АУТОДАФЕ*

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

АУТОДАФЕ*

Claude Monet уничтожил целую группу картин, над которыми он работал три года.

Собираясь выставить их на суд публики, Моне подверг их собственному строгому суду и нашел их ниже своего искусства.

(Хроника)

Пример подействовал. Первым решился Бальмонт. Поэт-бабочка глубоко заглянул в себя, ужаснулся и выбрал из 24 томов 16 стихотворений. Остальное сжег. Горели и корчились «Кипящие здания», «Литургия уродства», «Ко-фейные сказки», «Жар-Птица», переводы из Шелли и пр.

Плакал так, что чуть не залил огня — потом успокоился и через Ремизова поступил в Крестьянский банк на тридцать рублей.

Брюсов долго не решался. Перечитывал еще и еще свои «Chefs d’oeuvre’ы», но с каждым разом становился мрачнее. Наконец, сжег. 10 стихотворений все-таки оставил. А. Белый, как человек практичный, продал бумагу на вес.

Вырученные деньги пожертвовал на основание «сумасшедшего дома имени Андрея Белого».

Блок оставил стихотворений тридцать.

Кузмин сжег все и поступил в мужской монастырь.

Особенно ревел Рукавишников. Он был прилежен, как немец, плодовит, как кролик, самоуверен, как бык…

Но совесть вопияла громко и настойчиво. Стихи горели хорошо — потому что были деревянные. Когда остался один пепел, поэт сжег самого себя. Он знал, что не писать он уже не может.

Сологуб сжег «Навьи чары» и сказал: «Пока довольно!»

Куприн бросил в огонь «Морскую болезнь» и два ненапечатанных рассказа. Хотел жечь дальше, но его охватила такая лень, что он махнул рукой и поехал в «Капернаум».

Городецкий соригинальничал — утопил свои стихи в Фонтанке, а сам открыл табачный магазин.

Арцыбашев сжег «Санина» (все издания) и, чтобы быть последовательным, отрубил себе правую руку. Причем оказалось, что кровь у него холодная и черного цвета.

Жгли все — большие и малые, старые и молодые, в радостном просветлении и любви к человечеству.

Как ни странно — эпидемия не захватила только художников. Они собрали экстренный совет и большинством голосов решили, что Claude Monet несомненно сошел с ума и потому его пример ни для кого не обязателен.

Через год Россию нельзя было узнать.

Число грамотных увеличилось на 50 %.

Самоубийства почти прекратились.

Любовь к книге и уважение к печатному слову возросли бесконечно.

Благодаря уменьшению мужеложства, скотоложства и птицеложства прирост народонаселения повысился на 45 %.

Открылось множество переплетных, так как книги стали переплетать.

Климат в Петербурге значительно изменился к лучшему. Число сумасшедших, растлителей и кретинов упало до нуля.

Ожидали введения конституции, так как не было больше причин ее откладывать — граждане созрели.

Claud’y Monet поставили в Александровском саду великолепный памятник: великий художник был изображен в тот трагический момент, когда он сжигал осужденные им самим картины.

<1908>