Проклятые поэты

Английский классик Уильям Шекспир считается непревзойдённым литературным мастером – недаром необычайной живучестью известно редакторское присловье: «Сокращению поддается всё, кроме сонетов Шекспира». Также хорошо известно, что авторство большинства произведений, которые мы находим под обложками книг Шекспира, твёрдо не установлено. Шекспир скорее персонаж, чем автор: вопрос о том, кто создавал его пьесы, – неувядаемая загадка, одна из самых популярных тем русского Интернета, и парадокс в том, что люди, для которых эта тема не является профессиональной, не ленятся читать признанных шекспироведов и отстаивать «страдфордианскую» и «нестрадфордианскую» теории, будто это их личное дело. Однако так повезло лишь Шекспиру – вокруг имён большой группы его современников загадок не меньше. Н. Захаров в статье «Джон Уэбстер, младший современник Шекспира» напоминает: «Продолжающий набирать силу скептицизм насчёт авторства в эпоху позднего английского Ренессанса становится скорее данью исследовательской моде, нежели работой, направленной на конструктивное решение проблемы». По большому счёту о драматургах-елизаветинцах мы не знаем почти ничего, кого ни возьми: хоть Марло, хоть Уэбстера и иных. О том, кто же стал автором шекспировских пьес, существует несколько гипотез, самая красивая из них предполагает, что Шекспир – это пара талантливых ребят: сэр Филип Сидни, внебрачный сын Елизаветы и испанского короля Филиппа II, и Эдуард де Вер, граф Оксфорд, первенец Елизаветы от тайного супруга Роберта Дадли, графа Лестера. Проблема только одна: неизвестно, были ли у королевы дети…

В эпоху Елизаветы I Тюдор, условно замыкающую творчество драматурга, играли всегда и везде, при королевском и вельможных дворах, на театрах, в учебных заведениях. Для рождественского представления юридической школы Грейс-Инн – весьма престижного учебного заведения – устроили карнавальную фиесту, по сюжету которой «король школы» – один из студентов – отправлялся в Московию и вместе с союзной армией московитов поражал орды неких варваров; затем «король» отправлялся к реальному королевскому двору, где фиеста завершалась двухдневным карнавалом в присутствии королевы… Установление личности автора шекспировских пьес крайне затруднено ещё и из-за того, что в Елизаветинскую эпоху было модно скрываться под псевдонимами, в том числе именами реальных людей. Причём многим было известно, кто истинный автор, но документов на эту тему никто не оставлял, и опереться не на что. Пьеса «Венера и Адонис», подписанная Шекспиром и посвящённая графу Саутгемптону, самим дружеским тоном посвящения вызывает сомнения в том, что провинциальный коммерсант мог быть приятелем вельможи. Возможно, что издатель, тогда – владелец типографии, предложил одному из друзей графа скрыться под звучной фамилией страдфордского знакомого, звучным псевдонимом Шекспир – «потрясающий копьем».

Одной из влиятельных аристократок, дирижировавших литературным процессом Елизаветинской эпохи, была Мэри Сидни, в замужестве Герберт, графиня Пембрук, племянница фаворита королевы Роберта Лестера. Некоторые исследователи склонны напрямую приписывать ей авторство произведений, подписанных Шекспиром. Она занималась литературой не только из эстетических соображений, хоть была, судя по отзывам современников и редактированию стихов погибшего брата Филипа Сидни, дамой одаренной. В те времена увлечённым театром зрителем можно было успешно манипулировать в политических целях, изображая современных вельмож, едва прикрыв их именами персонажей, в гротескном, ужасном или благородном свете. Реальный Гильом Шакспер, возможно, был придворным поэтом графини и писал исторические и «классические» – основанные на античных сюжетах – драмы в её интересах. Например, Ричард III, которого безосновательно обвиняли в убийстве двух малолетних принцев, был описан, чтобы предостеречь саму королеву, которая могла задумать недоброе в отношении членов семьи Мэри Тюдор, сестры Генриха VIII, имевших права на престол… В конце XIV века аристократы заказывали исторические исследования, а вслед за ними – театральные пьесы. Так появились «Хроники Англии, Шотландии и Ирландии» Рафаэля Холиншеда, переработанные в драму «Славные победы Генриха V», и две части «Генриха VI». События эпохи короля Иоанна Безземельного, прозванного так потому, что отец не наделил его землями, как других сыновей, взяты из творений Джона Бэйля, епископа Оссорского. Король Лир явился из различных поэтических обработок гораздо более ранней «Истории королей Британии» Джеффри Монмутского. Кровавые разборки на сцене привлекали зрителя больше запутанных интриг, и «Гамлет» первоначально успеха не имел. Похоже, что политические интересы партии, к которой принадлежали покровители Шекспира, требовали всё новых постановок, и за дело взялись как сам Шекспир, так и эти самые покровители.

Получается, что существовало два Шекспира: один – одарённый «страдфордианец», фигуру и произведения которого использовали как достоверную, качественную ширму, за которой скрывался другой – аристократ, сочинявший острополитические пьесы. В 1622 году готовилось к изданию знаменитое первое фолио – типограф не успел вовремя напечатать его из-за более срочного заказа, но по всей Англии на гастролях столичные театры ставили Шекспира, и появился известный гравированный портрет в неподобающем для мещанина аристократическом платье… Одна из новейших гипотез гласит, что таким намеком, под видом Шекспира из Страдфорда, Пембруки хотели восславить его «напарника», «Шекспира»-аристократа.

Частный, но важный вопрос – разочарование Шекспира, кем бы он ни был, в постоянстве итальянских дам. В «Славной истории Троила и Крессиды» автор захотел снизить градус сочувствия итальянке Джульетте Капулетти из уже вышедшей «Ромео и Джульетты», заново ознакомив зрителей с историей ветреницы Крессиды из поэм Боккаччо – «Филострато» и Чосера – «Троил и Крессида». Продолжение целой кампании против молодых итальянских аристократок можно, при желании, усмотреть в создании пьес «Мера за меру» и «Отелло», сюжеты которых взяты из сборника Джованни Батисты Джиральди, прозванного Читтино, «Сто сказаний». Целомудрие и супружеская верность Дездемоны как минимум под серьёзным подозрением. Но, по-видимому, какое-то влиятельное лицо посоветовало автору, лично уязвлённому одной из итальянок, перестать порочить итальянских женщин вообще и венецианских в частности. «Кто-то» не хотел ссориться с Максимилианом I, австрийским императором, под властью которого находился север современной Италии.

Отечественное шекспироведение никогда не шло по стопам ортодоксальных «страдфордианцев». Список возможных кандидатов на лавры Шекспира в порядке английского алфавита примерно таков: Фрэнсис Бэкон; Роджер Мэннерс, граф Ратленд; Кристофер Марло; парламентский оппозиционер Генри Невилл; Уильям Шекспир (версия для упрямых «страдфордианцев»); Уильям Стэнли, граф Дерби; и Эдвард де Вер, граф Оксфорд; соавторство, конечно, не исключено. Нам остаётся, вслед за Игорем Гилиловым (1924–2007, учёный секретарь Шекспировской комиссии РАН), Феофаном Шипулинским (1876–1942, сценарист, театровед, историк) и шекспироведом, переводчицей книг о Гарри Поттере, профессором МГЛУ Мариной Литвиновой избрать в Шекспиры Роджера Мэннерса, 5-го графа Ратленда, любившего, удалившись от блестящего двора, заняться литературой в своём замке посреди легендарного Шервудского леса.

Парадоксальные образы Льюиса Кэрролла (настоящее имя – Чарльз Лютвидж Доджсон, 1832–1898) – английского писателя, математика, логика, философа, а ещё диакона англиканской церкви и фотографа – принято относить к его своеобразному чувству юмора и математическим исследованиям. Чаепитие с Безумным Шляпником, исчезающий Чеширский кот, игра в крокет с помощью фламинго, заменяющих молоты, – эти и другие необычные превращения обыкновенных вещей и устойчивых традиций в фантастические явления, забавные словечки, придуманные профессором математики Оксфордского университета, вошли в книги «Алиса в Стране чудес» и «Алиса в Зазеркалье». Кэрролл также автор юмористической поэмы «Охота на Снарка». Однако на эти книги повлияли не только интеллектуальные способности автора. Во второй половине XIX века опиум был изучен ещё не до конца, и доктор мог прописать его даже при сравнительно лёгких недомоганиях. Такую настойку лауданума (латинское название опия – laudanum) на спирту принимали при головных болях. Кэрролл страдал от очень сильных мигреней и принимал лауданум для облегчения боли. К тому же с раннего детства писатель заикался, что доставляло ему, человеку скромному до застенчивости, массу психологических неудобств. Опий-лауданум помогал Кэрроллу справиться с этим комплексом, успокаивал, придавал уверенности. Однако это наркотическое средство не только вызывает устойчивое привыкание, но и рождает в сознании необычные, порой устрашающие образы. И хотя ничего страшнее бармаглота в книгах Кэрролла нет, всё же его «терапия» в серьёзной степени, хоть и довольно безобидным образом, повлияла на образность его книг.

Самый знаменитый роман о вампирах – «Дракула» – положил начало многочисленным вампирским сагам писательниц Энн Райс – «Вампир Лестат», Стефани Майер – «Сумерки», Лизы Джейн Смит – «Дневники вампира»… Автором «Дракулы» был Абрахам (Брэм) Стокер (1847–1912), ирландский писатель, до того сочинявший не оставившие заметного следа в литературе рассказы. На его роман – и на героя – также во многом повлияли случайные обстоятельства. Другом Стокера был лидер английских художников-прерафаэлитов Данте Габриель Россетти. Его подруга и натурщица, Элизабет Сиддел, умерла, будучи молодой женщиной. Через некоторое время после её смерти муж вскрыл могилу на знаменитом лондонском Хайгетском кладбище – сейчас туристическая достопримечательность – с целью изъять записи стихов, которые положил в гроб возлюбленной. При этом присутствовал и Стокер. Из-за особенностей ли почвы, или из-за того, что вся компания «лечилась» спиртовыми настойками опиума, тело Элизабет в очень малой степени подверглось разложению – словно, по выражению современной французской писательницы Фред Варгас, «эти годы пошли ей только на пользу». Это поразило друзей, и Стокер вспомнил, что во время путешествия по румынской Трансильвании знакомый профессор-историк из Будапешта, Арминиус Вамбери, указал ему на фигуру князя Влада III Дракулы (Дракона). Этот государь, проведший юность в заложниках при дворе турецких султанов, был очень жесток, но не более кровожаден, чем османские и даже европейские властители середины XV века. Еще при жизни Влада III его политические противники писали обличительные памфлеты, называя его извергом, на этих сочинениях основана первая русская «бесполезная» – не содержащая духовных наставлений и примеров, то есть беллетристическая, – повесть авторства придворного дьяка и дипломата Федора Курицына. В ней говорится, например, так: «Глаголют же о нём, яко и в темнице седя, не остася своего злаго обычая, но мыши ловя и птицы на торгу покупая, и тако казняше их, ову на кол посажаше, а иной главу отсекаше, а со иныя, перие ощипав, пускаше». Это переданное с чужих слов («глаголют о нём») и противоречивое («в темнице седя», «на торгу покупая») утверждение есть чистый вымысел, как и большинство других преданий о Владе III. Но именно благодаря таким сведениям Дракула и стал легендарным злодеем.

Брэм Стокер, сильно впечатлённый видом покойной Элизабет Сиддел, придумал бессмертного вампира, при свете дня отдыхающего в гробу. А венгерского профессора в благодарность вывел в своей книге как охотника на вампиров Ван-Хельсинга.

Уильям Берроуз (1914–1997) – американский писатель, автор около двух десятков романов, самый известный из которых «Голый завтрак», практически прямо описывающий жизнь американской богемы. Друзьями автора были многие её представители, в том числе родители актёра Леонардо Ди Каприо. Берроуз злоупотреблял алкоголем, героином и другими наркотическими веществами, и влияние его жизни на литературные произведения является более чем прямым.

Героиновая зависимость Берроуза ни для кого не была секретом: он был наркоманом почти всю свою жизнь, и многие из известнейших его работ – это по большей части наполовину автобиографические размышления о собственных опытах с наркотиками. Берроуз, как и Джек Керуак, даже приторговывал зельем в Гринвич-Виллидж в 1940-х годах и вынужден был вместе с женой бежать в Мексику. Жене писателя не повезло: в 1951 году в разгар одной из многочисленных вечеринок Берроуз, сознание которого, по обыкновению, находилось в измененном состоянии, вдруг объявил гостям, что будет стрелять из пистолета «в стиле Вильгельма Телля». Его жена, Джоан Воллмер, тотчас поставила себе на голову стакан. Писатель, пытаясь попасть в стакан, убил её наповал. Говорят, что в этот самый вечер Берроуз собирался продать пистолет, из которого застрелил Джоан, однако покупатель за своим товаром не явился.

Однако в последние годы жизни Берроуз пытался излечиться от своей зависимости, но главные его произведения были уже написаны…

Шарль Пьер Бодлер (1821–1867) – французский поэт, критик, эссеист и переводчик (переводил он в основном Эдгара По, американского писателя, близкого ему по духу и глубине таланта), как принято считать, стал основоположником эстетики декаданса и символизма. Мировую известность Бодлеру принёс сборник стихов «Цветы зла», опубликованный в 1857 году. Эти стихи полны странных образов, которые могли быть порождены применением наркотических веществ. После выхода этой книги французский суд обвинил поэта в оскорблении общественной нравственности.

Свои впечатления от гашиша и опиума он описывал в книге «Искусственный рай». «Многие полагают, – писал Бодлер, – что опьянение гашишем – не что иное, как волшебная страна, большой театр ловких фокусов, в котором всё чудодейственно и непредвиденно. Это – предубеждение, абсолютная путаница»… Вся жизнь Бодлера – это трагическая борьба с наркотиками, в которой победил не он. В конце жизни прибавились сильные страдания и почти полная потеря рассудка от заболевания сифилисом, и печальный итог – смерть в доме умалишенных.

Элизабет Барретт Браунинг (1806–1881) – известная английская поэтесса Викторианской эпохи – начала употреблять опиум, когда ей было всего пятнадцать лет: она пыталась заглушить боль от травмы позвоночника. К тридцати годам у неё появился целый букет болезней, а количество ежедневного приёма настойки опиума всё увеличивалось – до сорока капель, а это огромная доза. Она писала: «Мой опиум помогает мне удержаться от трепета и обмороков… помогает мне сохранять самообладание и равновесие нервной системы. Я не принимаю его для поднятия настроения в обычном смысле, и вы не должны думать – сомнительно, мисс Браунинг, сомнительно!». Именно постоянной болью и принимаемыми средствами можно объяснить трагические, полные отчаяния стихи Браунинг.

Поль Мари Верлен (1844–1896) – мировая величина в поэзии, когда его бросил Артюр Рембо (Жан Николя Артюр Рембо, 1854–1891), тоже один из классиков французской и мировой поэзии, в пьяном припадке ярости выстрелил в руку бывшему любовнику и загремел за это на два года в тюрьму. В конце своей жизни, нищий и одинокий, Верлен отказался от всех своих пороков, кроме абсента, и утверждают – он пил его даже на смертном одре. У французских поэтов-символистов – в их числе был и уже упоминавшийся в связи с наркозависимостью Шарль Бодлер – было особое пристрастие к абсенту, в который входит туйон – галлюциноген, приводящий к неконтролируемой агрессии. Но тогда на него была мода, и его даже называли напитком поэтов и художников.

Оскар Уайльд, а точнее – сэр Оскар Фингал О’Флаэрти Уиллс Уайльд (1854–1900) – выдающийся английский поэт, писатель, драматург и классик мировой литературы, – словом, человек многих талантов и, пожалуй, не меньшего числа пороков, остроумец, слова которого тут же растаскивали на цитаты, – тоже был привержен зелёному змию, а в собенности его зелёной разновидности – абсенту, к которому пристрастился в Париже.

После тюремного заключения, которое сломило его духовно и физически, писатель пристрастился к морфию. На пороге смерти, когда морфий не действовал, Уайльд облегчал боль смесью опиума, хлорала и шампанского. Именно по этому поводу он сказал тогда знаменитое: «И теперь я умираю, как жил: не по средствам».

«Человек не должен баловаться спиртным до пятидесяти, а после дурак он, если не балуется», – сказал Уильям Фолкнер (1897–1962), классик американской литературы и нобелевский лауреат (1949).

Сам же он, опровергая собственные слова, начал пить задолго до совершеннолетия. Бутылка виски буквально под рукой играла для него решающую роль в писательском процессе. Он утверждал, что любит работать ночью, когда в голову приходит множество идей, половина из которых забывается под утро, а «Джек Дэниелс» был его любимой маркой.

За тридцать лет непрерывного алкоголизма – справедливости ради надо отметить несколько попыток завязать, в том числе и с помощью электрошоковой терапии, – Фолкнер получил такой букет болезней, осложнённых частыми падениями в пьяном виде и многочисленными переломами, что даже удивительно, что дотянул до шестидесяти пяти и при этом умудрился столько написать.

«Не бывает плохого виски. Виски бывает только не таким хорошим, как другой виски», – слова всемирно известного автора детективов Рэймонда Торнтона Чандлера (1888–1959). Один из самых одарённых детективщиков, классиков направления, признавал, что его отношения с алкоголем почти не поддаются контролю. Когда в 1945 году Чандлеру заказали пьесу «Синий георгин», у него случился творческий кризис, который тот пытался преодолеть с помощью выпивки, и он заявил своим новым нанимателям, что закончит пьесу, только если напьётся до беспамятства. Неизвестно, одобрили ли боссы его намерение, но Чандлер так и поступил. Предание гласит, что Джон Хаусман, босс из Paramount, которого до этого писатель пригласил на ланч, обычно состоявший из скромной закуски и трёх двойных мартини, трёх бренди и мятного ликера, нашёл Чандлера за рабочим столом без сознания – мертвецки пьяного. Возле его растрёпанной головы лежала аккуратно сложенная законченная пьеса и несколько пустых бутылок. Писатель, при этом очень одарённый, своего рода психологический реалист в детективе: «Шея моя чесалась, поэтому я побрился, принял душ, лёг на спину и стал прислушиваться, словно надеясь услышать далеко в темноте ночи спокойный мягкий голос, при звуках которого всё станет ясным» – из романа «Долгое прощание».

Трумэн Капоте (1924–1984) – классик американской литературы, написавший большое количество романов, рассказов, новелл, в том числе – «Завтрак у Тиффани» и «Хладнокровное убийство», сам громогласно заявлял о своих многочисленных пороках, при этом называя себя гением. Однако его беспорядочная жизнь отразилась в книгах в меньшей степени, чем у инфан-террибля американской литературы Уильяма Берроуза.

Писатель сумел добиться славы, создавая в целом реалистические произведения. Но эта слава, то есть его книги, воздействовали на автора губительным образом. Капоте стал вести роскошный, беспорядочный образ жизни. В то же время желание удержаться на литературной вершине требовало от него всё большей спешки, что приводило к новым и новым стрессам. Капоте пристрастился к алкоголю, и, даже если не было повода, он его всегда находил. Он стал обычным алкоголиком: если кто-нибудь отбирал у писателя бутылку, Капоте впадал в неслыханную ярость. С годами прибавилась и ещё одна пагубная зависимость – наркотики. После смерти писателя в его крови были обнаружены следы разнообразных лекарственных и наркотических веществ и большая доза алкоголя.

Карлос Кастанеда (Карлос Сесар Сальвадор Аранья Кастанеда, 1925 (либо 1931, либо 1935)—1998) – американский писатель, этнограф, антрополог, эзотерик и мистик, автор двенадцати книг-бестселлеров, посвящённых изложению шаманского учения индейца из племени яки дона Хуана Матуса, – одна из самых загадочных личностей в современной литературе. Само литературное направление, в котором он работал, предполагало загадочность, поэтому и из своей жизни писатель сделал что-то вроде мистической легенды.

В своих книгах Карлос Кастанеда исследовал воздействие галлюциногенных растений, используемых мексиканскими индейцами. При этом в своей обычной жизни писатель наркотиков не принимал и активно выступал против их распространения.

Американскому писателю Кену Элтону Кизи (1935–2001) мировую известность принёс роман «Над кукушкиным гнездом» и его экранизация Милошем Форманом «Пролетая над гнездом кукушки» с Джеком Николсоном в главной роли, получившая две статуэтки «Оскар». Кизи считают одним из главных писателей поколения хиппи, поэтому неудивительно, что в 1960-х годах активно употреблял ЛСД, марихуану, мескалин и другие наркотики. По официальной версии, он в качестве подопытного принимал участие в исследованиях Стэнфордского университета и госпиталя ветеранов Menlo Park по изучению воздействия на организм психоделических веществ, потому к ним и пристрастился. В романе «Над кукушкиным гнездом» Кизи описывает поведение и переживания обитателей дома умалишённых, трагические и трогательные, однако очень похожие на то, как люди ведут себя под воздействием подобных препаратов.

У американского писателя Стивена Эдвина Кинга (родился 21 сентября 1947 года), всемирно признанного «короля ужасов», бывали периоды, когда он испытывал большие проблемы с алкоголем и наркотиками. Именно в такие моменты он создавал свои знаменитые произведения: «Сияющий», «Мёртвая зона», «Воспламеняющая взглядом», «Бегущий человек», «Кладбище домашних животных», «Кристина», «Талисман», «Тёмная башня», «Рита Хейворт и побег из Шоушенка»… По собственному признанию Кинга, он даже не помнит, как писал некоторые романы.

Но, в отличие от героев, рождённых в изменённом состоянии сознания, писатель нашел силы взглянуть своим страхам в лицо. Он подробно рассказывал, как постепенно увеличивалась доза алкоголя, как возникало привыкание к наркотическим веществам. «Хуже всего было с кокаином, – говорил писатель, – всего одна щепотка, и он почти овладел моим телом и душой». Писатель сумел отказаться от пагубных привычек, но на качестве его произведений, на неожиданных фантастических, психологических или ужасающих поворотов сюжетов это никак не отразилось.

Джоан Роулинг, скрывшаяся под псевдонимом Роберт Гэлбрейт, в одном из своих романов рассказала, как книга, точнее, рукопись может довести автора до самого страшного конца. Согласно сюжету, пожилая и не слишком образованная вдова известного в прошлом экстравагантного писателя просит частного детектива найти мужа. Пропавший писатель создал и отослал агенту, своей давней подруге, роман, в котором талантливый юноша Бомбикс Мори – латинское название шелкопряда, – путешествуя в вымышленном мире к храму света, встречает на пути полумифических чудовищ в человеческом обличье, а мерзкие сексуальные перверсии заканчиваются ужасным убийством с сексуальным подтекстом. В облике монстров писатель изобразил всех, с кем общался, – жену, любовницу, агентшу, редактора, издателя и бывшего друга, более успешного автора. Подробности настолько узнаваемы, а характеры так оскорбительны, что в издательстве идёт совещание юристов: публиковать такое нельзя – грязные делишки есть за всеми, и нужно как-то надавить на сайты, чтобы чудовищный роман не появился в открытом доступе. Издатель в ужасе лепечет сыщику: «Чёрная метка… Помните «Остров сокровищ»? Подозрение падает на каждого, кто прочёл эту проклятую книгу…» Агентша, давясь сигаретным дымом и заходясь кашлем, словно рудокоп, вторит: «Словами Набокова, это «шедевр маньяка». Сыщик находит пропажу – и лучше бы не искал: писателя убили в точности так, как было описано в его же романе.

Каждой главе Роулинг предпосылает эпиграф из пьес авторов так называемой елизаветинской «трагедии мести», иногда дошекспировской «кровавой трагедии». Английский Ренессанс, который продолжался и при короле Иакове (Джеймсе) I, включает множество удивительных авторов, на тексты которых опосредованно ссылается Роулинг. Это не менее загадочный, чем Шекспир, яковианец Джон Уэбстер (ок. 1578/1580—1638?), его преемник по «Глобусу», печатно благодаривший «мистера Шекспира», однако драматургия Уэбстера напоминает скорее о «кровавой трагедии». Томас Деккер (ок. 1572–1632), памфлетист и драматург, активно участвовавший в деятельности конкурентов Шекспира – не менее популярной труппы «Слуги лорда-адмирала» (Чарльза Говарда, 1-го графа Ноттингема), игравшей в театрах «Роза», позже – «Фортуна», однако есть версия, что Шекспир был соавтором Деккера в пьесе «Сэр Томас Мор». Джон Лили (ок. 1554–1606) с его первыми светскими английскими романами «Эвфуэс, или Анатомия ума» и продолжением «Эвфуэс и его Англия». Остроумнейший Томас Миддлтон (1580–1627), соавтор Деккера по первой части комедии «Честная потаскуха», писавший для самой могущественной труппы яковианской Англии – «Слуг его величества» (короля Иакова I). Не в силах остановиться, писательница заходит чуть дальше, в следующую эпоху, приводя цитату из Уильяма Конгрива. Как известно, театральная эпоха английского Ренессанса едва не закончилась самым трагическим образом – с лондонской чумой 1604 года. Но елизаветинцы и яковианцы зачаровывали многих авторов, и Роулинг здесь не первая. Т.С. Элиот в поэме «Шёпот вечности» (1920) писал: «WEBSTER was much possessed by death / And saw the skull beneath the skin…», рискнём перевести как: «Уэбстер был смертью одержим, / Лишь прах под плотью видел он…» Цитату из «Герцогини Мальфи» Уэбстера: «Прикрой её лицо; мои глаза ослепли: она умерла молодой» – Энн Райс использовала в «Царице проклятых». Фрагмент его пьесы «Герцогиня Мальфи» вошёл в киноверсию детективного романа Агаты Кристи «Забытое убийство». «Битлз» включили в альбом 1969 года Abbey Road композицию «Золотой сон» (Golden Slumbers) на слова песни, написанной Томасом Деккером для пьесы «Терпеливая Гриссель», которая, в свою очередь, была вдохновлена одной из историй «Кентерберийских рассказов» Чосера – рассказом студента о Гризельде… Но вклад Роулинг, несомненно, весом. Только ей позволено обратить наше внимание на всё быстрее удаляющихся во тьму елизаветинцев и яковианцев. Только Роулинг – с её славой и тиражами – под силу воскресить в нашей памяти эту мощную и трагическую, иногда ужасающую, а порой великолепно смешную драматургию, буквально высматривая её в поступках современников, не чураясь и постмодернистских конструкций, выстраивая вымышленный роман погибшего писателя в некотором подобии текстов Лили. То же самое – скажем, под конец – писательница делала в «Гарри Поттере», только воскрешала героев и мотивы легенд Артуровского цикла.

Сравнения вымышленных текстов с творениями конкретной Айрис Мердок, упоминание английской литературной группировки 1950-х «Сердитые молодые люди»… Словно призрак, является леди Оттолайн Моррелл, меценат и хозяйка литературного салона, которую некоторые исследователи считают прообразом леди Чаттерлей в романе Лоуренса. Дочь пропавшего писателя зовут Орландо, девушка не совсем в себе, но и в одноимённом романе Вирджинии Вульф Орландо был сначала мужчиной, а потом обратился в женщину. «Орландо» до некоторой степени пример для Роулинг: герой/героиня романа Вульф путешествует по литературным эпохам Англии, начиная как раз с елизаветинской. С Orlando Furiozo, пьесой елизаветинца Роберта Грина, несколько другая история, но перекличка налицо. Корморан чувствует: убийцей явно руководило чувство мести. Писатели и редакторы в светских выражениях выливают друг на друга потоки зловонной грязи. Над потоками возвышается скульптура фурии Тисифоны, мстительницы за убийство…

Было бы некорректно относиться к Джоан Роулинг только как к удачливой ремесленнице. Она точно чувствует книжно-литературную ситуацию: «Трудное время. Нашествие электронных книг и гаджетов изменило правила игры… Читатели нам нужны, – пробормотал Чард. – И желательно побольше. А писателей – поменьше». Может позволить себе безнаказанно пройтись по коллегам: «Писатели – жестокая порода… Если ты стремишься к бескорыстному товариществу – завербуйся в армию и научись убивать. Если ты стремишься к недолгим союзам с себе подобными, которые будут ликовать от мельчайшей твоей неудачи, – садись писать романы».

Мистификации под именем Роберта Гэлбрейта отправились в путешествие в 2013 году. «Сотрудники издательства… с усердием и энтузиазмом трудились над первым романом Роберта (Гэлбрейта), не имея представления, кто он такой… ещё до того, как он сбросил маску», – говорила писательница. Само появление первого романа – интрига, появление текста «Бомбикс Мори» в тексте «Шелкопряд» – интрига в интриге. Высказав всё, что думает о писателях, издателях и читателях, Джоан Роулинг словно пытается отыграться за разочарование, которым чуть было не закончился первый писательский опыт, когда отзывы о первой книге о Гарри Поттере были отрицательными.