Прошлое гражданскаго брака
Прошлое гражданскаго брака
Въ настоящее время довольно много шума въ печати д?лаетъ письмо г-жи Несторъ и г. Огузъ, торжественно огласившихъ черезъ газеты свой гражданскій бракъ, за невозможностью или за нежеланіемъ вступить въ бракъ церковный. Поступокъ г-жи Несторъ и г. Огузъ вызвалъ ц?лый рядъ интервью съ писателями, изъ которыхъ самыя умныя и д?льныя мн?нія высказали Леонидъ Андреевъ и г. Розановъ. Первый — объ идейной сторон? публикаціи: что не стоило такъ много шума д?лать, чтобы похвалиться практическимъ прим?неніемъ института, который въ русской интеллигентной сред? давнымъ давно уже упрочился и процв?таетъ, при безмолвномъ признаніи его фактической необходимости со стороны общества, формально скованнаго запретными традиціями церкви. Второй — о христіанскомъ оправданіи брака простымъ согласіемъ двухъ сторонъ, даже и съ церковой точки зр?нія. По компетентному мн?нію такого знатока церковныхъ вопросовъ, какъ В. В. Розановъ, таинство брака осуществляется именно общественнымъ оглашеніемъ желанія сторонъ быть мужемъ и женою. Самый же обрядъ в?нчанія религіозно не обязателенъ, такъ какъ онъ лишь результатъ и форма государственнаго захвата брачныхъ отношеній подъ свой контроль. Эру захвата этого В. В. Розановъ относитъ къ Х-му в?ку, то есть къ проникновенію въ Россію христіанства въ византійскихъ его формахъ.
Эра, конечно, правильная. Но она слишкомъ р?шительна, такъ какъ можетъ опред?лять собою лишь начало претензій церкви, внесшей въ уд?льно-в?чевую Русь в?янія византійской государственности и ея властное каноническое право, подчинить себ? институтъ свободнаго брака, столь характерный для зари вс?хъ славянскихъ народовъ. Но было бы ошибкою думать, чтобы институтъ этотъ сдался византійскому новшеству безъ борьбы. И борьба была не только упорная, но и долгая. Въ каждой новообращенной славянской стран? христіанство начинало свое вліяніе епископскими судами, въ компетенцію которыхъ, въ первую очередь, входили д?ла о неправильныхъ (съ церковной точки зр?нія) бракахъ. Задачею судовъ этихъ было лишить гражданскихъ правъ браки, которые возникали, существовали и прекращались, такъ сказать, въ явочномъ порядк?, обходя пришлый епископскій авторитетъ.
Многоженство — не коренной славянскій институтъ, — наносный отъ тюркскихъ кочевниковъ, но христіанство застало славянъ въ многоженств?, не только укоренившемся, но и обычномъ, юридически признанномъ. Церковные суды объявили многоженству р?шительную борьбу. Однако, уничтожить гражданскую сторону полигамическаго брака христіанство не смогло даже на первыхъ порахъ своихъ, даже въ семь? такого благочестиваго челов?ка, какъ креститель Руси, Владимиръ Святой. Онъ разстался съ своимъ языческимъ гаремомъ, но его новый христіанскій бракъ не погасилъ законности прежнихъ браковъ, и д?ти отъ Анны греческой не получили въ над?лахъ своихъ преимуществъ предъ д?тьми отъ Мальфриды, Рогн?ды, пл?нной инокини, вдовы Ярополка. Духъ рода еще торжествовалъ надъ силою церковнаго обряда, и актъ условленно-открытаго плотскаго сожительства и д?торожденія былъ властн?е мистическихъ понятій и словъ. Очень можетъ быть, что Борисъ и Гл?бъ погибли жертвами именно церковной попытки провести преимущество первородства въ христіанской семь? надъ родовымъ старшинствомъ въ свободномъ языческомъ брак?. Но и зат?мъ славянскій обычай отстаивалъ свое право соединять христіанство съ полигаміей ц?лыми стол?тіями. Иногда же оно охватывало славянскіе края съ новою силою, какъ вспышка угасающаго пожара. Такъ было, наприм?ръ, въ Польш?, въ XVI-мъ стол?тіи. Учащеніе многоженства стало зам?тнымъ еще въ начал? в?ка, — въ конц? же его (1573) краковскій епископъ Францискъ Красинскій жалобно характеризуетъ полигамію, какъ обычай всеобщій. Тутъ надо очень помнить, что д?ло идетъ не о наложничеств?, но именно о законномъ брак?, получавшемъ юридическую силу черезъ обычай, помимо церкви, — «кром? сея в?ры нашея и греческое благов?рьство житія», какъ типически жалуются на русскихъ многоженцевъ правила митрополита Іоанна. Такъ что одноженство, то есть лишеніе гражданскихъ правъ вс?хъ женщинъ, съ которыми живетъ мужчина, кром? одной, церковно обв?нчанной, признавалось на Руси чужимъ, греческимъ, духовнымъ вторженіемъ, подобно тому, какъ чехи почитали его насиліемъ н?мецкаго католическаго духовенства. Что касается наложничества, оно представляло собою институтъ особый, и еще Несторъ ум?лъ различать «водимыхъ женъ» отъ наложницъ. И эти посл?днія также не были совершенно безправны предъ лицомъ церковнаго брака. Владимиръ Святой былъ «робичичъ» — сынъ наложницы, равно какъ и многіе князья и именитые люди уд?льно-в?чевого періода. Московскіе в?ка сурово гнали конкубинатъ, но петровская реформа и екатерининъ в?къ умягчили нравы. XVIII стол?тіе — эпоха возникновенія дворянскихъ фамилій, возникшихъ изъ знатнаго конкубината: Репнины, Бецкіе, Бобринскіе, одна в?твь Татищевыхъ, Лицыны, Рапцовы и пр. Что въ сознаніи множества даже очень религіозныхъ людей обрядъ в?нчаиія, и въ XVIII в?к?, оставался скор?е повинностью вн?шняго суев?рія и приличія, ч?мъ сознательною потребностью в?ры, свид?тельствуютъ до комизма легкомысленныя многоженства, которыми необычайно богата сказанная эпоха. Когда скончался одинъ изъ дядей знаменитаго Вигеля, къ испугавному племяннику явились просить помощи восемь овдов?вшихъ тетокъ, потому что «честность правилъ дяди была видна даже среди волненій его страстей; слово «наложница» пугало его доброд?тель, и всякій разъ онъ, влюбясь въ какую-нибудь простую д?вку, сп?шилъ соединиться съ нею законными узами».
Вторымъ д?ломъ, церковь наложила руки свои на свободу и порядокъ заключенія брака по согласію сторонъ. Вс?мъ изв?стна старинная языческая форма славянскаго брака черезъ «умыканіе», т. е. похищеніе нев?сты женихомъ по взаимному съ ней соглашенію. Похищеніе безъ согласія д?вицы даже въ самыхъ древнихъ славянскихъ памятникахъ разсматривается, какъ наглый разбой, влекущій за собою жестокую родовую месть и смертную расправу. И, опять-таки, церковные суды на Руси оказались безсильны справиться съ такъ называемыми «уволочскими» д?лами («аще уволочеть кто д?вку») въ теченіе восъми в?ковъ: въ 1722 году Петръ Великій передалъ эту компетенцію св?тской власти. Въ Польш? разгаръ воскресшаго брака чрезъ умыканіе относится къ XVII в?ку. Въ сербскихъ земляхъ онъ держался до XIX в?ка, — быть можетъ, держится и сейчасъ. Вообще, въ конц? ковцовъ, «умыканіе», въ эволюціонвыхъ своихъ метаморфозахъ, оказалось непоб?димымъ для церкви, и она должна была примириться съ нимъ въ ряд? компромнссовъ, вынужденныхъ необходимостью выбора, чему торжествовать — или кар? за брачное своеволіе, или принципу нерасторжимости брака, хотя бы заключеннаго черезъ своеволіе. Принципъ нерасторжимости былъ дороже для церкви. И, такимъ образомъ, вся исторія умыканія сводится къ скачк? съ препятствіями двухъ захватовъ, которые справедливо отм?тилъ г. Розановъ въ д?л? Несторъ и Огузъ: если брачущіеся опережали церковно-государственный захватъ ихъ брачнаго права своимъ захватомъ воли побрачиться, то церкви и государству не оставалось ничего иного, какъ признать бракъ, заключенный противъ ихъ воли.
Церковное в?нчаніе было и не по вкусу, и не по карману новокрещенному народу. Да и разстоянія въ древней Руси быля такъ огромны, a пути сообщенія такъ трудны и опасны, что попа достигнуть и ханж? представлялось серьезнымъ странствіемъ. Люди же, религіозно безразличные, спокойно брачилисъ фактически, такъ сказать, въ кредитъ будущаго таинства: наб?житъ, молъ, попъ — такъ обв?нчаемся, не наб?житъ — такъ и безъ попа хорошо. Такъ и до сихъ поръ ведется y сибирскихъ инородцевъ, съ ихъ номинальнымъ христіанствомъ: оптовые браки post factum и оптовыя крестины. Обычай неблагословенныхъ свадебъ вокругъ ракитоваго куста благополучно дожилъ въ народ? до XIX в?ка. Стенька Разинъ, который зналъ, какъ потрафлять на народную психологію, совс?мъ отм?нилъ церковное в?нчанье въ пользу старинныхъ л?сныхъ браковъ y свящеянаго дерева. Окраины Московскаго государства, въ особенности восточныя, всегда были пріютомъ гражданскаго брака, съ которымъ тщетно вело борьбу духовенство, хотя и усердно покровительствуемое царями. За неблагословенные браки били батогами, сажали въ тюрьмы, ссылали, a они, знай себ?, держались и процв?тали. Гражданскій бракъ даже и сейчасъ еще изв?стенъ во многихъ заволжскихъ углахъ подъ типическимъ названіемъ сибирскаго. Д?йствительно, Сибирь и была; и осталась классическимъ пріютомъ безцерковныхъ союзовъ, что объясняется тамъ не только р?дкостью церквей и религіознымъ индифферентизмомъ сибиряковъ, но с безумною дороговизною м?стныхъ свадебныхъ гулянокъ.[11] Расколъ получилъ благословеніе на гражданскій бракъ еще отъ протопопа Аввакума: «аще кто не имать іереевъ да живетъ просто». Государственное отрицаніе гражданскихъ правъ за вн?церковными браками старообрядцевъ началось лишь съ тридцатыхъ годовъ XIX в., когда воинствующій николаевскій С?нодъ открыто принялъ подъ защиту свою сотни ренегатовъ, воспользовавшихся буквою свир?паго закона, чтобы покинуть и разорить своихъ не в?нчанныхъ женъ. Но, за вс?мъ т?мъ, старообрядческій гражданскій бракъ устоялъ противъ пресл?дованій не только въ раціоналистическихъ сектахъ, каковы молокане, или y мистиковъ, какъ духоборы, но даже и въ пріемлющихъ священство торговыхъ группахъ старой в?ры, и даже y городскихъ безпоповцевъ не нашлось большой охоты, ради формы, сгибать голову «подъ большіе колокола». Народная сов?сть честно зам?нила законъ обычаемъ, и подлости противъ семьи, не огражденной закономъ, въ старообрядчеств? очень р?дки. Расколъ выдержалъ характеръ и заставилъ-таки признать свой бракъ. Еще недавно вся сановная Москва то и д?ло угощалась и пировала въ дом? знаменитаго фабриканта-старообрядца (впосл?дствіи застр?лившагося) и очень почтительно лобызала ручку красивой и образованной супруги его, и никого изъ этихъ превосходительствъ, св?тлостей и сіятельствъ нисколько не смущало соображеніе, что милліонеръ обв?нчанъ со своею супругою — лишь трижды объ?хавъ съ нею въ саняхъ вокругъ священнаго озера. Но в?дь съ равнымъ правомъ можетъ считать себя обв?нчаннымъ съ нею и кучеръ, который тогда ихъ возилъ, — острила Москва. Странность перваго в?нчанія не пом?шала впосл?дствіи одному изъ самыхъ вліятельныхъ превосходительствъ даже жениться на вдов? покойнаго капиталиста, какъ скоро она унасл?довала милліоны. «Тако, по надобности, и закону прем?на бываетъ».
Об?дн?ніе, недороды всегда сказываются въ народ? учащеніемъ гражданскихъ браковъ въ ущербъ церковнымъ, которые, всл?дствіе алчности иныхъ поповъ съ таксами, становятся крестьянству недоступными. Толкаетъ крестьянъ въ гражданскій бракъ и совершенная уже недостижимость для нихъ развода — едва-ли не самаго дорогого процесса русскаго. Въ м?стностяхъ, гд? мужчины живутъ отхожимъ или морскимъ промысломъ, a бабы эманципировались оддночествомъ и монополіей домохозяйства, гражданскій бракъ быстро пускаетъ корни и начинаетъ предпочитаться церковному. Еще недавно я им?лъ письмо изъ Архангельской губерніи о безцерковномъ брачномъ союз? въ знакомой крестьянской семь?, который такъ и характеризовался — «гражданскій бракъ». То же самое въ пріисковыхъ м?стностяхъ, на заволжскихъ солеварняхъ, на Поморьи. Во множеств? м?стностей русскихъ, въ особенности на с?верныхъ, былыхъ новгородскихъ земляхъ, — церковному браку обязательно предшествуетъ долгое вн?брачное «пробное» сожительство нев?сты съ женихомъ, при чемъ, въ случа? появленія на св?тъ потомства, фактическій авгоръ его обязанъ выдавать матери изв?стное содержаніе, даже если-бы разошелся съ нею, и бракъ не состоялся бы. Такъ называемое «прив?нчиваніе» д?тей, теперь съ 1902 года утвержденное очень запоздалымъ закономъ, въ обыча? русскомъ держится уже десятки десятил?тій. Самъ Петръ Великій подалъ прим?ръ тому, «прив?нчавъ» въ брак? съ Екатериною I дочерей своихъ Анну и Елизавету, впосл?дствіи императрицу.
Что касается современнаго интеллигентнаго общества русскаго, то, конечно, Леонидъ Андреевъ совершенно правъ, находя, что гг. Несторъ и Огузъ не стоило устраивать такой громкой помпы изъ-за такого обыденнаго д?ла, какъ интеллигентный гражданскій бракъ. Однажды, въ Петербург?, на юбилейномъ об?д? М. Г. Савиной, гд? собрался весь цв?тъ столичной интеллигенціи, я и художникъ К., между томительными р?чами, отъ скуки стали считать, кто изъ присутствующихъ за столомъ можетъ похвалиться, что онъ прожилъ жизнь свою въ едннобрачіи по церковному правилу и обряду. Об?дало челов?къ 300, но врядъ ли мы насчитали даже 30. У Л?скова даже, который былъ ханжа, и то есть разсказъ о «Дам? и фефел?«, въ высшей степени сочувственный гражданскому браку въ литературной сред? и очень мрачно рисующій неразрывныя узы незадачи въ брак? церковномъ; о л?выхъ писателяхъ — нечего и упоминать: ихъ протесты противъ брачныхъ закр?пощеній безсчетны. Въ литературныхъ организаціяхъ взаимопомощи гражданскій бракъ им?етъ такое же юридическое признаніе, какъ церковный, и даже больше, потому что подобнымъ организаціямъ не разъ приходилось отстаивать, наприм?ръ, насл?дственныя права фактической гражданской семьи покойнаго литератора противъ претензій семьи по законнымъ документамъ давно прекратившагося, но формально нерасторгнутаго брака. Очень часто подобныя претензіи возникали на почв? бывшихъ когда-то въ мод?, фиктивныхъ церковныхъ браковъ, значительная часть которыхъ изъ-за того и заключалась, чтобы стороны нашли свободу для фактическаго гражданскаго брака съ третьими лицами, не обладающими наличностью правъ къ супружеству. Сближеніе народностей русскихъ, потребности запретныхъ церковью союзовъ съ лицами не православнаго и даже не христіанскаго испов?данія являются частыми факторами и гражданскаго брака и — какъ вспомогательеой ступени къ нему — фиктивнаго. Особенно часты гражданскіе браки между евреями и русскими женщинами и, обратно, между еврейками и русскими мужьями. Вообще — сейчасъ, вопросъ о томъ, в?нчана или не в?нчана въ церкви жена литератора, художника, артиста, адвоката, словомъ, интеллигента свободныхъ профессій, — въ городской жизни — врядъ ли очень интересуетъ кого-либо посторонняго, кром? участковаго пристава, прописывающаго ихъ паспорта. И немногочисленные ригористы, «зубры» своего рода, пытающіеся «л?зть не въ свое д?ло», частенько попадаютъ въ глуп?йшія положенія. Церковью женатый X. встр?чаетъ граждански женатаго Z. и снисходительно осв?домляется о семь? его, но «женою» и м-мъ Z. назвать не хочетъ, a «дамою сердца» или тому подобнымъ милымъ прозвищемъ не см?етъ. Поэтому мямлитъ и мычитъ:
— Ме-ме-ме-ме… Ну, какъ поживаетъ ваша прелестная…. ме-ме-ме-ме?…..
— Недурно, благодарю васъ, — съ хладнокровіемъ отв?чаетъ Z., - a драгоц?нное здоровье вашей очаровательной бе-бе-бе-бе?
У гражданской жены Y. трудное, длинное имя. Н?который писатель, святоша и фатъ, бес?дуя съ нею о муж?, тонко даетъ ей догадаться, что супругами ихъ не считаетъ. Подслащая пилюлю, онъ, въ разговор?, учащенно величаетъ г-жу Y. по имени и отчеству.
— Зач?мъ вы даете себ? столько труда? — спокойно остановила его молодая женщина. — Зовите меня, какъ вс?: м-мъ Y…. этого довольно!
Князь N. - плодъ гражданскаго брака очень знатной особы съ гувернанткою. Отецъ, челов?къ очень порядочный, узаконилъ его. Молодой челов?къ, на высот?, заважничалъ, забылся, сталъ заносчивъ и дерзокъ. Однажды, ухаживая за не весьма уже молодою актрисою V., о которой весь Петербургъ знаетъ, что она давнымъ давно — гражданская жена художенка ?., князекъ упорно, подчеркнуто, вызывающе зоветъ ее не мадамъ, но мадемуазель V., съ растроганнымъ лицомъ, благодарно беретъ его за об? руки.
— Милый! Вотъ когда я в?рю, что вы, д?йствительно, любите меня, какъ… свою родную мать!
— Мадемуазель?!
— Да, да. Вы не зам?чаете даже, какъ вы меня съ нею см?шиваете….
Вс? эти три случая — съ петербургской натуры.
Свобода брака опред?ляется двумя моментами его: заключеніемъ и прекращеніемъ — одинаково по вол? брачущихся сторонъ. Начиная съ IX в?ка, повсем?стно въ славянскихъ земляхъ восточная и западная церкви борются съ усвоенною обычаемъ свободою развода. Такъ называемый «отпускъ» женъ былъ распространенъ и въ уд?лахъ, и въ Московскомъ государетв?, къ нему не ст?снялись приб?гать даже недовольиые своими супругами князья, в?рные союзники и опорные столпы церкви: Симеонъ Ивановичъ Московскій, Всеволодъ Александровичъ Холмскій. Отпускъ жены не препятствовалъ вторичному браку ни жены, ни мужа, — только съ XVI в?ка священнослужителямъ запрещено благословлять вторые браки лицъ, произвольно разрушившихъ свой первый бракъ: «на тотъ бракъ не ходи, иже двоеженець, или (!) треженець, или мужъ жену пуститъ безъ вины. Если же съ виною пуститъ, то, значитъ, можно в?нчать: д?ло сводилось къ взаимодов?рію между попомъ и прихожаниномъ. Въ Польш? знаменитый Болеславъ отпустилъ посл?довательно двухъ женъ, пока не нашелъ счастья въ третьей. Въ конц? XVI в?ка Генрихъ Валуа, избранный въ короли польскіе, еще долженъ былъ присягать, что онъ не разведется съ женою иначе, какъ въ церковномъ порядк?. Отпуску женъ мужьями соотв?тствовало такое же произвольное оставленіе женами мужей, сл?ды котораго доходятъ въ русскихъ памятникахъ также до XVI в?ка. Въ восемнадцатомъ в?к? съ отпускомъ супруговъ не церемонились ни знатные мужья, въ род? Ягужинскаго, либо Ганнибала (прад?дъ Пушкина), ни знатныя жены, въ род? графини Бутурлиной или графини Апраксиной, устраивая безцерковные разводы или по собственному произволу или съ одобренія св?тской власти.
Петръ поддержалъ разводъ Ягужинскаго, Елизавета, несмотря на свое ханжество, была также терпима къ разлученію супруговъ, Екатерина, по себ? знавшая, что за радость жизнь съ противнымъ мужемъ, дала разводу фактическую свободу. Катонъ в?ка ея, кн. Щербатовъ насчитываетъ разошедшіяся пары въ Москв? и въ Петербург? ц?лыми сотнями. Манію развода высм?ивали Фонъ-Визинъ и молодой Крыловъ.
Что произволъ односторонняго развода искони былъ сильн?е церковнаго закона, свид?тельствуетъ ранній компромиссъ церковнаго происхожденія, которымъ разводу этому, въ качеств? faute de mieux, придавалась, по крайней м?р?, хоть вн?шняя каноническая окраска: постриженіе одного изъ супруговъ въ монашество, — д?йствительное или фиктивное, ибо «клобукъ не гвоздемъ ко лбу прибитъ», острили русскіе люди. Этотъ способъ отд?лываться мужьями отъ женъ и женами отъ мужей, со временемъ, сталъ лютою язвою семейной жизни въ царств? Московскомъ. Сотни отвратительн?йшихъ злоупотребленій заставили въ XVII в?к? выступить противъ развода чрезъ постриженіе ту же самую церковь, которая въ ХІ-мъ и ХІІ-мъ в?кахъ дала это обоюдоострое оружіе въ руки недовольныхъ супруговъ. Было запрещено постригать женатыхъ молодыхъ людей, безъ согласія женъ и родителей (1667 г.). Однако запрещеніе, должно быть, плохо д?йствовало, потому что въ 1681 году патріарху Іоакиму пришлось его подтвердить особымъ предписаніемъ. На патріаршія предписанія не предвид?ли Петра, который монашество ненавид?лъ, но сестру и первую жену свою постригъ. Разведенную жену Ягужинскаго онъ тоже вынудилъ постричься. Царевичъ Алекс?й самъ просился отъ него въ монастырь. Вообще, Петръ, челов?къ. еще полный отголосками старой Москвы, находилъ монастырь очень удобнымъ видомъ безкровной гильотины, тихимъ способомъ гражданской смерти.
Еще мен?е властна была церковь надъ разводомъ двустороннимъ, по мирному соглашенію желающихъ разлучитъся супруговъ. Такъ называемыя разводныя письма, упоминаемыя еще Герберштейномъ, благополучно д?йствовали въ Россіи, вопреки соборнымъ воспрещеніямъ и патріаршимъ грамотамъ, до второй половины XVIII в?ка: только въ 1769 году, т. е. въ Екатерининъ в?къ, былъ изданъ законъ, р?шительно воспретившій такое, уже совершенно гражданское, погашеніе брака. Но мы вид?ли, что, противод?йствуя разводу de jure, фактически Екатерина была на его сторон?, и потому власти смотр?ли сквозь пальцы, a самовольные разводы практиковались почти открыто и свободно до воцаренія Павла. Ему, мстительному сыну несчастнаго брака, въ которомъ взяли верхъ самостоятельность и геній женщины, принадлежатъ т? р?зкія ограниченія свободы брака вообще и, въ частности, по разводу, которыя вошли впосл?дствіи въ николаевскій сводъ законовъ. Изв?стно, что ограниченія эти суров?е, ч?мъ требуетъ даже Кормчая книга, и Павелъ выдержалъ изъ-за нихъ ц?лый богословскій споръ съ президентомъ С?нода, митрополитомъ Гавріиломъ, который, несмотря на свой высокій духовный санъ и преклонный возрастъ, оказался гораздо либеральн?е. Вообще, духовенство не было противъ разводныхъ грамотъ — настолько, что еще въ 1730 году понадобился указъ противъ священниковъ, которые, по просьб? духовныхъ д?тей, скр?пляли своими свид?тельскими подписями самовольныя разводныя письма. Шестьдесятъ л?тъ спустя Павелъ бросилъ С?ноду въ упоръ обвиненіе, что духовенство потворствуетъ и разводамъ, и новымъ бракамъ разведенныхъ. Образцы разводныхъ грамотъ сохранились въ достаточномъ количеств?, чтобы судить о сил? и характер? этого правового обычая. Въ одной изъ нихъ, отъ 1697 года, особо оговорено разр?шеніе мужу жениться на другой. Такъ было на верхахъ общества. Въ народ? разводъ осуществлялся еще того проще. Старинный, языческій бракъ заключался y воды, разорвать его также можно было лишь y воды, и языческій разводъ на много в?ковъ пережилъ языческую свободу. Мужъ и жена становились по двумъ сторонамъ ручья и тянули черезъ него тонкое полотенце, покуда оно не разрывалось пополамъ. Кусокъ сииволическаго холста оставался въ рукахъ мужа, кусокъ въ рукахъ жены, и бракъ объявлялся уничтоженнымъ, a супруги — вольными идти, куда имъ угодно, и жить — каждому по своей вол? и съ к?мъ хочетъ. Въ Черногоріи очень схожій обрядъ существовалъ еще въ XIX в?к?, при чемъ, если расторгаемый бракъ продолжался бол?е десяти л?тъ, мужъ обязанъ былъ выдавать жен? пенсію въ разм?р?, опред?ляемомъ мірскою сходкою.
Итакъ, мы видимъ, что процессъ закр?пощенія русскаго брака закончился не такъ ужъ безнадежно давно, и что въ вопрос? о раскр?пощеніи его современностъ колеблетъ совс?мъ не тысячел?тія и даже не в?ковыя традиціи, a просто-напросто сводъ законовъ Николая I, который санкціонировалъ пылкіе запреты Павлова trop de zиle. Только конецъ XVIII ж первая половина XIX в?ковъ объявили безповоротными преступленіями — какъ произвольное вступленіе въ бракъ, такъ и произвольное его прекращеніе, a церковное бракосочетаніе и церковный разводъ обставили узкими ограниченіями, которыя превратили гражданскій бракъ, какъ естественный суррогатъ, изъ случая въ постоянное явленіе и изъ возможности въ необходимость. Даже въ в?к? Ярослава ум?ли уважать психологическія и экономическія причины къ разводу. Такъ — супруги им?ли право разойтись; если: одна сторона уб?ждалась, что другая промышляетъ воровствомъ, если мужъ, обремененный долгами, грабилъ имущество жены. Въ московскій періодъ — если мужъ былъ настолько тяжело боленъ, что пришлось совершить падъ нимъ обрядъ соборованія, то, по выздоровленіи, воля жены была жить съ нимъ дальше или покинуть его, какъ заживо мертваго, и выйти за другого (Маржеретъ). Вообще, старая Русь, при вс?хъ деспотическихъ недостаткахъ ея брачнаго уклада, им?ла на вопросъ о брачной устойчивости взглядъ довольно трезвый. Его превосходно выразилъ посл?дній челов?къ старой Москвы и первый челов?къ новой Россіи, Петръ Великій, когда уговаривалъ Ягужинскаго развестись съ женою, одержимою припадками меланхоліи: «Богъ установилъ бракъ для облегченія челов?ка въ горестяхъ и превратностяхъ жизни, дурное супружество прямо противно вол? Божіей, и потому столько же справедливо, сколько и полезно, расторгнуть его; продолжать же его крайне опасно для спасенія души». Лишь XIX в?къ, создавшій государственную и духовную бюрократію, постарался, въ союз? этихъ двухъ страшныхъ силъ, обратить церковный бракъ въ пожизненную тюрьму безъ просв?товъ и щелочекъ на свободу, съ дов?чными кандалами обрядовой формалистики, нерасторжимой между двумя существами, даже когда между ними расторгнуто все и по душ?, и по плоти. Такъ что въ ІХ-мъ и X в?кахъ, о которыхъ помянулъ г. Розановъ, гг. Несторъ и Огузъ, пожалуй, еще никого не удивили бы, да и не нуждались бы въ громкомъ оглашеніи своего гражданскаго союза: онъ былъ бы въ порядк? вещей. «Бунтъ» ихъ — гораздо современн?е. Онъ идетъ далеко не противъ глухой старины, а, напротивъ, воюетъ лишь съ результатами т?хъ, еще не стол?тнихъ даже, новшествъ, что внесены въ русскій семейный строй бюрократическимъ дыханіемъ Павловщины и Николаевщины. Россія усп?ла уже столько изъ насл?дій эпохъ этихъ переработать на новое, что неприкосновенными святыни ихъ почитаться бол?е нигд? не могутъ. Россія сняла безобразные николаевскіе мундиры съ сословій, суда, войска, науки, литературы, — пора ей снять старый заношенный мундиръ и съ брачнаго института. Или — не удивляться, что общество, выросшее изъ брачнаго мундира, вовсе перестаетъ его добиваться, и союзъ мужчины и женщины все чаще и чаще находитъ осуществленіе самъ по себ?, по взаимнымъ дов?рію и сов?сти, равнодушно обходя и угрозу церкви — гр?хомъ, и угрозу государства — семейнымъ безправіемъ.
1907.