Двойная причинно-следственная связь

Это напряжение между судьбой и свободой воли связано с двойной причинно-следственной связью.

У Гомера люди получают от богов помощь, но в то же время сохраняют за собой часть свободы, потому что могут устремляться к своей судьбе с большим или меньшим энтузиазмом и даже предпринимать какие-либо маневры.

Ведущие в этом танце — боги. И они это знают.

Но их можно смягчить. Они знают и это.

Судьба начертана заранее, но между ее строками есть небольшие зазоры.

В общем, в эту мозаику судьбы можно еще кое-что добавить. Доказательством служат следующие слова, исполненные на троянской равнине армейским хором:

Так не один возглашал, на пространное небо взирая:

«Зевс отец, обладающий с Иды, преславный, великий,

Дай ты Аяксу обресть и победу и светлую славу!

Если ж и Гектора любишь, когда и об нем промышляешь, —

Равные им обоим и могущество даруй, и славу!»

(«Илиада», VII, 201–205)

Последние слова — ключевые. Все возможно, все в конечном счете решает именно свобода действий. По крайней мере люди могут утешаться этой иллюзией…

Ахиллес является совершенным воплощением этой двойной причинно-следственной связи между судьбой и свободой. Он знает, что умрет. Ему это предсказала его же мать. Он знает, что его долей является смерть на этих берегах.

И все же у него есть выбор. Он мог бы взойти на корабль и вернуться домой. Он отказывается сражаться до смерти Патрокла. Но потом устремляется к своей судьбе.

Он знает, что умрет, убив Гектора, потому что ему это сказала Фетида, и все же бросается в бой, впадая в безумие и сея вокруг себя смерть. Боги пытаются остановить его, но напрасно.

Вот перед нами герой, возжелавший идти навстречу судьбе. Идти к ней, несмотря ни на что.

Свобода заключается в движении навстречу неизбежному. Его принятие, как выражение свободы, может показаться нам, современным кочевникам, уж очень мрачным. Такая свобода чужда нашей психологии личности, в которой мы славим индивидуальную независимость.

Но это очень красивая идея. Ведь в конце концов мы действительно умрем. Мы не знаем когда, но знаем, что занавес обязательно опустится. Разве это мешает нам смотреть спектакль?