«Вадим» (1832)
«Вадим» (1832)
Источником сюжета романа «Вадим» послужил эпизод из Пугачевского бунта. Основу сюжета составила история мести героя за поруганное человеческое достоинство. Стало быть, конфликт романа типично романтический: титаническая личность вступает в борьбу с обществом. Этот конфликт разрабатывался в целом ряде произведений русской и европейской литератур, включая Пушкина, Загоскина, А. Бестужева-Марлинского, Байрона, В. Скотта, Ф. Шиллера, Ф. Р. Шатобриана, В. Гюго. Горбун Вадим напоминает так называемых «героев-монстров», безобразно-уродливых физически и прекрасных нравственно, встречаемых в немецкой и французской литературах. С романтическими произведениями роднит роман и постановка метафизической проблемы «добра и зла». Может быть, самое главное состоит в том, что в романтических произведениях личность целиком охватывает сюжет, который и строится как осуществление духовного и душевного ее содержания.
Роман «Вадим» пронизан лиризмом, следовательно, автор не скрывает своей причастности к сюжету и стилю повествования.
По структуре роман представляет собой романтическую лирическую поэму, переложенную в прозу. Трудно признать в «Вадиме» какую-либо разновидность европейского или русского романа. Нет в нем примет и просто исторического повествования. В романе господствует романтическая идеология: личная месть героя и мщение целого народа питают и дополняют друг друга. Поскольку добро и зло предстают как метафизические категории, то совершенно отсутствует их историческая определенность. Ничто не указывает на то, что речь идет о XVIII в. и человеке этого столетия. Добро и зло выступают свойствами человека вообще, точнее, сверхчеловека, наделенного психологическим обликом и душевным опытом личности лермонтовского времени. Вадим – художественная проекция личности самого автора, страсти которого многократно преувеличены. Им придан сверхчеловеческий масштаб, и они возведены в степень демонических.
Месть Вадима проистекает из социально-психологических причин: его семья разорена и унижена помещиком Палицыным. Вадим мстит за свой род. Лермонтов, однако, отвергает социально-историческую конкретность. Отверженный и физически ущербный, герой мстит всему мирозданию, а не только и не столько Палицыну и тогдашнему социально-общественному устройству. Если в отношении Палицына Вадим опирается на бунтующих крестьян, то в своей мести мирозданию он остается одиноким мятежником. Эта черта отделяет героя от крестьян-бунтовщиков и делает его чуждым миру вообще, неприкаянным скитальцем с застывшим в душе чувством возмездия. Из сшибки не сливающихся, но обозначенных в романе стилевых пластов (философского, социально-психологического, бытового) постепенно вырабатывается стройное и цельное эпическое повествование («Герой нашего времени»), в котором при доминанте философско-психологического начала будут совмещены и другие компоненты – социальный и бытовой.