ЭДМОНУ ГОНКУРУ

ЭДМОНУ ГОНКУРУ

Эстак, 23 июля 1877 г.

Дорогой друг!

Уже давно собираюсь Вам написать. Но я имел глупость заболеть, у меня была сильнейшая мигрень и спазмы желудка, продержавшие меня целую неделю в постели, после чего я встал с мозгами набекрень. Но в общем мне лучше, я снова взялся за работу.

Получили ли Вы из Марселя сведения о Вашей актрисе?[107] Я поручил Анри Синьоре, молодому, очень толковому человеку, заняться розысками, о которых Вы меня просили. Я знаю, что он рылся в библиотеках, у букинистов и снесся с одним марсельцем, который неоднократно имел дела с упомянутой певицей. Но я его больше не видел и не знаю, написал ли он Вам.

Итак, я много работаю в полнейшем уединении. Помимо заказанных работ, я занят романом, который хочу продвинуть как можно дальше, так как с 15 ноября его начнут печатать в «Бьен пюблик». Закончены четыре главы книги, я ими очень доволен. Это весьма приятная, трогательная и простая повесть, совсем в другом роде, чем «Западня». Она будет противоположностью «Западни», и меня зачислят в категорию благонамеренных писателей. Я решил писать для пансионерок и стараюсь быть плоским и бесцветным. Ну а потом в «Нана» я опять стану беспощаден.

А что пишете сейчас Вы? Ведь Вы, кажется, говорили мне, что снова возьметесь за роман только зимой? Отступать нельзя. Нам надо завершить победу. Ничего! Этой зимой мы все-таки нанесли мощный удар. Я могу лучше судить об этом с тех пор, как голова моя свободна от забот. Через несколько лет Вы увидите последствия нашей атаки.

Места здесь чудесные, правда, я здесь вырос и люблю их. Но меня погубят буйабесы, перченые блюда, мидии и прочая упоительнейшая пакость, которую я ем безо всякой меры. Уверен, что эта-то вкуснота и свалила меня с ног. Вот почему я ее теперь остерегаюсь.

Никаких новостей ниоткуда, передо мною море, вдали огни Марселя, который по ночам весь в зареве, как от пожара. Уже шесть недель на небе не видно ни облачка, вот и все. Получил письмо от Тургенева: он вернулся из России, где у него был жесточайший приступ подагры. От Флобера и Доде — никаких вестей.

Если Вы знаете что-нибудь, напишите. Это развлечет меня в моей пустыне. Жена тоже была очень больна. Она шлет Вам привет.

Крепко жму руку, сердечно Ваш.