10. Как научить героев говорить

Литературные герои проявляют себя не только в действии, но и в диалогах. Юдора Уэлти советовала:

Диалог должен рассказывать не только то, что сам говорящий знает о себе, но и, возможно, что-то, чего говорящий, в отличие от другого персонажа, не знает.

Она добавляла, что писать диалоги, возможно, кому-то представляется элементарным делом:

Вначале диалог кажется самой простой частью книги, если умеешь прислушиваться, а я, наверное, это умею. Но потом выясняется, что диалог очень сложен, потому что он может вестись множеством разных способов. Иногда мне приходилось переделывать речь героя три, четыре, пять раз – чтобы показать не только то, что герой сказал, но и его мнение по поводу того, что он сказал, и то, что он скрыл, и то, что означает сказанное, по мнению слушателей, и то, что эти слушатели неправильно поняли, и так далее – и все за один раз. Речь должна раскрывать суть этого персонажа, в концентрированной форме соответствовать его внешнего облику. И нельзя сказать, чтобы я в этом преуспела. Но это хотя бы объясняет, почему писать диалоги мне нравится больше всего.

Если диалоги написаны плохо, читатель начинает сомневаться в реальности героев. Некоторые современные писатели ошибаются, потому что их диалоги – это логический обмен информацией. Запишите любой реальный разговор, и вы увидите, насколько он на самом деле хаотичен, как часто мы перебиваем самих себя и других, как часто мы на полуслове утрачиваем нить мысли. Если прилежно переписывать диалоги из реальной жизни, все ваши герои будут выглядеть полными идиотами, потому что для реальной речи мы делаем такие поблажки, на которые никогда не пойдем ради вымышленных персонажей.

Хемингуэй замечал, что необходимо, чтобы, когда персонажи говорят, звучала именно их речь, а не голос автора:

Если людям, которых писатель создает, свойственно говорить о старых мастерах, о музыке, о современной живописи, о литературе или науке, пусть они говорят об этом и в романе. Если же не свойственно, но писатель заставляет их говорить, то он обманщик, а если он сам говорит об этом, чтобы показать, как много он знает, – хвастун… Если автор романа вкладывает в уста своих искусственно вылепленных персонажей собственные умствования – что несравненно прибыльнее, чем печатать их в виде очерков, – то это не литература.

ЭРНЕСТ ХЕМИНГУЭЙ (1899–1961)

Среди романов Хемингуэя – «Прощай, оружие!», «И восходит солнце» и «По ком звонит колокол». Ему не нравилось его имя из-за ассоциаций с героем пьесы Оскара Уайльда «Как важно быть серьезным». Он был близким другом Эзры Паунда и Джеймса Джойса.

Чем лучше вы знаете своих героев, тем легче понять, что и как они могли бы сказать. На это оказывают влияние их возраст, уровень образования, опыт работы, желание убедить других в своем более высоком или более низком месте на общественной лестнице, их национальность, ценности и многие другие соображения.

Пенелопа Фицджеральд указывает, какую угрозу для диалога представляет собой телевидение:

Телевидение, наверное, слишком приучило нас к спорам и даже оскорблениям в диалоге, ведь на этом держится комедийный сценарий. Романист же может, если хочет, уделить время спокойным разговорам довольных всем людей.

Еще одна опасность, о которой предупреждал Эрнест Хемингуэй, – избыточное использование жаргона:

Никогда не пользуйтесь жаргоном вне речи героев, да и там только тогда, когда это необходимо. Потому что пройдет немного времени, и этот жаргон никто не поймет.

Как развить «чувство диалога»? Хемингуэй предполагал, что все дело в умении слушать:

Когда люди говорят с вами, выслушайте их до конца. Не обдумывайте свой ответ. Большинство людей никогда не слушают и не делают наблюдений. Нужно уметь, войдя в комнату, сделать так, чтобы на выходе знать все, что вы там увидели, и не только это. Если, пока вы были в этой комнате, у вас появились какие-то ощущения, вы должны точно знать, почему они возникли. Поупражняйтесь в этом. Выйдя в город, встаньте перед театром и посмотрите, как по-разному люди выходят из своих машин и такси. Способов упражняться тысячи. Главное – всегда думайте о других.

Одна из писательниц, практиковавших такой подход, – Энни Пру:

Я внимательно прислушиваюсь в барах и кафе, в очереди у стойки регистрации в гостинице, отмечаю особенности произношения и ритма провинциальной речи, яркие обороты и привычные повседневные разговоры. В Мельбурне я заплатила уличному чтецу, чтобы послушать в его исполнении «Зов Юкона», в Лондоне послушала рассказ таксиста о его чокнутом брате из Парижа, во время перелета через Тихий океан побеседовала с новозеландским инженером, который рассказывал об особенностях прокладки трубопровода через Новую Гвинею.

Особенно полезно изучать пьесы: все они строятся на прекрасных диалогах, потому что им недоступна простая последовательность действий, что бывает в кино, телесериалах или романах. Однако посмотрите на классические пьесы: многие из них начинаются с экспозиции, которую заботливо излагают, например, служанки, болтая друг с другом во время уборки. Нечего и говорить, что сейчас этот прием я бы не советовал вам применять – разве что ваша пьеса пародийная.

Диалог в контексте

Пока что мы говорили о диалогах как об отдельном элементе художественного текста. В романе, рассказе или сценарии он должен, разумеется, хорошо сочетаться с действиями персонажей. Если это роман, то все остальное в сюжете может прокомментировать и автор. Прекрасный пример такого сочетания – начало романа Дэвида Герберта Лоуренса «Женщины в любви»:

Как-то утром Урсула и Гудрун Брангвен сидели у окна в отцовском доме в Бельдовере за работой и переговаривались. Урсула что-то вышивала цветными нитками, Гудрун же рисовала на куске картона, который держала на коленях. Большую часть времени они молчали, а разговаривали, когда одну из них посещала какая-нибудь мысль.

– Урсула, – окликнула сестру Гудрун, – ты что, правда не хочешь замуж?

Урсула опустила вышивку на колени и посмотрела на сестру. Лицо ее было спокойным и сосредоточенным.

– Не знаю, – ответила она. – Все зависит от того, что, по-твоему, означает выйти замуж.

Гудрун несколько озадачил такой ответ. Какое-то время она рассматривала сестру.

– Ну, – иронично заметила она, – обычно это означает только одно! Но разве ты не считаешь, – она слегка нахмурилась, – что твое положение улучшилось бы по сравнению с теперешним?

Лицо Урсулы омрачилось.

– Может быть, – произнесла она. – Не знаю.

Гудрун, слегка раздраженная, помолчала. Ей хотелось определенности. Она спросила:

– Тебе не кажется, что каждому человеку необходим опыт брака?

– А ты считаешь, что это будет опыт?

– Непременно будет, – холодно сказала Гудрун. – Может, нежелательный, но непременно своего рода опыт.

– Не обязательно, – ответила Урсула. – Скорее всего, это будет концом всякого опыта.

Гудрун замолчала, осмысливая слова сестры.

– Пожалуй, – сказала она, – это тоже следует учесть.

На этом разговор оборвался.

Гудрун чуть ли не сердито схватила резинку и начала стирать часть рисунка. Урсула продолжала увлеченно вышивать.

– А если бы тебе предложили хорошую партию? – спросила Гудрун.

– Несколько я уже отвергла, – ответила Урсула.

– Правда? – залилась румянцем Гудрун. – Было что-нибудь стоящее? Неужели ты и правда отказалась?

– Ужасно приятный мужчина с тысячей фунтов в год. Мне он ужасно нравился, – ответила Урсула.

– Неужели?! Это, наверно, было жутко соблазнительно, разве нет?

– Абстрактно – да, но только не в конкретном случае. Когда доходит до дела, ничего такого соблазнительного нет. Да если бы было соблазнительно, я бы пулей замуж выскочила. Но у меня один соблазн – никуда не выскакивать.

Лица обеих сестер внезапно загорелись весельем.

– Разве не удивительно, – воскликнула Гудрун, – как силен соблазн – никуда не выскакивать!

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Но где-то в глубине души они почувствовали испуг.

Великолепная оркестровка: домашняя атмосфера, несколько сумбурные, но забавные разговоры, а в конце – краткое замечание о том, что в глубине-то души героини испугались, и это внезапно меняет наш взгляд на всю ситуацию в целом.

Подтекст

Контраст между тем, что говорится (текстом), и тем, что подразумевается (подтекстом), может стать отличным инструментом в руках любого писателя. Вы уже видели, как это работает, на некоторых примерах из главы про статус. Например, если вы приобретаете небольшой новый автомобиль, вам могут сказать: «Какая практичная машинка! Я восхищаюсь теми, кто покупает автомобили». Текст – это комплимент; подтекст в том, что машину вы выбрали плохонькую.

Еще один способ выявить подтекст – описать разницу между тем, что говорится, и действиями, сопровождающими эти слова. Например, один персонаж с энтузиазмом приветствует другого, но при этом стремится сохранить как можно большую дистанцию при дружеских объятиях.

Поскольку все мы часто произносим то, чего на самом деле не думаем, подтекст – эффективный способ показать характер персонажа.

Введение реплик

Один из читателей моей книги «Школа литературного мастерства» написал мне в ответ на то, что я поддержал совет писателя Элмора Леонарда использовать обычное слово «сказал» для введения реплик вместо глаголов типа «засмеялся/фыркнул/воскликнул».

Этот читатель говорит:

Тридцать три года я отработал учителем в школе, а в последние пять я работаю замещающим учителем. Интересно, что все учителя всегда учат детей использовать что-то поинтереснее, чем просто «сказал». Даже что угодно, только не «сказал». Конечно, большинство детей, которых учат этому, не станут писателями, но некоторые все-таки ими будут. Знали ли вы об этом и не могли бы это прокомментировать, поскольку я, например, поймал себя на том, что, когда пишу сам, использую множество синонимов слова «сказал»?

Нет, я не знал, но это многое объясняет! (Восклицаю я.) Дело в том, что по большей части мы просто «говорим». А когда мы смеемся, это происходит не совсем в тот момент, когда мы произносим слова, так что гораздо точнее будет написать: «Я надеюсь, ты не винишь меня», – со смехом сказала Лидия, чем: «Я надеюсь, ты не винишь меня», – засмеялась Лидия.

Большинство синонимов к слову сказал – например, заявил, намекнул, настаивал, огласил, пробормотал, проворчал, прохрипел, указал – отвлекают на себя внимание с содержания речи. А после того как употреблено три-четыре таких синонима, в воображении явственно возникает образ автора, рыскающего по словарю.

На странице может быть целый полк слов «сказал», но они обычно исчезают, когда мы читаем. По большей части они употребляются вместе с именем, которое мы и хотим знать: кто именно говорит? Часто это, впрочем, ясно и без введения реплик, и большие писатели часто так выстраивают диалог, что он сам по себе дает понять, как именно что произносилось.

Иногда герои начинают сами говорить вам, что они собираются сказать или сделать. Прочитайте следующую главу, и вы узнаете, какие писатели всячески приветствуют такие желания героев, какие насмехаются над ними и как быть, если вы сами столкнулись с подобной проблемой.

От советов к делу!

К ДЕЛУ. Чтобы научиться прислушиваться к диалогам, овладейте искусством вежливого подслушивания. По возможности посмотрите на двух беседующих незнакомцев, при этом не вслушиваясь в сам разговор. Представьте себе, о чем, по вашему мнению, они могли бы говорить. Потом подойдите поближе, чтобы услышать их. Насколько содержание разговора отличается от того, что вы придумали? Как они произносят фразы и насколько это отличается от ваших предположений? Смогли ли вы уловить какой-то подтекст? Если да, помог ли вам в этом язык тела, невольно выдав информацию? Расставшись с незнакомцами, придумайте продолжение их диалога или запишите его на бумаге.

Когда вы написали какой-то диалог, есть смысл проверить:

• Действительно ли этот персонаж мог сказать подобное?

• Можно ли по этим словам судить о чем-то большем, нежели их непосредственное значение?

• Если вы пользуетесь жаргоном, подходит ли он вашему герою и тому времени, которое вы выбрали?