4. «И неужели не будет…»
4. «И неужели не будет…»
И неужели не будет,
Не будет и тени блаженства,
Ни проблеска света во мгле
За эту мольбу о чуде,
За муку несовершенства
На черной слепой земле!
1950
4. «И неужели не будет…»
И неужели не будет,
Не будет и тени блаженства,
Ни проблеска света во мгле
За эту мольбу о чуде,
За муку несовершенства
На черной слепой земле!
1950
«Неужели же все биология…» Неужели же все биология, Вся наследственность, раса и кровь, И твои вдохновение строгие, Только та же мужская любовь? И земля утомленная пленница, Для которой ничто не изменится… … Был же март – без смущенья сиреневый – Так по-детски
«Не всегда будет имя все то же…» Не всегда будет имя все то же — Мне другое дадут потом. Полнозвучней, сильнее, строже Начертается путь мой в нем. Оно будет в руке, как лампада. Я увижу, где тьма и где свет, И куда мне пойти теперь надо, И простили ль меня, или нет. Мы —
Что с нами будет? В: Что с нами будет? О: Религиозный ренессанс. Думать о будущем надо сейчас — пока не все мозги заросли тиной, пока не отошли философские пароходы. Раньше у нас бывало как? — половинчатая и низкокачественная свобода, зато уж настоящая, первоклассная
«КТО ЖЕ МОГ ЗНАТЬ, ЧТО БУДЕТ РЕВОЛЮЦИЯ?..» Октябрьский переворот застал семью в «разобранном состоянии». Бабушка с тетей Вавой остались в Петрограде, а мужчины разъехались по разным адресам. В результате семья не имела возможности выработать общую стратегию поведения в
153. «Но имя!.. Имя!.. Будет новоселье…» Но имя!.. Имя!.. Будет новоселье И сдавит шею тайны ожерелье. Соблазнов, снов и истины и веры Молчаньем отсчитаешь меру. Но имя… имя… Знаю: так и надо. В нем каждая жемчужина — шарада: Пред образом отринутая совесть. На кладбище
168. «Он знал, как все, что помощи не будет…» Он знал, как все, что помощи не будет, Зажав в руке просительную дрожь. Прошла сестра, твердя свое о чуде — Предвечную, сегодняшнюю ложь. Был день осенний тих и душен. Дрожал закат за оловом ветвей. Прошла сестра… И тот, кто всё
Что было и что будет Слово - дверь к откровению Литература и литературное творчество связаны парадоксальным образом. С одной стороны, словесному творчеству предшествует знакомство с существующей литературой. Именно она прививает нам вкус слова, знакомит с
Чего я боялся? Неужели смерти? Три фрагмента из «Южного почтового»— Чего я боялся? Неужели смерти?Жак Бернис распахнул дверь и, не спускаясь с веранды, смотрел в парк. Зеленые купы деревьев неподвижно застыли в мирной синеве вечера. Ему показалось, он любуется подводным
КАКОЮ БУДЕТ СМЕРТЬ? Вокруг грохочет битва, мир в огне, Чужая воля надо мной и сила, Мне мысль: какою смерть придет ко мне — Доселе в голову не приходила! Хоть все равно, какого ждать конца, Гадаю я, что мне судьба готовит. Быть может заостренный грамм свинца Вдруг
ОТНЫНЕ БУДЕТ ТАКИМ! Жил в Ленинграде блистательный молодой ученый Юрий Николаевич Тынянов.Он был образованнейшим человеком, великолепным знатоком русской литературы, и поверьте, что все эти восторженные эпитеты: «блистательный», «образованнейший», «великолепный» —