VI. «Ночь ненастна. В переулке…»
VI. «Ночь ненастна. В переулке…»
Ночь ненастна. В переулке
Задувает фонари.
Шаг размеренный и гулкий
Будит улиц пустыри.
Двери дома на засове,
Пуст вверху балкон резной.
Шляпа сдвинута на брови,
Плащ клубится за спиной.
В поле ветер пляс заводит,
Ломит, рвет сухой бурьян.
Прям и сумрачен проходит
Вдоль ограды Дон-Жуан.
Как светло горели свечи!
Но свечам светить лишь раз
На беспомощные плечи,
В глубину покорных глаз.
За оградой шум невнятный,
Темной чащи с ветром спор.
…Дон-Жуан, вернись обратно,
В темных чащах Командор.
Но мечта неповторима,
В сердце — лезвие тоски,
И влечет неодолимо
Тяжесть каменной руки.
Против ветра, мерным шагом,
В глубину шумящих чащ.
Нет возврата. Черным флагом
На ветру взметнулся плащ.
Более 800 000 книг и аудиокниг! 📚
Получи 2 месяца Литрес Подписки в подарок и наслаждайся неограниченным чтением
ПОЛУЧИТЬ ПОДАРОКЧитайте также
Ночь
Ночь Багровый и белый отброшен и скомкан, В зеленый бросали горстями дукаты, А черным ладоням сбежавшихся окон Раздали горящие желтые карты. Бульварам и площади было не странно Увидеть на зданиях синие тоги. И раньше бегущим, как желтые раны, Огни обручали браслетами
НОЧЬ
НОЧЬ Святая книга. Я одна. За мною — день чернорабочий, Еще не спала пелена, Не тороплюсь навстречу ночи. Лежу так, как легла, — ничком, Не шевелясь усталым телом. Еще не смолк дневной содом, Еще нет воли крыльям белым. Безмолвна под рукой моей Пророчественная
Сергей Черепанов В ГЛУХОМ ПЕРЕУЛКЕ
Сергей Черепанов В ГЛУХОМ ПЕРЕУЛКЕ Ссоры всегда начинались в субботу под вечер. Вся неделя проходила мирно, недовольство только накапливалось, разбухало и созревало, а накануне воскресного дня Мария Петровна с утра гремела посудой, появлялась в ее голосе резкость, и
Ночь
Ночь Тихо дремлет река. Тёмный бор не шумит. Соловей не поёт, И дергач[17] не кричит. Ночь. Вокруг тишина. Ручеек лишь журчит. Своим блеском луна Всё вокруг серебрит. Серебрится река. Серебрится ручей. Серебрится трава Орошённых степей. Ночь. Вокруг тишина. В природе всё
9. «В Проточном переулке»
9. «В Проточном переулке» В 1925 году Эренбург помногу перечитывал русскую классику — и ту, что любил всегда, и ту, что еще недавно считал устаревшей. Отвечая на вопрос Елизаветы Полонской, как ему понравились новые книги молодых отечественных авторов, Эренбург написал, что