0.2. Обзор исследовательской литературы

0.2. Обзор исследовательской литературы

Важность изучения отдельных национальных тем в творчестве Мандельштама была отмечена уже на заре мандельштамоведения. Еврейской теме была посвящена обстоятельная статья К. Ф. Тарановского (Taranovsky 1974)[8]. Античной темой у Мандельштама занимаются давно — в процессе этих исследований были выработаны многие плодотворные методы изучения его поэтики[9]. Лишь частично обследована итальянская тема, напрямую связанная с античной[10]. Отдельные статьи, биографические и библиографические комментарии были посвящены армянской и грузинской темам[11]. Р. Дутли написал диссертацию о месте Франции в жизни и творчестве поэта (Dutli 1985) и краткий, но емкий очерк об отношении Мандельштама к Швейцарии (Dutli 1995: 157–175). Готической и египетской тематике в творчестве Мандельштама было посвящено специальное исследование М. Л. Гаспарова (2001b: 260–295)[12].

Накоплено огромное количество фактов, сделано множество открытий, которые, однако, не собраны воедино. Так, античная и еврейская темы были не столько объектом изучения, сколько экспериментальным полем для апробации новых методик (например, подтекстуальной школы Тарановского и его учеников). Кроме того, до сих пор не написаны работы, показывающие развитие отдельных национальных тем в творчестве Мандельштама. Единственным исключением можно считать уже упомянутое и пока не нашедшее продолжения исследование Р. Дутли по французской теме[13].

Немецкая тема наряду с французской и итальянской играет важнейшую роль в творчестве поэта, однако до сих пор эта роль остается недостаточно исследованной. Это тем более удивительно, что ее значимость для поэтического мира Мандельштама была отмечена еще при его жизни. Впервые о немецких мотивах в лирике Мандельштама заговорил В. М. Жирмунский, исследователь-германист, изучавший восприятие немецкой литературы в русской культуре. В своей статье «На путях к классицизму» (1977: 138–141) из десяти приведенных им мандельштамовских цитат пять (!) взяты из стихотворений, содержащих немецкую образность.

К. Ф. Тарановский в работе, посвященной еврейской теме, упомянул некоторые немецкие мотивы в лирике Мандельштама, при этом он указал на три стихотворения: «Декабрист», «Зверинец» и «К немецкой речи» (в расширенном виде: Taranovsky 1976: 66)[14]. Дж. Бэйнс в своем исследовании поэтики позднего Мандельштама мельком коснулся стихотворения «К немецкой речи» (Baines 1976: 68–72). X. Роте, рассуждавший о месте «Декабриста» в корпусе «Tristia», также отметил присутствие в этом стихотворении немецких реалий, несколько расширив замечание В. М. Жирмунского (Rothe 1975: 105–106). После появления статьи X. Роте в разговор о немецких мотивах в лирике Мандельштама включились немецкоязычные исследователи.

Краткое предварительное описание «немецких» стихотворений в корпусе текстов Мандельштама составил В. Шлотт. В последней главе своей книги о функции античных мифов в поэзии Мандельштама он кратко проанализировал стихотворение «К немецкой речи» и сказал несколько слов о значении немецкой темы в более ранних стихах поэта (Schlott 1981: 254–274). Опираясь на стихотворения «Лютеранин», «Бах» и «К немецкой речи», Шлотт поставил вопрос об эволюции немецкой темы в творчестве Мандельштама (Schlott 1988: 287–293). Но его анализ был чересчур беглым — исследователь учел лишь три текста: два ранних, 1912 и 1913 годов, и один 1932 года. Между тем создание большинства стихотворений, содержащих немецкую образность, пришлось на период с 1914 по 1932 год.

Сравнительно недавно П. М. Нерлер (1995 и Nerler 1993) и Р. Дутли (Dutli 1999) существенно расширили представление о корпусе «немецких» произведений Мандельштама. Причем, подобно В. Шлотту, П. М. Нерлер посчитал нужным перед разговором о стихотворении «К немецкой речи», которое он справедливо назвал «бесспорной кульминацией немецкой темы у Мандельштама» (1995: 181), составить краткую генеалогию немецкой тематики в творчестве поэта[15]. Вслед за Нерлером Ш. Симонек затронул некоторые интертекстуальные связи стихотворений «К немецкой речи» и «Батюшков» (Simonek 1994а)[16]. Тот же исследователь рассмотрел высказывания Мандельштама о Моцарте в статье «О природе слова» (1993а), один «гетевский» пассаж в «Египетской марке» (1994b) и переводы из А. Шнитцлера (1993b). Н. Поллак (Pollak 1983: 119–125), Д. Майерс (1994, Myers 1992) и К. Трибл (1995 и 1999) в своих статьях коснулись темы «Мандельштам и Гете», Трибл — более обще и пространно, Майерс — на материале радиопьесы «Молодость Гете». Некоторые немецкие места «Путешествия в Армению» также становились предметом анализа (Nesbet 1988; Pollak 1983). Глубокое знание поэтом немецкой музыки и ее истории показал в своих незаменимых примечаниях к «музыкальным» стихам Мандельштама Б. А. Кац (1991а; 1991b). X. Майер посвятил специальную поэтико-текстологическую статью мандельштамовским переводам из Макса Бартеля (Меуег 1991), а П. М. Нерлер — несостоявшимся переводам из Гете (2004)[17].

Многие исследователи отметили важность немецкой темы в творчестве Мандельштама, а также указали на некоторые конкретные немецкие мотивы, но поскольку у каждого из них были свои цели, дальше констатации и беглого обзора немецкой образности в том или ином стихотворении дело не шло. Учеными, часто независимо друг от друга (и, к сожалению, в большинстве случаев без ссылок друг на друга), уже были обозначены линии развития немецкой темы у Мандельштама. Однако до сих пор речь шла лишь о самых очевидных случаях, при этом недостаточно учитывалась динамика развития немецкой темы у Мандельштама, связь его стихотворений с произведениями других авторов, внелитературные обстоятельства создания и бытования текстов. Уже давно назрела необходимость, собрав и перепроверив разрозненные находки исследователей и дополнив их разбором новых текстов, представить более полную картину развития немецкой темы в творчестве Мандельштама.