Осмысленная радость

Дмитрий Веденяпин. Домашние спектакли. Самара: Издательство Засекин, 2015. — 90 с. (Поэтическая серия «Цирк „Олимп“ + TV»). Тираж 300 экз.

2015-й стал для Веденяпина урожайным. Вышли сразу два его сборника, один — в московской «Вой меге»[128], второй — в самарской поэтической серии «Цирк „Олимп“ + TV».

В «воймеговской» книжке собраны стихи последних лет. На нее уже вышла в «Арионе» рецензия Игоря Дуардовича[129], с оценками которой, в целом, согласен. «Веденяпин — поэт крайне интересный». (Да, бесспорно.) «Много стихов о стихах», «множество поэтических и просто литературных имен». Слишком — за редким исключением — цитатны и аллюзивны. Исключения редки, но замечательны.

Я возвращался — комната ждала.

Я это знал. Бессмысленная радость

Плескалась в ней и в зеркале стола

Качалась

С деревьями вниз головой, с овцой

Взъерошенного облака, с высокой

Дневной луной, сапфирной стрекозой,

Серебряной осокой.

Откуда стрекоза? А как вам пол

В смарагдах, хризопразах, сердоликах?

Хрустальное окно? Жемчужный стол?

Алмазный потолок в глазках и бликах?

Так радостно мир мало кто из поэтов сейчас видит.

На стенд, поколебавшись, ставлю все же самарский сборник.

С портретом поэта на фоне семейных фотографий и клетки с попугаем.

Здесь, кроме стихов последних лет (в том числе, и процитированного), есть и его ранние тексты. Можно увидеть, что откуда и куда движется.

Ранние стихи — начала 1980-х — поражают прозрачностью и ясностью письма.

Шёл снег. На улице ругала мама сына.

Он дулся, всхлипывал, канючил, «не хотел».

Его жалела ржавая машина,

И он её без памяти жалел.

Брёл мимо них старик с облезлой палкой,

Шла женщина в малиновом пальто —

Ему их всех в тот вечер было жалко,

Его тогда не понимал никто.

Луна желтела также безучастно,

И снег всё так же падал кое-как…

Он понял вдруг: все взрослые несчастны;

И это, в самом деле, было так.

Это стихотворение 1981-го, когда поэту было двадцать два. Тут все: и настроение, и мысль, и ненавязчивая фонетическая оркестровка… И еще — в этом, и в нескольких других ранних вещах («Детство», «Надо постучаться — и отворят…») со всей ясностью проговаривается тема детства — на мой взгляд, самая важная у Веденяпина. Детство — и усеченной анаграммой к нему — свет; в стихах (даже поздних) льются потоки света.

Постепенно — это видно по сборнику — тема детства отходит на задний план. Новая не приходит. Отсюда отмеченная «литературность» поздних вещей. Тематические пустоты заполняются реестрами имен. Мандельштам, Окуджава, Ивлин Во, Набоков, Шаламов — всех не перечислишь… Иногда вплетается политика. «Но „Путин“, „Путин“, „Путин“ / Летит со всех сторон». Приходит холодноватая виртуозность. Читать это интересно, но — порой — не более того.

— Это что там за хрен с бородою?

— Ты. — Как я? Это я? — Ну не я же!

Достоевский закашлялся даже.

— Что ты, Аня! (Господь, мол, с тобою.)

Вдруг припомнил Настасью, Аглаю

И — со вздохом, — что это не Невский…

— Так, смотри-ка и впрямь — «Достоевский»…

Кстати, Аня, зайдем к Николаю.

Он, конечно, старик оголтелый,

И наука его не наука,

Но чудесная все-таки штука —

Философия общего дела.

Называется это: «Ф. М. Достоевский и А. Г. Сниткина выходят на Воздвиженку из метро „Библиотека им. Ленина“». Забавно.

А наиболее удачные стихи, как и прежде, связаны с темой детства. «Тетя Дося». «Дениска Кораблёв в витрине…»

Детства — и света.

О серии «Цирк „Олимп“ + TV», в которой вышел сборник.

Была в девяностые, многие помнят, замечательная самарская «толстая» газета — Вестник современного искусства «Цирк „Олимп“». В 2012 году возродилась в сетевом виде и видеозаписями (чем и объясняется загадочное «+TV»). С 2013 года стала выходить книжная поэтическая серия: уже девять сборников — Виктора Коваля, Татьяны Риздвенко, рано ушедшего талантливого Алексея Колчева…[130]

Примечательная серия. Интересная книга.