Пугачёвская жёнка

Нынче небо разукрашено цацками,

Ночь –в тулупчике с чужого плеча,

И стоит у церкви девка казацкая,

Жёнка чёрного сыча-Пугача.

Знать, зайти да помолиться охота ей –

Нечо делать, ты ж покойница, стой…

Так же тявкают щенки за воротами,

Как при Катьке – Катерине второй,

Снег такой же… прогуляемся, Устенька?

Глянь, кивнула… погутарим за жизнь?

По Урицкого, по тропочке узенькой –

Поскользнёшься, за меня подержись.

Всё у нас, у русских баб, не по-мелкому,

Не в загашничек, а по лбу рублём:

Анператор обернётся Емелькою,

Сальным бабником, кровавым репьём.

И такого –из сердечка-то вынешь ли?

Хоть и вынешь –позабыть не дадут:

Двадцать дён поцаревала Устиньюшка,

Двадцать лет острожный хлебушек крут.

Шибко воля хороша заоконная,

Там колышется вода-лебеда…

Зашпыняла Софья: мол, незаконная…

Русь, Устинья, незаконна тогда.

Не уймётся, лает шавка кусачая,

Отойдём с тобой к соседской стене…

Мы ведь русские –и нам переплачивать,

Мы ведь бабы –переплата вдвойне.

За какую рожу? Чёрта бы лысого,

Фигу с маслицем да дышло бы в рот!

Переплатишь –сдачу в пазуху высыплют ,

Да такую, что никто не берёт:

Сороковник –за решёткой исполнился,

Сорок дней –не помянул и конвой,

И попроще что: в заплатах исподнее,

Слёзы горькие над серой канвой,

Неощипанная горлица сизая:

Всё же мясо, без похлёбки каюк,

И растрёпанная Харлова Лизонька,

Пальцем тычущая в балку и крюк…

…ночь растаяла со звёздами-бусами,

Унесла Устинью в чёрной горсти –

Только вечно мне под чёлочкой русою

Поцелуй прощальный Устин нести…