Пальма и лиственница

Светлана Михеева. Отблески на холме. М.: Воймега, 2014. — 44 c. Тираж 500 экз.

Сад Светланы Михеевой ничем не огорожен и не отделен. Ни от дикой природы, ни от мира людей.

Июнь в золотых доспехах,

Август в медных доспехах

И голый как бог сентябрь.

Я тебя не увижу старым.

Мы вместе растём и зреем,

И на языке растений

Звучим как зерно к зерну…

Редкое — на фоне нынешней тяги к минимализму — «долгое» стихотворное дыхание. Такие длинные периоды сегодня можно встретить еще у Наты Сучковой и… затрудняюсь назвать, у кого еще.

Коротко странствие. День непомерно велик,

Ласков, бесчувствен, размашист, утончён, двулик.

Ласков, как слабость незрелого бледного сыра,

Словно любовник бесчувствен — он видит в окно

Гроб, катафалку, рыдающих. Мёртвое дно

Краткого мига и безразмерного мира…

Поэзия неспешных, парадоксальных перечислений с неожиданными повторами-возвращениями (ласков… ласков… бесчувствен… бесчувствен…). Это придает разумной, несколько отстраненной интонации поэта — вихревое движение, сближающее стихи с камланием.

Ты думаешь: в тебе такая тьма.

Я думаю: в тебе такая тьма.

Мы думаем: земля всего темнее,

Какая в ней уродливая тьма!

И лиственница справа на горе

Как пальма африканская раскрыта

На фоне догорающих небес,

Согласная, гудит: какая тьма!

Лиственница, раскрытая как пальма, «проросла», разумеется, из Лермонтова, «На севере диком». В целом же цитатные переклички у Михеевой довольно редки. Голос, взгляд у поэта — свои, не «вычитанные» у других.

Даже когда появляется явно взятый напрокат у Бродского диван («и потому диван в углу сверкал / коричневою кожей, словно жёлтой…»), «используется» он совершенно неожиданно:

Связка писем и книг — всё увяло.

И диван, что терпел расставанья,

Жёлтой кожицей, как переспелая груша,

Треснул…

Посмотрел сейчас на свой диван: какое точное сравнение.

Немного об авторе. Светлана Михеева окончила Литературный институт, отделение поэзии. Дебют в московских журналах состоялся на страницах «Дружбы народов» — повесть «Тётенька и слон» (2011, № 11). Живет в Иркутске[118].

«Иркутск пока слабо просматривается на литературной карте», — писал десять лет назад Науменко[119].

Стихи Михеевой и других иркутских (или начинавших в Иркутске) поэтов — Акимовой, Санеевой, Шерстобоевой, самого Науменко — вполне позволяют говорить если и не об иркутской поэтической школе, то о некой «иркутской ноте» в современной русской поэзии. Опора на поэтическую традицию, но с раскрепощением строфики и достаточно неожиданным — почти сюрреалистическим — образным рядом.