203. «Тобою жил, Тобой болел…»
Тобою жил, Тобой болел.
И увидал за сенью славы
Твой каменеющий удел
Во храмах злобы и неправды.
Молчанье. Думы до утра.
Ночная мысль всегда сурова.
И шло из вечного нутра
Всепроникающее слово.
О стопы тихие древес!
О стопы трав и ветра стопы!
О бесконечный ход небес!
И я — во тьме тяжелолобый.
И это слово: иудей.
И точно дуновенье: братья!
И широко среди людей
Их злая вера и проклятья.
«С тобой и с ним, с дождями, с тишиной…» С тобой и с ним, с дождями, с тишиной, С Парижем в марте, с комнатой ночной, С мучительно-знакомыми словами, Неровными, несчитаными днями, Почти вся молодость… Рука моя была в твоей руке, Печаль моя была в его тоске. Мы расстаемся.
«Мне нечем с тобой поделиться…» Мне нечем с тобой поделиться, Мой очень задумчивый друг. Боюсь, что в глазах отразится Обидно-холодный испуг. Доверчиво новую повесть Хотелось тебе рассказать… Твою огорченную совесть Мне нечем утешить опять. Люблю, как любили
«Слушай горе: мне с тобою…» Слушай горе: мне с тобою И привычней, и теплей. Не мири меня с судьбою, Не учи и не жалей. Подожди со мной рассвета, Тихо проводи домой… Все-таки душа согрета Болью о себе самой. Странное начало лета. За густой листвой каштана Зреют смуглые
«Иди, мой друг. Господь с тобою…» Иди, мой друг. Господь с тобою. Прости. Иди своим путем. Я с несговорчивой судьбою останусь. Долго ли теперь… Мелькнуло небо голубое улыбкою перед дождем и скрылось… Мне не счесть потерь. Не счесть надежд и вдохновений непостоянных, как
«Не может быть, что мы с тобой враги…» Не может быть, что мы с тобой враги, что между нами недоверье, злоба… Не объясняй, не обещай, не лги. Никто не виноват и виноваты оба – не все ль равно? Я так боюсь разлуки, какой бы ни был ей положен срок. В любви закона нет, о смерти нет
ДЛЯ ЧЕГО МЫ С ТОБОЮ ПРИШЛИ В ЭТОТ МИР? Среди будничных дел ко мне красной ладьей вплыли строчки письма незнакомки одной. Лет семнадцать… Но жизнь размышленьем была: для чего в этот мир я, скажите, пришла? Что сказать… Для меня это тоже вопрос. Пусть ресницы блестят лишь от
Лидия Гальцева „МАТЕРИК, СОЗДАННЫЙ ТОБОЙ…“ (По страницам писем и записных книжек Б. А. Ручьева) Кандидат филологических наук. Мы оба историей стали, хотя и не равен наш век: ты — мир из бетона и стали, я — мастер твой, но человек. По праву всего поколенья, что было твоим
Мы с тобой шли? – Мы с тобой шли? – Шли! – Сапог нашли? – Нашли! – Я тебе его дал? – Дал! – Ты его взял? – Взял! – А где же он? – Кто? – Да не кто, а что! – Что? – Сапог! – Какой? – Ну такой! Мы с тобой шли? – Шли! – Сапог
I. «Мы с тобою, сердце, не модны…» Мы с тобою, сердце, не модны, К современной жизни не годны: У меня — не выщипаны брови, У тебя — любовь на каждом слове. Бабушкин заветный медальон В наши дни безлюбые смешон. Что для внучек с их любовью краткой Сувенир — волос забытых
V. «Мы давно с тобою жили…» Мы давно с тобою жили, Мы с тобой тогда носили Я — косынку кружевную, Гребень в гладких волосах, Ты же — шпагу золотую, Кружева на рукавах. Умирали, оживали, Вновь любили, повторяли Все с доверчивою страстью, Как и в прежние года. Я — покорностью,
«К*» («Я не унижусь пред тобою…») (1832) Лирический герой элегии полон горячей любви, он готов откликнуться на чувства возлюбленной всей душой. Он демонстрирует силу своей любви в контрастных, полярных страстях: И целый мир возненавидел, Чтобы тебя любить сильней… Но
Мы с тобой одной крови… Сначала напугал слишком знакомый расклад. На экзамены допущены снова трое: «паренек», то бишь я, Игорь Н. – армянский еврей из Еревана, и М.З. из Грозного – первый чеченский критик за всю историю этого непростого народа. По всем статьям выходило, что