывали широкий спектр первоисточников и подавали их в манере одновременно доступной и увлекательной. Содержание этих курсов, регулярно пополняемое на протяжении многих лет, со временем войдет в «Отброшенный образ» (1964). Льюис открыто признавал, что старинный образ мыслей доставляет ему глубочайшее удовольствие: «Я не особенно скрывал, что старая Модель приводит меня в восторг так же, как, мне думается, она приводила в восторг наших предков»[380].

Но было бы несправедливо на этом основании объявить Льюиса консерватором и противником прогресса. Основная его мысль, как мы убедимся, заключалась в том, что изучение прошлого помогает нам понять: идеи и ценности нашего времени столь же условны и преходящи, как и былые идеи и ценности. Разумное и вдумчивое общение с мыслями ушедшего века в конечном счете избавляет от всяких покушений на «хронологический снобизм». Читая эти давние тексты, мы видим, как то, что мы теперь именуем «прошлым», было когда-то «настоящим» и горделиво (и при этом ошибочно) полагало, будто ему удалось отыскать верные логические ответы или моральные ценности, ускользавшие от всех предшественников. Позднее Льюис сформулирует это так: «Все, что не вечно, по сути своей устарело еще до рождения»[381]. Поиск philosophia perennis, «вечной философии», то есть более глубокого понимания реальности, лежащей в основе всего, — несомненно, стал одним из ключевых факторов, побудивших Льюиса заново открыть для себя христианство.

Правда, кое-кому в Оксфорде уже тогда казалось, что для Льюиса лекции и семинары — бремя, препятствующее заняться тем, чему он действительно хотел бы посвятить жизнь: стать писателем. Лекции и семинары помогали собрать материал для книг, и все же Льюис предпочел бы еще больше читать и обсуждать прочитанное с равными себе (например, с инклингами), чем выслушивать от студентов любительские и зачастую невежественные рассуждения о значении этих книг. Далее мы рассмотрим первые прозаические тексты Льюиса и постараемся понять, как в них отражается его прошлое и предвещается будущее.