«Самоубийца в час разлуки…»
Самоубийца в час разлуки
не меньше любит жизнь, чем тот,
кто счастлив, праведно живет,
не зная настоящей скуки.
Кто их измерит, эти муки
за неоконченным письмом,
перед раскрытым в ночь окном?
Кто судит, по какому праву,
того, который пьет отраву
и этим искупает грех:
наверно, свой – быть может, всех.
Самоубийца и звезды[129] Самоубийца сидел у окна. Звезды, балансируя на карнизе, его умоляли:— Брось глупости, не убивай нас, миленький. Мы бежали, бежали — такая даль! такой холод! — совсем закоченели в пути. Ты представить себе не можешь, до чего скучно и пусто в нашем
Разлуки I. «Вместе до перекрестка…» Вместе до перекрестка, А с перекрестка врозь. Сердце ли нищее жестко? Или с другим не сошлось? Снова недолгий попутчик Вдаль уходит чужой. Кто нас гонит и мучит, Путь рассекая межой? Ветер — в сердце навылет — Все разметал и
III. «Все одинаковы разлуки…» Все одинаковы разлуки… Сплетенные до боли руки, Тоски горячая спираль И угрожающая даль. Глаза в глаза, до дна, до жути, В вагоне, в комнате, в каюте, На мокрой площади в огнях, На темной лестнице, в дверях — Одно и то же расписанье: Сдвиг
15. Оптика разлуки[*] Интервью с Сергеем Юрьененом Сергей Юрьенен — диссидент, журналист, путешественник, переводчик и прежде всего писатель, «сбежавший в литературу по следам Улисса — туда, где нет берега и откуда не возвращаются» (Андрей Битов). С действительно необычным