Язвительный критик повседневности (Г. Грасс)
Язвительный критик повседневности (Г. Грасс)
Замечательный немецкий романист и эссеист, лауреат Нобелевской премии 1999 г. Гюнтер Грасс родился в 1927 г. в предместье Данцига (ныне Гданьск, Польша). Писатель пережил все превратности судьбы этого города, включенного при Гитлере в состав рейха, а после Второй
мировой войны отошедшего к Польше. На примере судьбы родного города и его обитателей Грасс в своих произведениях исследовал ход немецкой истории XX в. Как и большинство его сверстников, писатель был членом гитлерюгенда, в 1944 г. стал солдатом, затем, в апреле 1945 г. попал в американский лагерь для военнопленных. В 1948 г. будущий писатель поступил на отделение скульптуры Дюссельдорфской академии искусств, в это же время начал писать стихи. По совету западногерманских писателей «Группы 47» Г. Грасс попробовал свои силы в прозе.
Первый же его роман «Жестяной барабан» (1959), трагикомическая история о мальчике, отказавшемся расти и протестующем против мира взрослых грохотом барабана и криками, имел сенсационный успех.
Тематически это произведение продолжает традицию немецкой литературы: снова воскрешается история Германии от Первой мировой войны через Веймарскую республику, нацизм и Вторую мировую войну к послевоенной, разделенной на части Германии. Как и Т. Бёлль, Г. Грасс отчетливо ощущает роковую преемственность в этой истории, историческую обусловленность прихода гитлеризма. Он так же ненавидит нацизм, ненавидит сытое бюргерское мещанство, создавшее для его возникновения благоприятную почву. Но творчество Грасса все же являет собой новый этап в немецкой литературе.
Писатель придает своему роману пародийный характер, полемически заостряя его против морализаторского пафоса. Многие эпизоды представляют иронический перифраз мотивов бёллевской прозы.
Главный герой, от лица которого ведется рассказ, Оскар Мацерат, – карлик, в три года решивший перестать расти. Оскар не просто рассказывает свою историю. Он ее «отбивает» на жестяном барабане, своем любимом «спутнике жизни». В этом контексте история Германии превращается не в поучительную трагедию, а в мрачный и абсурдный фарс, ибо людей все рано ничему не научишь… Если нация начинает сходить с ума, уверен писатель, то этому трудно воспрепятствовать.
Критики отмечают, что в романе проявляется тенденция к «цинической клоунаде», придающей повествованию натуралистическую окраску. Грасс ниспровергает традиционные ценности: семью, религию, традиции. Он едко издевается и над идеалистами, уповающими на эти святыни. Между тем за шутовской маской и тоном бравады скрывается трагическая растерянность. Прежде всего она ощущается в эпизодах, изображающих преступления фашистов (описание массовой резни в «хрустальную ночь» 1938 г.).
«Хрустальная ночь» («Ночь разбитых витрин») – трагическое событие истории XX в. В ночь с 9 на 10 ноября 1938 г. по всей Германии по личному приказу А. Гитлера было разрушено и сожжено 267 синагог и 815 магазинов и предприятий, принадлежавших евреям. 20 тыс. евреев были арестованы и брошены в концлагеря, 36 человек было убито. Общий ущерб составил 25 млн рейхсмарок, из которых около 5 млн пришлось на разбитые витрины.
В понимании Грасса, фашизм – это не привнесенный извне общественный порядок, основанный на голом насилии, циничной демагогии и лжи, это массовый «вывих человеческой природы», состояние души, готовой принять страх, ложь, демагогию, готовой к безропотному подчинению, а то и к фанатическому экстазу коллективного безумства.
Трагическая двойственность гротесковой манеры писателя остро проявилась в другом крупном произведении – романе «Собачья жизнь» (1965). Здесь снова возникает тема Данцига и немецких умонастроений середины XX в. (нередко «Жестяной барабан», «Кошки-мышки» (1961) и «Собачью жизнь» называют «данцигской трилогией»).
Центральная сюжетная линия романа связана с историей собачьей династии, в 1930-е гг. из безвестности вошедшей в зенит славы. Последний отпрыск рода становится любимцем фюрера благодаря незапятнанной чистоте расы. В апреле 1945 г. пес исчезает, и по приказу фюрера на ноги становится вся государственная, полицейская, военная машина рушащегося рейха. Так пародийно освещается немецкая история: приказы Гитлера о борьбе за Берлин до победного конца оказываются, по Грассу, продиктованными тревогой за собачью жизнь.
В своем творчестве писатель обращается и к жизни современной Германии. В романе «Под местным наркозом» (1969) писатель пытается осмыслить суть конфликта «отцов и детей»: анархическое бунтарство и бесплодный фанатизм студенческого движения и скептическую нерешительность старшего поколения. Перу Грасса принадлежат многочисленные статьи, множество стихов и ряд драматических произведений. Личность писателя необыкновенно многогранна: он каменотес и скульптор, джазист и живописец, великолепно разбирается в театральном искусстве.
Роман «Траектория краба» (2002) оказался в списке европейских бестселлеров. История унесшей 9 тыс. человеческих жизней гибели пассажирского судна «Вильгельм Густлов» в очередной раз воспроизводит главный тезис писателя: нельзя замалчивать прошлое, создавая безукоризненный исторический миф. Забытое прошлое часто страшнее и опаснее прошлого выдуманного. Писатель снова напоминает, что существует сложная историческая связь, в которой самый маленький, нечаянный узелок часто может стать причиной вселенской катастрофы.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
Критик
Критик Знаменательно.Только один из всех критиков Его Творчества — это Борис Гусман — в статье Василий Каменский чутко резко разделил Его на два лица, на два берега.Опьяненный буйной радостью Земли Василии Каменский, под неумолчный говор леса, распевает на приволье
Д. Максимов. Брюсов-критик
Д. Максимов. Брюсов-критик [текст отсутствует]
Сэмюел Джонсон как критик и поэт
Сэмюел Джонсон как критик и поэт IВ первую очередь мне хотелось бы поговорить о Джонсоне как о критике, авторе книги "Жизнеописания поэтов"[784]. Впрочем, мне придется коснуться также и его стихов: когда изучаешь критическую работу о поэзии, написанную критиком, который и сам
Ольминский как литературный критик*
Ольминский как литературный критик* IТри книжки Ольминского (Галерки), вышедшие недавно, — «По вопросам литературы», «О печати» и «Салтыков-Щедрин»[170] — дают ряд этюдов Ольминского по литературе, а отчасти выходят за пределы литературной критики к весьма близкой и
Французский критик об английском комедиографе*
Французский критик об английском комедиографе* До сих пор имелась лишь пара книг на английском языке, специально посвященных парадоксальнейшему и, скорее, несколько скандально, чем почетно, известному английскому комедиографу, социалисту-фабианцу Бернарду Шоу. Но вот
Гоголь-критик
Гоголь-критик Поэзия есть чистая исповедь души, а не порожденье искусства или хотенья человеческого; поэзия есть правда души. Гоголь. О «Современнике» 1В суждениях Гоголя о литературе надо различать две стороны — пророческую (когда Гоголь судит о высших целях творчества
Критик строгий и пристрастный[359]
Критик строгий и пристрастный[359] Как-то вдруг, не по «Некрополю» и не по блестящей книге о Державине, а по дотоле разрозненным статьям, рецензиям и заметкам, впервые сведенным воедино во втором томе собрания сочинений Владислава Ходасевича, стал виден недюжинный размах и
ЖУРНАЛ, КРИТИК, ЧИТАТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ[347]
ЖУРНАЛ, КРИТИК, ЧИТАТЕЛЬ И ПИСАТЕЛЬ[347] 1Читатель 20-х годов брался за журнал с острым любопытством: что ответит Вяземскому Каченовский и как поразит острый А. Бестужев чопорного П. Катенина? Беллетристика разумелась, конечно, сама собою, — но главная соль журнала была в
Поэтика повседневности современной массовой литературы
Поэтика повседневности современной массовой литературы Обыденная жизнь стала привлекать внимание исследователей в конце 1960-х – начале 1970-х it., когда возникло новое направление в социологии: социология повседневности (everyday-life sociology), опиравшееся на этнометодологию и
3. Критический импрессионизм: Критик как писатель
3. Критический импрессионизм: Критик как писатель От традиционной импрессионистической критики — в диапазоне от Юрия Айхенвальда до Льва Аннинского — новое направление отличается тем, что критики-импрессионисты 1990–2000-х, независимо от своих эстетических позиций, явно