Художественно-публицистические циклы периода «Отечественных записок»
Художественно-публицистические циклы периода «Отечественных записок»
В общественно-политической жизни России ощущался откат реформ и преобразований. Волна репрессивных мер самодержавия обрушилась и на журналистику. После запрещения в 1866 г. «Современника» Н. А. Некрасову удалось возглавить редакцию журнала «Отечественные записки» (1867). М. Е. Салтыков в сентябре 1868 г. становится ее членом и активным автором обновленного издания. Он нес невероятно трудное в тех условиях журнальное дело «не только мужественно, но и доблестно». Эти слова Н. А. Некрасова, а также его стихотворение, посвященное М. Е. Салтыкову «О нашей родине унылой…», – свидетельства товарищеских уз, связывающих двух подлинных патриотов и народолюбцев. После смерти Некрасова в 1877 г. Салтыков стал ответственным редактором «Отечественных записок», привлек к сотрудничеству в журнале (где уже публиковались А. Н. Островский, Г. И. Успенский и даже Ф. М. Достоевский и Л. Н. Толстой) молодые таланты: В. М. Гаршина, Д. Н. Мамина-Сибиряка, поэта С. Я. Надсона.
На страницах «Отечественных записок» в полной мере проявился оригинальный публицистический и художественный талант Салтыкова. Здесь публикуются циклы рассказов и очерков «Признаки времени» (1868), «Письма о провинции» (1868), «Господа ташкентцы» (1869–1872), «Дневник Провинциала в Петербурге» (1872–1873), «Благонамеренные речи» (1872–1876), «В среде умеренности и аккуратности» (18741877), «Убежище Монрепо» (1878–1879), «Письма к тетеньке» (1881–1882).
Сатирик, блестящими образными ходами обезоруживая свирепствовавшую цензуру, разоблачал, развенчивал, клеймил и уничтожал вполне определенных носителей общественного зла, конкретные, известные всем порядки, установления и нравы.
Выразительное название цикла «Помпадуры и помпадурши» (1863–1874) – не название цикла художественных портретов персонажей французской истории XVII в. Под именем «помпадур» писатель вывел типичного для пореформенной России администратора-сажодура, администратора-дурака, отличающегося тупым самодовольством, глупостью, стремлением во что бы то ни стало чему бы то ни было препятствовать. Главное назначение «целой корпорации» людей в России, говорит Салтыков, – «принятие прекратительных мер без всяких к нему поводов», главное побуждение – «чрезмерная ревность к охранению присвоенных помпадурам прав и преимуществ».
В этом цикле губернаторы и другие сановные лица самодержавно-бюрократической России, пользующиеся неконтролируемой властью, – образы с точки зрения психологизма мало индивидуализированные. Салтыков создает не характер, а своего рода «матрицу». Так, многие персонажи похожи друг на друга пустотой мыслей, шелухой слов. Отличаются они, как сказано в одном из рассказов, «лишь более или менее густым шитьем на воротниках и рукавах» (имеются в виду внешние, точнее, всего лишь форменные различия высокопоставленных чиновников).
Салтыков прослеживает эволюцию бюрократических типов на протяжении 10 лет: от дореформенных служак времен правления Николая I до «помпадура борьбы» с его «подавительным» усердием, обострившимся во время свертывания правительственного либерализма, и утопического «единственного» помпадура, пришедшего к мысли, что «самая лучшая администрация заключается в отсутствии таковой». Художественная типология власть предержащих будет углубляться в дальнейшем творчестве сатирика.
В условиях цензурной и политической несвободы русский писатель вынужден был создать целую систему «рабьего» языка, требующего от читателя работы мысли и воображения. Так, за словами «Новый помпадур» был малый молодой и совсем отчаянный… Любимейшие его выражения были: «фюить!» и «куда Макар телят не гонял» скрывались бессмысленные и жестокие репрессии самодержавия, ссылка непокорных. Полный скрытого смысла, острых политических намеков виртуозно-иносказательный образный строй речи М. Е. Салтыкова-Щедрина традиционно определяется терминологическим словосочетанием эзопов язык.
Художественно-публицистические циклы М. Е. Салтыкова-Щедрина моделировали особую эстетическую реальность, соотносящуюся с современной Россией и превосходящую ее: многие мотивы и образы придавали ей новые временные и пространственные измерения (легендарно-историческое, утопическое) и качество универсальных психологических обобщений.