Читайте также
«Ты меня поцеловала…»
Ты меня поцеловала,
даже не сказав прости.
В городе цветут каштаны…
значит, лучше им цвести.
В городе цветут каштаны,
наша комната тесна,
За окном прозрачны ночи…
значит, лучше, что весна.
Значит, лучше, что молчанье,
что вернулось, что тепло,
Что
«Его тихая ласка согрела меня…»
Его тихая ласка согрела меня,
Взволновала душевный покой,
И смущенные мысли мои залила
Золотистой горячей волной.
И, как солнце купается в зыбкой волне,
Золотым рассыпаясь дождем,
Так заискрилось счастье в согретой душе,
Отразившись
«У меня нет родины…»
У меня нет родины,
Нет воспоминаний,
Тишина ль осенняя
Мне дала название?
Дальние ль равнины
С соснами и елью
Думам моим детским
Были колыбелью?
Кто призывом жарким
Сердце мне затеплил?
Оскудел ли дух мой,
Очи ли ослепли?
Нет начала, цели,
Нет зари,
«Нет у меня детей. Мой взгляд и голос…»
Нет у меня детей. Мой взгляд и голос
Ни в ком не оживут. Не передам
Зерна земле, как полный спелый колос,
Не завещаю ничего годам.
И даже дерева ни одного
Своей рукою я не посадила.
И роста видела бы торжество,
Как зреет
«Граждане, послушайте меня…»
1
В 1988 году я выпустил книгу «Критика — это критики», надиктованную дерзкой уверенностью в том, что период, называемый застойным, явил нам таких замечательных критиков и такую замечательную критику, которые успешно выдерживают
«…у меня выходов нет»
Летом 1929 года я стала писать воспоминания, начиная с самого раннего детства. Когда уже было написано немного о нашей жизни с Маяковским и я предложила ему почитать, он сказал, что сам собирается писать воспоминания и боится, что я собью его. Когда он
«Меня упрекали во всем, окромя погоды…»
Александр Исаевич об Иосифе Александровиче
1Два русских нобелевских лауреата, два изгнанника, поэт и прозаик, Иосиф Бродский и Александр Солженицын, — а разделяющего их больше, чем объединяющего. Хотя объединяющее — континент
ЕСТЬ У МЕНЯ ДВА СЫНА
Алмазу и Айвазу
Вдали отсюда, в тихой стороне,
Которую я позабыть не в силах,
Как две руки, принадлежащих мне,
Есть у меня два сына, сына милых.
И пусть прервется вскоре жизнь моя,
Я знаю: как бессмертье и продленье,
Останутся на свете сыновья —
Мой слух
Не вреден Север для меня…
Мы сидим в центре Петрозаводска в ресторане корейской кухни с прозаиком Дмитрием Новиковым и профессором-германистом Львом Ивановичем Мальчуковым. Едим какой-то дико острый и вкусный корейский суп и рассуждаем о Толстом и Томасе Манне,
Достаньте меня из-за плинтуса
Павел Санаев. Хроники Раздолбая. Похороните меня за плинтусом-2: Роман. М.: АСТДостигнув девятнадцати лет, московский юноша понимает: он — Раздолбай. Это больше чем прозвище, это почти диагноз. Учиться лень, работать не хочется, читать скучно. У
Что значит для меня Данте
Позвольте мне сначала объяснить, почему я предпочел не читать лекцию о Данте, но просто неформально порассуждать о том, какое влияние он оказал на меня. То, что может показаться кому-то эгоцентризмом с моей стороны, я хотел бы представить как
У меня семья
Моими новыми хозяйками стали Евгения Семеновна Иванова и Ирина Васильевна Мехова, ее дочь. Евгения Семеновна, ей в 1950 еще не было 60 лет, относилась к замечательной категории петербургских русских интеллигентов, и это проявлялось и в манере ее разговора, и в