В. Г. Тепляков (1804–1842)

В. Г. Тепляков (1804–1842)

Немногие молодые поэты удостоивались похвалы Пушкина. Такая удача выпала на долю В. Теплякова. Он был, как писала о нем Е. Е. Дмитриева, «живым воплощением типа романтического героя, начало которому в русской и европейской литературе положили поэмы Байрона». Обладавший странной внешностью, носивший широкополую шляпу, которую называл «шапкой-невидимкой», и железную трость с надписью: «Memento mori» («Помни о смерти»), он был одинок и вечно неудовлетворен всем – и собой, и мирозданием.

О други! крылья соколины

Душа расправила б моя,

Когда бы ранние кручины

Из урны бешеной судьбины

Не проливались на меня!..

Русским Мельмотом-скитальцем прозвал его Пушкин.

В конце 1820-х годов Тепляков задумал цикл «Фракийские элегии» – своего рода лирический дневник поэта-скитальца. Уже в первой «Фракийской элегии» звучит характерный мотив. Покидая родину, поэт испытывает тоску и жаждет скорейшего возвращения:

Безумец! что за грусть? в минуту разлученья

Чьи слезы ты лобзал на берегу родном?

Чьи слышал ты благословенья?

Одно минувшее мудреным, тяжким сном

В тот миг душе твоей мелькало,

И юности твоей избитый бурей челн

И бездны перед ней отверстые казало!

Пусть так! но грустно мне!

Как плеск угрюмых волн

Печально в сердце раздается!

Как быстро мой корабль в чужую даль несется!

О лютня странника, святой от грусти щит,

Приди, подруга дум заветных!

Пусть в каждом звуке струн приветных

К тебе душа моя, о родина, летит!

Само плавание осмыслено в философско-историческом ключе и предстает бессмысленным круговоротом. Не только человека, но и каждую цивилизацию, каждую культуру ждет неизбежная гибель в мировых катастрофах. «Тут есть гармония, лирическое движение, истина чувств», – писал впоследствии Пушкин. Сам Тепляков, заявляя, что видел все любопытное в подлунном мире, признавался, что все это ему «надоело до невыразимой степени». Оборотной стороной такого пресыщенного скептицизма было неприятие действительности и скрываемой, но пронзительной тоски по счастью, любви, словом, по иной, не скучной, жизни. Тепляков хотел прожить жизнь романтически, не отступая от знаменитой формулы Жуковского «Жизнь и поэзия – одно». И получилось так, что лирика объясняет житейское поведение Теплякова, а жизнь является комментарием к стихам поэта.

Тепляков, начавший поэтический путь романтика с ученичества у Жуковского, Батюшкова и Пушкина, своими философскими размышлениями оказался близок позднему Баратынскому с его мыслью об обреченности всякой цивилизации и гибели культуры, молодому Лермонтову с его демоническим протестом и бунтом против торжествующего порядка вещей. Он обладал ярким поэтическим дарованием. «Если бы г. Тепляков, – писал Пушкин – ничего не написал, кроме элегии «Одиночество» и станса «Любовь и ненависть», то и тут занял бы он почетное место между нашими поэтами».