Прозрение смерти

Истинные поэты всегда пророки.

Пьер Леру

Анна Ахматова предупреждала поэтов, чтобы они не писали о своей смерти, потому что эти пророчества имеют свойство сбываться. Но многие из поэтов и писателей не только предчувствовали свою кончину, но и описывали её.

О том, что Михаил Юрьевич Лермонтов так часто писал о своей ранней смерти, причём насильственной, – что прямо просится: накликал! – уже в этой книге говорилось. В ещё одно подтверждение просто добавим строки:

Кровавая меня могила ждёт,

Могила без молитв и без креста

На диком берегу ревущих вод…

И Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) – крупнейший поэт Серебряного века – туда же:

Со мной в руке почти что горстка пыли —

Мои стихи! я вижу: на ветру

Ты ищешь дом, где родилась я – или

В котором я умру.

Вот и неудачная шутка – а как оказалось, даже совсем не шутка! – Бориса Пастернака, помогавшего ей укладывать вещи перед отъездом в эвакуацию, тоже ложится в эту тему. Поэт принёс верёвку, перевязал чемодан и сказал со смешком, что она такая прочная, всё выдержит, хоть вешайся на ней. О чём он думал потом, когда узнал, что Марина Ивановна повесилась, – может, на той самой веревке – в забытой богом Елабуге?..

Андрей Белый (настоящее имя Борис Николаевич Бугаев, 1880–1934) – один из талантливейших поэтов русского символизма и модернизма – в сборнике «Пепел» (1909) напророчил:

Золотому блеску верил,

А умер от солнечных стрел.

Думой века измерил,

А жизнь прожить не сумел.

И действительно, солнечный удар, полученный в Коктебеле, стал причиной его инсульта, случившегося по приезде в Москву, и скоропостижной смерти. Поэт умер на руках у своей жены Клавдии Николаевны…

Николай Михайлович Рубцов (1936–1971) – талантливый и сильно пьющий поэт – с поразительной точностью предсказал в одном из стихотворений:

Я умру в крещенские морозы,

Я умру, когда трещат берёзы,

А весною ужас будет полный:

На погост речные хлынут волны!

И 19 января – в православный праздник Крещения – во время пьяной ссоры его задушила Людмила Дербина, невеста, с которой уже был назначен день регистрации в ЗАГСе. Почему?

Возможно, начинающая поэтесса Дербина ответила на этот вопрос в незадолго до трагедии написанном стихотворении, посвящённом Рубцову:

О, так тебя я ненавижу!

И так безудержно люблю,

Что очень скоро (я предвижу!)

Забавный номер отколю.

Вот так.

«На взлёте умер он, на верхней ноте». Владимир Семёнович Высоцкий (1938–1980) в представлениях не нуждается: до сих пор его знают и любят. Человек огромного таланта – в поэзии, музыке, актёрстве – жил на грани, порой за гранью, стремился всё успеть, поэтому «рвал жилы». И бешеный расход энергии пытался компенсировать за счёт алкоголя и наркотиков… В его стихах часто звучала тема смерти:

Лопнула во мне терпенья жила,

И я со смертью перешёл на «ты»…

«В последние годы тема смерти стала просматриваться не только в творчестве, но и в жизни Высоцкого более явно. Он перенёс две клинические кончины. И каждый раз в июле. Просто роковой месяц. Смерть словно гналась за ним по пятам. К тому же на его веку было несколько автомобильных катастроф. Высоцкий чувствовал, что его гонки со смертью подходят к концу. «А жить ещё две недели, работы на восемь лет…»[7]

Часто возникали слухи о его смерти, даже о самоубийстве: то повесился, то зарезался…

«Все мы в какой-то период нашей жизни страдаем от слухов, – жаловался Высоцкий на одном из концертов. – Я до сих пор отмахиваюсь руками и ногами от всевозможных сплетен, которые вокруг меня распространяются, как облака пыли… Несколько раз я уже похоронен, несколько раз уехал, несколько раз отсидел, причём такие сроки, что ещё лет сто надо прожить… Одна девочка из Новосибирска меня спросила: «Правда, что вы умерли?» Я говорю: «Не знаю».

Личный врач Владимира Высоцкого Анатолий Федотов, который был рядом с поэтом в его квартире в ночь смерти последнего, вспоминал: «24 июля я работал… Часов в восемь вечера заскочил на Малую Грузинскую (домой к Высоцкому). Ему было очень плохо, он метался по комнатам. Стонал, хватался за сердце. Вот тогда при мне он сказал Нине Максимовне: «Мама, я сегодня умру…»

Я, конечно, вернусь!

Не пройдёт и полгода.

Он возвращается к нам каждые полгода: между датами его дня рождения и дня смерти – ровно шесть месяцев»[8].

Закрой за мной дверь. Я ухожу, —

спел за два года до своей трагической гибели Виктор Робертович Цой (1962–1990) – поэт, композитор, рок-музыкант, художник, лидер группы «Кино» и идол молодёжи конца 1980-х. И в «Странной сказке» тоже об этом:

А потом придёт она,

Собирайся, скажет, пошли.

Отдай земле тело,

Ну а тело не допело чуть-чуть.

Ну а телу недодали любви.

Странное дело.

Игорь Владимирович Тальков (1956–1991) – поэт, композитор, рок-музыкант, певец, киноактер – кумир конца 1980-х – начала 1990-х.

Он запомнился в 1987 году песней «Чистые пруды» на конкурсе «Песня года» и в особенности после показа в программе Владимира Молчанова «До и после полуночи» клипа его песни «Россия» (1989). Тальков – это было явление на советской эстраде. Ни на кого не похожий, поющий и нежно-лирические, и «крамольные», и пророческие песни:

Я точно знаю, что вернусь…

Он точно знал, как уйдёт. И однажды, когда самолёт, в котором он с группой летел на гастроли, попал в зону сильной турбулентности, успокоил испугавшихся: «Не бойтесь со мной летать. В авиакатастрофе я никогда не погибну. Меня убьют на земле, при большом скоплении народа, а убийцу не найдут».

И он оказался прав: 6 октября 1991 года на концерте во Дворце спорта «Юбилейный» в Санкт-Петербурге, когда тысячи людей с нетерпением ждали его выступления, его застрелили. Убийца не найден до сих пор.

Иосиф Александрович Бродский (1940–1996) – поэт, драматург, переводчик, бард – в 1972 году «выдавленный» властью в эмиграцию, а в 1987 году ставший нобелевским лауреатом по литературе, ещё за семь лет до смерти в стихотворении Fin de siecle точно предсказал время своего ухода:

Век скоро кончится, но раньше кончусь я.

Фёдор Сологуб (настоящее имя Фёдор Кузьмич Тетерников, 1863–1927) – крупнейший представитель русского символизма, поэт, писатель, драматург – написал в стихотворении, датированном 4 ноября 1913 года:

Тьма меня погубит в декабре.

Каждый год я болен в декабре.

Не умею я без солнца жить.

Я устал бессонно ворожить,

И склоняюсь к смерти в декабре, —

Зрелый колос, в демонской игре

Дерзко брошенный среди межи.

Тьма меня погубит в декабре.

В декабре я перестану жить.

Писатель Константин Федин вспоминал:

«Как-то раз Сологуб сказал мне:

– Я знаю точно, отчего умру. Я умру от декабрита.

– Что это такое?

– Декабрит – это болезнь, от которой умирают в декабре…

И правда, он накликал на себя свой «декабрит»: в декабре двадцать седьмого года, прикованный к постели одышкою, в тёмном углу, за шкафом, он едва слышно выговаривает по слову…

– О, если бы немного полегче вздохнуть! – выдавливает он с мукой».

В сорок пять ушёл из жизни талантливый актёр, писатель и кинорежиссёр Василий Макарович Шукшин (1929–1974). Случилось это во время съемок фильма «Они сражались за Родину». Вся съемочная группа жила на теплоходе «Дунай». Когда утром он не вышел в назначенное время, его близкий друг Георгий Бурков зашёл в его каюту и обнаружил Шукшина бездыханным. Он сразу вспомнил, как буквально накануне в гримёрной увидел, что Шукшин что-то рисует на пустой папиросной коробке. На вопрос, что он там чертит, Василий Макарович, нахмурившись, ответил: «Да так… Дождь, горы, облака. В общем, похороны».

Юрий Никулин, тоже снимавшийся в этом фильме, подтвердил, что Шукшин за несколько дней до смерти явно предчувствовал что-то плохое.