«ТЕАТР НА МОЙКЕ, 61»

«Героический театр», «социалистический театр» и вдруг «яркий театр» находятся рядом в статье Луначарского о современном театре, в московском журнале «Культура театра».

В этой классификации отсутствует принцип единого основания, все равно, как если бы мы сказали, что люди делятся на буржуев, пролетариев и «интересных брюнетов».

Каковы же причины такой классификации? Каково то «бытие», которое определяет здесь «ошибки сознания».

Ведь сознание всегда только подыскивает формулировку для поступков, подсказанных бытием.

Об этом писал Лев Толстой в своих романах (см. «решение» Пьера Безухова). У Диккенса это сформулировано еще проще: — «Ехать так ехать», — как сказал попугай, когда кошка потащила его за хвост[286].

Куда же нас тащит кошка?

Сейчас нужен театр служебный. И конечно, законы и цели этого служебного театра свои собственные, и когда его хотят поставить в ряд других театров, то получается ошибка Луначарского.

Задача этого служебного театра — упростить и свести в легко запоминаемую схему вопросы сегодняшнего дня, вопросы очень сложные. Задачей этого театра является не столько пропаганда, так как пропаганда плохо входит в условия театральной техники, сколько сопоставление фактов, расширение масштабов событий сегодняшнего дня, знакомых зрителю, до их истоков и истинного масштаба.

Нужно научить людей видеть лес за деревьями.

Служебный театр будет плохим театром, пока он будет стараться наметить себя где-то между «академическим» и «ярким». Он должен отойти в сторону и сам создать свои законы. Мне кажется, что такие законы уже намечаются.

Служебный театр не должен быть ни театром личного переживания, ни театром интриги. Отдельные действия его пьес должны быть связаны друг с другом или идейной симметрией построения, или связью вещей.

Например. Мы можем построить «драму» на «пушках Коммуны»: как они были спасены народом от пруссаков, как они защищали народ от версальцев и как версальцы отобрали их.

Мы можем построить «драму» на основе «маховика завода»: как он работал при капитализме, как война и революция остановили его, как он стоит и сколько труда стоит снова пустить его.

Это будет связь на «вещь».

Такой прием уже применялся в сюжетосложении пьес, но не в служебной роли («платок» Дездемоны, «ключ» в испанской драме).

Судьба же отдельного человека, пусть даже героя, не должна вноситься в служебный театр; мы и так слишком много думаем о своей судьбе.

Театр же театральный, — чистое искусство — должно быть освобождено от служебной и даже просветительной миссии. «В стихах главное стихи» — говорил Пушкин.

Отделим же воду от земли и не будем вместе с Мейерхольдом уверять, что Гамлет убивает короля Клавдия, как революционер. Не будем уверять также, что он убивает его, как принц узурпатора. Он убивает его, как один театральный персонаж убивает другого.

Не будем же убивать театра. Честно и искренно построим служебный театр.

Подобный театр существует уже два месяца при Политуправлении ПВО. Мне нравится в нем то, что [он] не хочет быть ни ярким, ни академическим.

Подписываюсь не псевдонимом:

Виктор Корди