Барселона. Выйдя в себя из себя

Павел Лукьянов. Бред брат. Вторая книга стихотворений. М.: Воймега, 2013. — 52 с. Тираж 900 экз.

Первый сборник Лукьянова был ярко-желтого цвета и назывался «Мальчик шел по тротуару, а потом его не стало» (2008). Лицо автора было на каждой странице. Черно-белая фотография, изо рта — текст. Такой, например:

на меня — пауки и звёзды,

кирпичи ледяной воды,

голубые салаты неба,

надувного железа мосты.

Сборник запомнился. Стихотворцев с таким веселым зрением у нас не так много.

В новой книге портрет Лукьянова только на обложке. Зато цветной и в трех вариантах.

Лукьянов живет в Барселоне.

Первая часть называется l’emigrant.

Привычно emigrant’ского и в первой части не так уж много. Несмотря на эпиграф: «Dolca Catalunya, / patria delmeu cor…» Следов новой патрии я не обнаружил. Прежняя идет в полосе сновидения, мерцания существ, воспоминаний.

помешай мне в груди поварёшкой уральского тела,

чтобы жизнь поднялась проварилась и закипела.

приходи и руками худыми меси моё тесто,

чтоб проснулась душа и, как зверь, появилась из леса.

…

жестяное ведро застучало запрыгнувшей жабою,

нож по пояс в бревне: пауки заползают и падают.

золотые часы возле хлеба прожорливо тикают,

за кустами — река, и слышно, как в воду заходят

и прыгают.

Литературная родина ощущается в стихах сильнее географической — Олейников, ранний Заболоцкий. От них — обостренное внимание к земле, к тому, что возится и шуршит на самой ее поверхности. К насекомым.

комар, отдирающий ноги от плоскости талой воды,

глядит, задыхаясь на небо глазами надеждой полны.

жуков шестилапых рояли поехали грохать к земле,

паук поплевал на ладони и — с богом — забегал в траве.

По сравнению с первым сборником — игры, веселой возгонки бессмыслиц, стало меньше. Удлинилась строка, элегичнее зазвучал стих.

вика валяет (дурочку) вареники,

наклоняясь в окно

из окна,

в чёрные снеги в собаках,

выгуленных дотла.

длинные, если задуматься,

фары тянутся вдоль

забытья,

снежность по крохе спадает

в рот из небесного рта…

Бред остался, но вырос. Повзрослел. Уже не мальчик, как прежде («Мальчик шел по тротуару..»), а брат. «Бред брат».

руки тяни, брат, я раздаю суп,

мокрых волос бекрень, мясо твоих губ.

стыки, ремонт, лифт, тратишь себя на жизнь,

чтобы поехал вверх гроб, а потом вниз…

Макаберный юмор первого сборника сменился какой-то совсем уж тоской. И веселые стихи новой книги, со всякими каламбурами, новой книги не радуют. Даже при всей изобретательности и меткой афористичности («чем православнее погода, / тем миноретнее дома»). А застревают в сознании — после прочтения сборника — вообще две небольшие лирические эпиграммы, почти без всяких изысков. Про собаку («но спасает вовсе не одёжка…») и:

сам не свой:

мам, открой!

а она —

тишина.