* * *

И сколько ни шарю по ящикам, – в толк

никак не возьму: где в пространстве окрестном

тех мраморных слоников списанный полк,

оплаканный медно-латунным оркестром?

В чьих весях на белой салфетке стоят

то тесной, подковообразной толпою –

и к хоботу хобот, – то вытянув ряд

гуськом, чечевицей, вот-вот к водопою?

Топтавшие варваров. Что за цена

им нынче, и есть ли слоновья Валгалла?

А грозная бабка Игнациевна

какие надежды на них возлагала,

в тряпицу замотанных (вечно возя

в бауле, как все, очевидно, скитальцы)?

Меня оттесняла: «Руками – нельзя!»

Но если и помнят, то именно пальцы,

как холодом били. Особенно тот,

с отколотым ухом, невзрачный собою.

Наверное, в ходе привычных работ

он стал результатом случайного сбоя.

Кто из мастеров оказался не прав,

упрямая полька не знала сама, но

теперь эту дюжину, властно прибрав

к рукам, выпасает в небесных саваннах

на млечной лужайке с непыльной травой,

и, словно китайский болванчик, не здраво,

но веско качает льняной головой

то справа налево, то слева направо.