Соблазн чужих садов

Геннадий Каневский. Подземный флот: Шестая книга стихов. New York: Ailuros Publishing, 2014. — 77 с. Тираж не указан.

За публикациями Каневского слежу давно. Года с 2001-го — случайно наткнувшись в Сети на выложенные неизвестным мне поэтом талантливые стихи.

Стихи, несмотря на «общебродскую» интонацию, запоминались.

Впрочем, «бродскостью», как поздней ветрянкой, переболели почти все тогдашние «тридцатилетние». У Каневского была заметна своя боль, своя обида. Обида за вдруг исчезнувший советский мир. Не идеологический — а надышанный, повседневный. Обостренное ощущение смерти страны как личной смерти.

И вспомни что-нибудь иное,

На выбор. Скажем, створки шлюза,

И ржавый гимн воды проточной,

Переходящий в Гимн Союза

В блаженном сумраке Аида…

Самого Каневского я увидел лет через пять, на вечере «звуковой поэзии». Что-то декламировал дуэтом с Анной Русс, ходил по сцене и притопывал.

В «Новом Береге», «Волге», «Октябре» — встречались иногда его стихи, напоминавшие «прежнего» Каневского. И рядом — не напоминающие совершенно.

Каневский — безусловно, «поэт с историей»: он непрерывно эволюционирует. Но это — эволюция вширь. Через освоение и усвоение всех возможных авторских стилей.

Последний сборник читаешь как путеводитель по современной русской поэзии.

говорят июнь

недолёт

пересвет

говорят

Это — Каневский. И это — Каневский:

когда весёлый недоумок

свернёт в зелёный переулок —

ища прозрений или бед,

сворачивай за ним вослед.

И это — тоже Каневский:

как будто бы с поезда жизнь даже в этом звучит

тяжело

крупинку подняв и в платок завернув чтоб себе

в оправданье

чемодан раскрывающийся изумлённой рукою

перехватив

чистильщики одежды бегут нахваливая своё

мастерство

валятся со всех сторон пропилей густопёрые зданья

всё это наконец говорит тебе вот ты и один

Можно процитировать еще «нескольких» Каневских. И это будут или Анна Русс, или Алексей Цветков, или, наоборот, что-нибудь «маникюрное» — Сен-Сеньков или Баранов.

Откликаясь на сборник Георгия Иванова «Отплытие на остров Цитеру» (1937), Ходасевич писал: «Георгий Иванов заимствует именно не материал <…> а стиль, манеру, почерк, как бы само лицо автора… В общем, у читателя создается впечатление, что он все время из одной знакомой атмосферы попадает в другую, в третью, чтобы затем вернуться в первую и т. д.»[122].

Впрочем, если бы «Подземный флот» был только «конгломератом заимствований» (выражение Ходасевича), писать о нем не было бы смысла.

Есть — пусть их меньшинство — и стихи, прорастающие из прежней, «своей», темы поэта.

вы оставайтесь, я уйду.

я уже давно намекаю.

есть ли там музыка, в аду? —

тихая, громкая — хоть какая.

если нет, то я заберу

что-нибудь, саундтрек к рекламе —

чем ещё затянуть дыру

эту, зияющую меж нами?

Музыка как граница между миром живых и миром мертвых. «Гимн Союза / В блаженном сумраке Аида» — из раннего, процитированного выше стихотворения.

давай известную, чтобы подпеть могли

все гости мёртвые, все пузыри земные,

все те — на корточках — кавказские орлы,

и все клеёнкою покрытые столы,

и ломти воздуха большие, нарезные.

вагончик тронется, останется перрон.

ну опоздаешь же, я всё переживаю.

и строки странные записаны пером.

и плоть прекрасная — пописана пером —

лежит под насыпью и смотрит как живая.

Этот железнодорожный мотив — опять же, из раннего Каневского. Поэтому стих и дышит — при всей внешней цитатности — своим дыханием.

Остается надежда, что в следующем сборнике «своих» стихов у Каневского будет больше.