Глава 12 Нарния: исследование воображаемого мира

Существуют два основных подхода к исследованию «Хроник Нарнии». Один, более простой и гораздо более естественный, состоит в том, чтобы отнестись к семи сказкам как к помещениям внутри одного и того же дома. Мы бродим по этим комнатам, изучаем их обстановку, с наслаждением выясняем, как они соединены между собой системой коридоров и переходов. Словно туристы, гуляющие в новом городе, мы вбираем эти виды и наслаждаемся прогулкой. Ничего дурного в таком подходе нет. Нарния, как любой интересный пейзаж, вполне заслуживает изучения. И, как большинство туристов, мы, наверное, прихватим с собой карту Нарнии, чтобы разобраться в увиденном.

Но есть и другой способ читать «Хроники Нарнии»: использовать в качестве основного органа познания воображение. Второй способ не отменяет первый, напротив, он опирается на него и его развивает. Опять-таки каждая из семи сказок рассматривается как комнаты единого дома, и опять-таки мы бродим по дому и всматриваемся в его обстановку. Но теперь мы замечаем, что в комнатах есть окна. И если выглянуть в то или иное окно, мир предстанет уже другим. Откроется огромный пейзаж, перед нами развернется сложный ландшафт, и мы увидим не сумму отдельных фактов, но лежащую в их основе всеохватывающую картину. При таком подходе воображаемое путешествие по Нарнии расширяет наши возможности восприятия реальности. И даже наш собственный мир окажется после этого не таким, как прежде.

Итак, исследование Нарнии не сводится к знакомству с чужой удивительной страной — оно сказывается и на том, как мы видим собственный мир и свою жизнь. Говоря словами Льюиса, можно отнестись к Нарнии как к зрелищу, как к тому, что подлежит изучению как таковое, или же можно смотреть на нее (дополнительно к первому варианту или как альтернатива ему) как к зерцалу, как к тому, в чем мы сможем увидеть по-новому все остальное, поскольку бинокль «наведен на резкость». Рассказ захватывает нас и вынуждает видеть все по своим правилам — отметая прочь все ординарное, мы начинаем воспринимать экстраординарное.

Так войдем же в мир «Льва, колдуньи и платяного шкафа» и исследуем и это странное место, и те новые способы видеть все, которым это место нас учит. И самое правильное, разумеется, начать с центрального образа, с величественного льва Аслана.