КРАСНОДЕМОН* (СОВЛИБРЕТТО)
КРАСНОДЕМОН*
(СОВЛИБРЕТТО)
«Le Journal» сообщает в статейке «Музыка в стране Советов» не новые для нас сведения о том, что большевики, не сумевшие создать своего пролетарского искусства, но понимая, каким могущественным орудием пропаганды является театр, решили бесцеремонно подавать старый оперный репертуар под советским соусом.
«Тоска» Пуччини называется на советский лад «Борьба Парижской коммуны в 1871 г.», «Гугеноты» Мейербера стали «Декабристами», а «Жизнь за царя» перешита в «Жизнь за серп и молот».
«Бумеранг», в свою очередь, может порадовать своих читателей. От неизвестного поклонника нами получено из Тифлиса заклеенное в коробке с халвой новое советское либретто оперы «Краснодемон». Было бы, может быть, более точно назвать эту оперу «Кавказской Вампукой», но авторские права, к сожалению, не принадлежат нам.
Редакция
АКТ I
Демон на красной скале в красноармейском шлеме со звездой поет «Интернационал». Ангелы в небе стыдливо закрывают уши. У ног Демона аэроплан, подаренный ему парижским «Союзом возвращения на родину».
В облаках проплывает задумчивая тень Карла Маркса с «Капиталом» под мышкой.
Хор тифлисских кинто под аккомпанемент зурны заливается.
Арарат большой гора —
Константинополь видно…
Чемберлен убил бобра,
Как ему не стыдно!
Демон величественно сходит со скалы, берет в одну руку серп, в другую — молот, в зубы — кинжал, танцует лезгинку и баритонит.
На воздушном океане
Без руля и без ветрил
Над Европою парил…
Сбросил сотню прокламаций,
Всунул солнцу в грудь кинжал,
С облаков на Лигу наций
Равнодушно наплевал…
Багровое солнце, истекая буржуазной кровью, конфузливо скрывается за горы. Демон в сгущающейся мгле достает из ущелья бурдюк с кахетинским, высасывает его до капли и бросает в пропасть.
Клянусь я мировым пожаром,
Тебя, капитализм-паук,
Я сброшу в пропасть над Дарьялом,
Как этот выжатый бурдюк!
За сценой красноорудийная пальба. Из люка появляется американец-миллиардер. Демон предлагает ему нефтяную концессию. Оба обнимаются и, напевая «Аллаверды», садятся в автомобиль и уезжают в духан под горою заключать контракт.
АКТ II
Выстланный червонцами двор князя Гудала. Рабы, закованные в кандалы, разносят гостям шашлык и самогон. Гурии, подстегиваемые бичами, принимают пластические позы.
Крупный помещик, князь Гудал, лениво глотает поданные ему на платиновом блюде крупные жемчужины и, икая, басит.
Я давлю свой народ
И живу я развратно…
Но возмездье придет,
Это мне неприятно!
О дочь моя Тамара,
Запомни мои слова:
Ты выйдешь за комиссара
И будешь вполне права…
Рабы (в сторону, пролетарским шепотом).
Возмездье придет…
О госпожа Тамара!
Восстанет народ, —
Ты выйдешь за комиссара!
Отец твой падет в борьбе.
Тра-ла-ла!
А мы при тебе, —
Хочешь ты или нет,
Образуем грузинский Совет…
Тамара бледнеет, вытаскивает из волос оправленную в княжеский сталактит шпильку и вонзает ее в глаз любимой рабыни.
Гости восторженно аплодируют.
Браво, Тамара!
Шпилькою прямо в глаз…
Такого удара
Еще не видал Кавказ!
Над дальней саклей, иронически скрестив руки, появляется бюст Демона.
Ха-ха-ха!
Каждый удар — пропаганда…
Помни, белая банда!
Ха-ха-ха!!..
АКТ III
Обвешанный черепами кавказских пролетариев, белогвардейский жених Тамары легкомысленно скачет в замок Гудала, чтобы обручиться со своей несознательной невестой. Друзья-приспешники бренчат золотыми доспехами (96-й пробы) и весело поют.
Вместо кофе, вместо чая
Кровь народа все мы пьем!
Так живем мы, не скучая,
С нашим пьяницей-вождем…
Жених
Эй, приятели-убийцы!
Здеся будет наш ночлег.
Хор рабочих-осетин (из-за кустов, пролетарским шепотом)
Засыпайте, кровопийцы,
Мы готовим на вас набег…
Жених, забыв сотворить вечернюю молитву, раскидывает бурку и кладет под голову несгораемую шкатулку с долларами.
Засыпает и поет во сне.
Душа терзается тяжко…
В ущелье завыл шакал…
В руке — дворянская шашка,
В шкатулке — мой капитал.
О Тамара!
Перед тем, как спать ложиться,
Я забыл помолиться…
Ты мне, видно, не пара!
Костры зловеще гаснут. Белогвардейский храп наполняет долину. Из-за зарослей кизила бурно влетают на красноишаках осетины и рубят спящих с лихим припевом.
Цок-цок!
Мы — пролетарская рать!
Цок-цок!
В плен никого не брать!
Демон командует из бронированной башни.
Пулю в висок!
Шашкою в брюхо…
Кинжалом в бок!
Кастетом в ухо…
Осетины вытирают марксистские шашки о кудри убитых врагов, становятся в кружок и поют.
Вот раздолье для мечей!
Где ж товарищ-казначей?
Сделай опись и добычу принимай,
Кстати, завтра, кстати, завтра первый май!
Тов. казначей грузит на грузовик драгоценные доспехи и седла, но над шкатулкой в раздумье останавливается…
Шкатулка! Увы…
Ужели все для Москвы?
Товарищи, прошу вас, отвернитесь.
Шлю красный вам привет!
Во имя Маркса поклянитесь:
По описи — шкатулки нет…
Осетины клянутся, становятся на колени и поют «Интернационал». Верблюды и ишаки почтительно опускают головы.
Демон задумчиво почесывает левое крыло.
Вот так всегда…
С шкатулками — беда!
Пошлю донос. Такому казначею
Дать надо в шею!
АКТ IV
Двор Гудала. Рабы злорадно ходят по сцене и потирают руки.
1-й раб. Час возмездия настал…
2-й раб. Конь к калитке прискакал!
3-й раб. На коне жених лежал.
4-й раб. Ха-ха-ха! Реви, Гудал!
5-й раб. Чтобы черт их всех побрал!
Тамара выходит в траурной чадре и с арапником в руке.
Прочь, презренные рабы!
Завтра всем забрею лбы…
Рабы, извергая проклятия, разбегаются.
Тамара, пластически ломая пальцы, поет.
Час пробил. Вспыхнула борьба.
Кто нас спасет? Буржуи — слепы.
Интеллигенция — слаба.
Поляки? Но они — Мазепы…
Об интервенции мечтать
Нам в этот грозный час негоже:
Европа — ростовщик и тать,
Ей наша нефть всего дороже!
Демон, завернутый в красный флаг, появляется на кровле.
Клянусь я Маркса бородою,
Клянусь я плешью Ильича,
Клянусь серебряной рудою,
Клянусь улыбкой палача,
Клянусь я Лермонтовым Мишкой
И дагестанским курдюком,
Что я, снесясь депешей с Гришкой,
Тебя пристрою в Исполком!
Пусть ты княжна… Я все устрою,
Куплю дворец, надену фрак
И закормлю тебя икрою…
Вступи со мной в короткий брак!
Тамара конфузливо примеряет перед зеркалом красный бант. На лице блуждает сменовеховская улыбка.
В граммофоне нет такой пластинки…
Чей же голос здесь прорезал мглу?
К черту скорбь! Эй! девушки-грузинки!
Принесите ром и шепталу…
АКТ V
Ограда горного монастыря. Метель ревет «Интернационал». Сторож ходит перед калиткой и бьет в чугунную доску.
Что за свинство в самом деле
Энти стенки сторожить!
Надоел мне вой метели.
Разве я не должен жить?
Завтра первую монашку
Посажу на ишака,
Отточу лихую шашку
И помчусь служить в Че-Ка!
Демон (перелезает через забор и бренчит кошельком).
Товарищ сторож! Ты болван:
Поешь, стучишь… Для ча?
Ступай в ближайший, брат, духан
И пей за Ильича!
Сторож почтительно берет палкой «на-краул», ловит брошенный кошелек и исчезает за обрывом.
АКТ VI
Келья Тамары. Княжна лежит на оттоманке, грызет семечки и, зевая, читает «Известия».
Ночь тиха, ночь ясна.
Не могу я уснуть!
Хоть бы сам сатана
Приналег мне на грудь…
Демон вышибает коленом окно и под аккомпанемент гармоники поет на мотив «Гульминджана».
Облетел я всю Кубань,
Спрашивал: где келья?
Мне сказали: перестань,
Поищи в ущельям!
Я теперь тебе нашел, —
Сдохну, не отстану!
Через местный Комсомол
Пропуск я достану…
Сгнил в тюрьме старик Гудал,
Ты — моя невеста!
Джугашвили обещал Мне в Париже место.
Здесь теперь грузинский рай,
Но в Париже слаще:
По три шляпки в день меняй,
Можешь даже чаще!..
У тебя есть белый грудь,
У меня есть руки, —
Развлечемся как-нибудь
От житейской скуки!..
Упакуй свой чемодан!
Спрячь брильянты в книжкам…
Горы в тучах. Сторож — пьян.
Пулемет под мышкам…
Тамара (вскакивает, снимает с Демона красноармейский шлем и примеряет).
Я согласна, Демон страстный,
Улетим с тобой в Париж.
Через месяц стяг наш красный
Ты над Сеной водрузишь!..
(Улетают в форточку.)
Входит, покачиваясь, сторож. Смотрит на разрытый гардероб и качает головой.
Все увезла — и брошки, и браслеты.
С пустой бутылкою остался я в руках…
Пристроится и будет жрать конфеты, —
А пролетарий… вечно в дураках!
(Спотыкается и засыпает на ковре.)
За сценой красноорудийная пальба.
С подлинным верно: А. Ч.
<1925>