5. Фонетика

В разработке пастернаковской темы единства мироздания, варьируемой многообразными манифестациями контакта, важнейшее место занимают аллитерации и парономасии, наглядно демонстрирующие фонетическое сходство, едва ли не тождество разных слов, а значит, и соответствующих объектов. Только естественно, чтобы в стихотворении, лейтмотивом которого является приравнивание различных сущностей по принципу «это — то же, что то»[95], подобная техника нашла богатое применение. И, действительно, словарь ЛИ в целом, а часто и отдельные строчки образуют некий звуковой континуум, где отдельные слова разнообразно аукаются и как бы переливаются друг в друга. Но при этом стихотворение сохраняет ауру прозрачной ясности, столь отличную от импровизационного хаоса ранних стихов поэта (ср. характерную строчку И хаосом зарослей брызнется).

Набросаем для примера картину аллитераций I строфы:

- 1-я строка: три т, два ударных И;[96]

- 2-я: два И, два р, два з;

- 3-я: три т, все три ударные — Е, в том числе два после р;

- 4-я: два ра в началах слов, два з, три и, из них два ударных, три н.

В дальнейшем эта тенденция сохраняется, только оркестровка сосредоточивается на других ведущих звуках: на согласном с и гласном о во II строфе и на согласных с, р и ть и гласном е в III.

Но очевидные повторы отдельных звуков не дают представления о возникающей в результате мощной системе аллитерационных связей между словами на всем пространстве текста. Приведем несколько впечатляющих цепочек:

СТ: крест — прелести — шелест — новостей — истин — бескорыстен — вытрясть — хитрость;

СН: прекрасна — весною — снов — новостей — основ — проснуться — словесный;

РЕ: крест — прекрасна — прелести — секрет — прозреть — впредь.

Цепи, как легко видеть, пересекаются и даже накладываются, иногда образуя мощные кластеры, например, КРСТ: крест — секрет — бескорыстен. Основную же сеть перекличек составляют более разреженные наложения, с одним-двумя общими звуками, иногда в разном порядке, а иногда с озвончением/оглушением, так что создается ощущение не броского приравнивания, а некоего размытого единства.

Примером может служить серия сочетаний з с последующим переменным согласным (в, г, н, д, р, с): извилин — разгадке — жизни — воздух — прозреть — из сердца, после которой в первый и единственный раз в стихотворении з появляется, наконец, отдельно, без сопутствующего согласного: не засоряясь.

А предыдущее сочетание з с ближайшим к нему звуком с (в из сердца) звучит как подытоживающее богатую систему параллелей между этими комбинациями з + согласный и многочисленными комбинациями с + согласный.

Это перетекание з в с начинается в рифмовке I строфы, где извилин рифмуется с равносилен, несмотря на предшествующие рифменному слову два з-слова: разгадке жизни, но с опорой на прекрасна и прелести секрет; эффектно подано оно и в начале III строфы: парой проснуться — прозреть, где в сходном морфологическом и фонетическом контексте с(н) как бы переходит в з(р).

Особый слой «плетения словес» образует продергивание через весь текст звука н, интересное и в плане семантической интерпретации. Обилием употреблений согласный н обязан ряду факторов:

• своей роли суффикса прилагательных (прекрасна, словесный, равно-[97]), что в кратких формах ставит его в исход слова (слышен) и потому иногда под рифму (равносилен, бескорыстен);

• своей роли основного согласного отрицательной частицы (не засоряясь, не большая) и противительного местоимения (иных);

• своему присутствию в немалом числе полнозначных слов (извилин, жизни, весною, новостей, истин, снов, основ, проснуться).

Все вместе это способствует кристаллизации вокруг н семантического ореола, ассоциирующего «приравнивающую прилагательность» (= функцию именных сказуемых) с отрицательностью и с кластером «без извилин — жизнь — весна — новости — сны/пробуждение — основы — истины — незасоренность».

Стоит подчеркнуть, что на фоне ранних стихов Пастернака эта парономастика выглядит скорее скромно. Она проведена достаточно осторожно и в значительной мере гасится простотой и прозрачностью других аспектов структуры.